Начало здесь
Звонок в дверь вернул меня в реальность. Мельком взглянул на часы — десять утра. Я прекрасно знал, кто именно ко мне пришёл, поэтому без всякого сомнения повернул защёлку замка.
— Братик, привет! Вижу, что ждал, — Валентина уже давно перестала мне звонить, чтобы предупредить о своём приходе. Я всегда знал, когда она собирается нанести мне визит, и безошибочно брал мобильник в руки за несколько секунд до её звонка. Свою двоюродную сестру я чувствовал, как никого другого. Она потянула носом воздух. — Травками пахнет, — улыбнулась и, слегка наклонившись, чмокнула меня в щёку. — Ты чего это сегодня небритый?
— Да так… — неопределённо ответил я, не желая вдаваться в подробности моей сегодняшней меланхолии и лени. С утра меня тревожило предчувствие чего-то волнительного, а чего именно, сколько я не старался, понять не смог.
— Смотри, а то забомжишься ещё, — шутливо произнесла Валентина и принялась раздеваться.
Пока сестра снимала плащ, я привычно окинул её своим особым взглядом. Несмотря на то, что старался сделать это незаметно, она всё же его уловила или почувствовала. Сняв второй сапог и обувшись в тапочки, купленные ею специально для себя, она обернулась и немного грустным голосом спросила:
— Ну и что ты увидел?
Родных братьев и сестёр у меня не было. Однако ещё в детстве моя двоюродная сестрёнка, которая была на два года старше меня, приходила к нам погостить со своей мамой — тётей Лидой — так часто, что мне казалось, будто она и не уходила вовсе. Поэтому, за неимением других братьев и сестёр, она для меня была самой, что ни на есть, родной. В отличие от многих семей, где между детьми частенько возникает некая конкуренция, у нас с Валюшкой всегда всё было поровну и по-честному. Девочки вообще взрослеют быстрее, и сестрёнка, на правах старшей, в нашей маленькой компании обычно проявляла ко мне особую заботу и внимание. Вот только в семейной жизни у нас с ней вышло по-разному. У неё — непьющий, (конечно не без моего участия), любящий муж и двое детей, а у меня — пустая квартира. Родители мои умерли один за другим несколько лет назад. Сначала умер отец. Ушёл, как говорят, тихо и спокойно. Просто заснул, как обычно, вечером, а утром уже не проснулся. “Лёгкая смерть”, — судачили богобоязненные старушки на его похоронах. Мать пережила супруга на один лишь год.
Ну а с женщинами… А вот с ними у меня вообще по жизни как-то не сложилось и пошло наперекосяк. И всё потому, что, какой, скажите, представительнице слабого пола будет приятно осознавать, что тебя видят насквозь, и это в почти прямом смысле слова. Жаль, что всё это я понял слишком поздно.
* * *
Тёплым летним вечером, в один из выходных дней, я не спеша прогуливался по центральной площади города. Настроение было, как обычно, хорошее, поэтому я не мог не обратить внимание на фигурку одинокой девушки, стоявшей возле фонтана и время от времени бросавшей быстрые взгляды в разные стороны. Лет ей было шестнадцать-семнадцать, и почему-то в этот прекрасный вечер на её милое, юное личико была накинута вуаль грусти и разочарования в жизни. Именно это обстоятельство и дало мне повод вовсе без какого-либо злого умысла влезть в её маленькую, русоволосую головку, чтобы поинтересоваться, какие такие грусти-печали одолевают её хозяйку.
— Симпатичный парень, — прочёл я мысль, мелькнувшую в голове девушки, после мимолётно брошенного на меня взгляда. Я улыбнулся незнакомке, но она, видимо, этого даже не заметила, так как в следующую секунду уже смотрела в другом направлении. — Витьку можно уже и не ждать, и так почти час здесь торчу, — продолжала размышлять девушка и бросила в мою сторону ещё один тоскливый взгляд. Остановившись невдалеке, я делал вид, что любуюсь зелёными стенками внутренней облицовки фонтана. — Трепло он... Только и умеет, что красиво лапшу на уши развесить, а я дура и повелась, только время зря потратила.
