"Лучшее, что есть у человека — это собака."
Туссен Шарле
Маленькая чёрная собачка — это я. Правда, я уже не такая и маленькая, ну, это, конечно, смотря с чем сравнить. Не считая шикарного цвета, я — собака лучшей в мире породы, я так считаю — русский охотничий спаниель! Моя шикарная, чёрная, как смоль, блестящая шёрстка волнами струится по телу. А на ушах мягкие завитки — каракуль бы умер от зависти (кстати, надо будет у хозяйки спросить, кто такой этот каракуль, с которым меня вечно сравнивают). Проходя мимо зеркала, замираю: ну что за прелесть эта собачка!
Уж не помню, как меня звали раньше, а теперь меня зовут по-испански, Сеньора. Красиво, правда? Ну..., а коротко... Сеня... Да ладно, я уж привыкла. У меня есть дом, две кошки и собственная овчарка. А главное — у меня есть лучшая в мире семья. Но так было не сразу. И пока я всё не забыла, попросила хозяйку написать о моих приключениях. Давай, хозяйка, гладь меня, я буду рассказывать. Слушайте.
Я не очень-то помню, как появилась на свет, но точно помню: сразу и без сомнений я знала, что стану звездой. Ну, может, и не звездой, но знаменитой уж точно. Короче, вы поняли, с самомнением у меня всё в порядке. Из всей оравы щенков спаниеля я единственная была "благородного чисто чёрного цвета" — так сказала хозяйка, и у меня внутри всё забулькало от удовольствия. И так сразу есть захотелось! Помню, что нас было много, и мы все ужасно толкались, добираясь до маминого молока. Помню, что мамка бесцеремонно вылизывала меня во всех моих собачьих местах, и это было очень приятно. Помню, что меня брали на руки люди, гладили, целовали (фу, вот этого не люблю!), и я была абсолютно уверена, что жизнь удалась...
И тут меня отдали новым хозяевам. Продали!
******
Плохо, конечно, вдруг остаться без мамки-собаки, без сестёр и без братьев, с которыми было так весело. Я даже всплакнула (между прочим, весьма мелодично!). Но я не из тех, кто будет отчаиваться, ведь, если внимательно присмотреться, всегда можно найти свои плюсы. В любой ситуации.
Да, теперь у меня был настоящий новый ошейник. Розовый, кожаный с такими блестящими штучками. И оказалось, что теперь я, маленькая чёрная спаниелька, стала абсолютным центром Вселенной. Еда — вся для меня! Диван — со всеми игрушками и подушками — весь мой (эть, эть, да подсадите же кто-нибудь!). Да что там, квартира — эта человеческая конура — моя! И мне в ней всё можно. И все меня гладят, хвалят, со мной все играют. Вот это я понимаю! Но и тут блаженство было недолгим. Хотя, нет, погодите, всё же пока хорошо, и мне кажется, я должна поподробнее здесь остановиться.
Моя маленькая хозяйка, девочка Катя, меня обожала. Но так меня тискала, что мне приходилось рычать. А она хохотала. А её мама ругалась:
— Катя, сейчас же убери собаку с постели! А не то я запру её в коридоре.
Ох, ввв-ваф, эти взрослые такие зануды! Катька, бери подушку и пошли спать на ковёр, тут так мягко. Я обниму тебя всеми чёрными лапками. И мордой. А может быть даже хвостом, если во сне развернусь к тебе попой. Да не тащи ты это душное одеяло! Лето, жара, зачем укрываться? И вообще — отращивай шерсть!
Подозреваю, что люди натягивают на себя одеяла потому, что шерсть у них только на голове. У Кати была красивая шерсть, длинная, золотистого цвета. Иногда она завязывала на голове два хвоста и получались такие же уши, как у меня. Она вставала на четвереньки и становилась собакой. И тявкала так же. Не считая окраса, мы с ней были очень похожи. Как подружки. Или сестрички. Чур, я старшая! Давай поцелуемся!
Катя так иногда верещала, что уши закладывало:
— Ма-ма, спаси, она меня за ноги цапает! Аааа, отстань говорю, брюки порвёшь!
Брюки? Вот эти вот полосатые тряпочки — брюки? Какое смешное слово для тряпочек. Сама, главное, потрясла их передо мной, на полу разложила, вставила в них свои тощие голые лапы и прыгает. Играть так играть, я тоже прыгать хочу! А что, нет? Эти штуки так мотыляются, так и дразнятся, так и просят вцепиться зубами. Ну да, трещит. Ну да, рвётся. Так ведь это же здорово! Разве нет? Мы же играем!
Нам вдвоём было весело. Катя любила такие же игры, как я. Я даже злилась: вечно мячик у меня отбирает! Рычала, чтобы Катька не трогала — я сама его буду грызть, а она снова лезет. Ну как не куснуть? Мячик же мой! Но я не жадная, я для Кати готова пожертвовать плюшевым зайцем. Вот зачем его Катька кидает? Ррр-ваф! Забирай сейчас же назад! Ишь, смеётся! И снова швыряет через весь коридор. Я что вам, служба доставки? Ну ладно, несу, несу, немного сама погрызу и отдам. Чего не сделаешь для любимой хозяйки! Пусть играет, мне-то он ни к чему, я люблю мячики!
Или, к примеру, дадут мне вкусную косточку. Сахарную. Мням-мням! Большую, с мяском. А Катька, жадная жадина, ходит и ходит мимо меня, всё смотрит и смотрит, как бы стянуть. Ей-то такую вкуснятину не дают почему-то. Я, вот, не жадная, но ни с кем делиться не собиралась! Ррр-ваф-ваф! Это моё! Отойди!
Или ходит мимо меня и жуёт хрустящие сладкие штучки — печенье. Ясное дело, я всё бросаю и иду помогать: она ж без меня столько не съест! Лопнет от жадности. А вместе мы эту вкуснятину быстро потратим. Давай, я тебе лапу, даже две, ну хочешь, четыре, а ты мне дай, дай ещё! Ррр-ваф дай-дай!
А как я девочку мою защищала! Никто во всём мире не смог бы лучше её защитить. Иногда, очень редко, на двери раздавался звонок. Я бросалась лаять, как сумасшедшая, чтобы те, кто пришли, не подумали, что можно просто войти. Я тут всех охраняю! Но чаще всего, когда в дверь звонили, это к нам приезжала бабуля. Катина бабушка. От неё пахло кошками и конфетами. Ни того, ни другого я не люблю. И мне не нравилось, что бабуля командует. Меня она называла «инфекцией» и повсюду видела мою чёрную шерсть. Сразу включали громкую адскую штуку и чистили ею кресла, диван и ковры… от меня. Да я, между прочим, ни разу в жизни ещё не линяла! Но ничего не докажешь. Брысь с дивана и всё тут. И вот от бабушки я так рьяно охраняла семью, особенно Катю, что меня запирали в прихожей. Я там скулила, и вскоре Катя приходила и садилась со мной. Пока бабушка в доме, мне нельзя было к Кате в постель, меня аккуратно сгоняли с дивана и переставали баловать кусочками с рук.
И всё же тогда жизнь моя была безмятежна. Меня все любили, баловали, ругали за шалости, воспитывали и угощали. Мы всей семьёй много гуляли и даже ездили в лес. И мне казалось, что жизнь абсолютно прекрасна и будет прекрасной всегда. Но однажды случилось то, о чём я потом горько жалела. Но, увы, было поздно, ничего не исправишь...
Ну что, интересно узнать, что со мной приключилось? Дальше рассказывать?