Немилосердно палящее летнее солнце всего несколько минут как скрылось за крышами домов, и ещё недавно почти пустая площадь, вздохнув с облегчением, начала быстро наполняться людьми. Прошло около двух месяцев с тех пор, как я, вернувшись из армии, устроился на шахту по специальности, приобретённой в техникуме. Сегодня у меня был законный выходной, который я решил провести среди людей. Гуляя по городу почти каждый свой выходной, я в глубине души очень надеялся, что встречу, наконец, ту, с которой смогу связать свою судьбу на всю оставшуюся жизнь. Однодневные связи меня не очень интересовали — родители своей жизнью мне показали хороший пример счастливой семейной жизни. Конечно, как и в любой семье, были между ними и разногласия, и споры, но отец, как глава семьи, всегда проявлял благородство и снисходительность, а потому эти споры, не успев даже разгореться, быстро сходили на нет.
Невысокая девичья фигурка в джинсах и короткой, салатного цвета маечке с каждой минутой всё больше притягивала моё внимание. Девушка всё ещё на что-то надеялась и была далека от тех радостей и беззаботности, которые царили вокруг неё. Она упрямо, с печальным видом продолжала топтаться возле фонтана — главного места встречи влюблённых. Не прошло и нескольких минут, как в моей голове созрел простенький план.
— Девушка, а вас случайно не Ира зовут? — спросил я грустную незнакомку, решительно двинувшись прямо на неё. Имя я, естественно, не угадал, мне его выдал мой дар.
— Да, — на лице девушки промелькнуло неподдельное удивление. Я с интересом наблюдал, как она изо всех сил пыталась вспомнить, кто я и откуда её знаю.
— Не удивляйтесь, — улыбнулся я как можно непринуждённее. — Просто Виктор мне вас очень подробно описал.
— А зачем? — не поняла Ирина.
— Дело в том, — начал на ходу сочинять я, — что он попросил меня передать вам, что не придёт сегодня, и чтобы вы его напрасно не ждали.
Я не имею возможности извлечь какую-либо информацию из Ноосферы о человеке, которого не знаю лично и если не видел его хотя бы один раз. Однако могу получить доступ к его “досье”, считав данные о нём в голове у того, кто его хорошо знал. Врать я не люблю и стараюсь всегда говорить только правду. Вот только, просканировав мысли моей собеседницы и ощутив тонкие эманации того человека, о котором она напряжённо думала всё это время, я понял, что лично для меня всё складывается как нельзя лучше. Витька — нынешний парень Ирины, был обычным бабником. Оказывается, таких, как Ирина, у него — хоть пруд пруди. Этот несчастный, (иначе про него я просто не мог подумать, так как здесь его ждала такая симпатичная девчонка) в это самое время без всякого зазрения совести пребывал в объятиях одной из своих многочисленных пассий. Выходило так, что я девушке вовсе как бы и не лгал. Единственное, в чём я и обманул юную красотку, так это в том, что именно Виктор просил меня ей это передать.
— Не придёт… — печально произнесла Ирина, не то вопросительно, не то как окончательное убеждение, а про себя подумала. — Ну и чего мне теперь делать?
— Вы знаете, — сказал я, подходя к девушке ещё ближе. Лёгкий летний ветерок подул в мою сторону, и я ощутил едва уловимый аромат её недорогих духов. — Я сегодня не планировал сюда приезжать, но раз уж так получилось, то как вы смотрите на то, чтобы погулять вместе?
“Ещё один жених выискался…” — прочёл я беглую ироническую мысль своей собеседницы и поторопился добавить:
— Вы только не подумайте, что я навязываюсь. Если моё общество будет вам неприятно, то, не могу сказать что с удовольствием, но всё же поеду домой.
“Ну и чёрт с ним, с Витькой, — продолжала судорожно размышлять Ирина, отыскивая в голове правильное решение, — зря я что ли сюда тащилась? Парень и симпатичный, и, вроде бы, порядочный. Шахтёр, наверное — веки, словно подкрашенные тушью, чёрные от угля…”
— Так он точно не придёт? — решила всё же подстраховаться девушка.
— Точно, — заверил её я, изобразив искусственную печальку на лице. — Дело в том, что у него сегодня встреча с кем-то ещё…
— И с кем же? — пухлые губки Ирины, подкрашенные нежной розовой помадой, скривились в ироничной улыбке.
— Я точно не знаю, — соврал я, а сам постарался состроить такую гримасу, чтобы моей собеседнице сразу стало понятно, что у её парня далеко не деловая встреча.
— Поня-я-тно… — протянула девушка, сумев прочесть в моих глазах всё, что мне было нужно. По-видимому, она уже была осведомлена в любвеобильности своего ухажёра, поэтому восприняла эту информацию относительно спокойно. — Ну что ж, — наконец решилась Ирина, — давайте прогуляемся. Как, кстати, вас зовут?
— Сергей, — с удовольствием представился я.
— И куда мы с вами пойдём, Сергей? — девушка уставилась на меня своими серыми глазами, с аккуратно наведёнными стрелочками. Мне всегда нравились восточные женщины, а также наши соотечественницы, которые своим макияжем подражали смуглолицым красоткам.
“Витька на “Никиту” так и не сводил… Всё обещаниями кормил”, — услышал я мысли моей собеседницы и, изобразив кратковременную задумчивость, предложил:
— Может, на “Никиту” сходим? Свежий фильм. Говорят интересный?
На лице Ирины отразилась такая игра эмоций и чувств, что я мобилизовал все свои силы, чтобы сохранить нейтральное состояние и не рассмеяться.
— Давай сходим, — ответила девушка, незаметно перейдя на ты. Я ощущал, как негативные эмоции быстро исчезают из её души, и вскоре в глазах Ирины остался лишь один живой интерес.
Фильм шёл уже не первый день, но у касс кинотеатра имени Шевченко толпилось множество народа. Я быстро сориентировался, в каком из четырёх залов показывали нужный нам фильм, и пристроился в хвост одной из очередей.
— Придётся немного постоять, — констатировал я своей спутнице факт, который она прекрасно осознавала и без меня.
— Постоим… — вздохнув, обречённо произнесла она.
За то время, пока мы медленно продвигались к окошку кассы — нашей заветной на данный момент цели, мы с Ириной перебросились всего несколькими фразами. Зато я смог довольно хорошо её рассмотреть. Русые волосы, завитые в крупные локоны, спадали чуть ниже плеч. Длинная чёлка прикрывала весь лоб и брови. Большие, выразительные глаза, пухленькие губы с лёгким следом макияжа, а также маленький носик, делали её лицо похожим на большую живую куклу. Роста, как я уже упоминал, она была не слишком большого, и если её макушка находилась чуть выше моего плеча, так это только благодаря высоким каблукам её перламутровых босоножек. Узнал я кое-что и из её жизни, сосредоточенно прислушиваясь к её мыслям. Правда, среди большого скопления народа делать это было гораздо труднее — в поток постоянно вклинивались внутренние диалоги тех, кто находился рядом и излучал более сильные эмоции, чем моя спутница. Вообще-то я старался как можно меньше пользоваться в жизни умением читать мысли. Влезая, словно непрошенный гость, в чужую голову, я чувствовал себя весьма неловко. Было ощущение, будто я тайком, без спроса, заглядываю в раздевалку в тот момент, когда человек там находится полностью обнажённым и вовсе не подозревает, что за ним наблюдают. Однако Ирина мне очень понравилась, и мне не хотелось упускать возможность произвести на неё как можно лучшее впечатление. Войдя в кинотеатр, я словно наугад купил ей именно то мороженое, которое она любила, а также пачку кукурузных палочек, которые, как “случайно” оказалось, она просто обожала. Я был на седьмом небе от счастья, замечая, как размягчается и тает, словно пластилин в тёплых, умелых руках, её девичье сердечко.
В нахлынувшем на меня порыве чувств, я чуть было не совершил грубую ошибку. Когда мы с комфортом уселись в удобные мягкие кресла, погас свет, и моя рука уже почти начала движение в направлении коленки моей спутницы, в её голове пронеслось: “Посмотрим, на сколько у Серёженьки (моё имя было воспроизведено с некоторой долей сарказма) терпения хватит… На какой минуте фильма он полезет обниматься, а то и целоваться? Или, как минимум, уложит свою пятерню на коленку..?” Я явно преувеличил в своих мечтаниях силу своего позитивного влияния на Ирину. Поблагодарив Бога за вовремя озвученную для меня подсказку, я занял удобное положение и смиренно сложил руки у себя на коленях, как какой-нибудь примерный школьник. Весь фильм я просидел спокойно, не делая никаких поползновений в сторону своей соседки, за что по окончании сеанса был поощрён приятными для меня мыслями. “А он ещё не такой плохой, как я думала. Обычно симпатичные парни ведут себя более развязно. Что ж, пожалуй, я разрешу ему себя проводить”, — размышляла девушка, осторожно взяв меня за предложенную ей руку при выходе из кинотеатра. Люди, всё ещё находясь под впечатлением от просмотренного фильма, выходили молча — обсуждения начнутся немного позже, а я вертел своей физиономией по сторонам, дабы Ирина невзначай не заметила то умиление и самодовольство, которые я не в силах был скрыть.
Конечно же, я не упустил случая и воспользовался негласно предоставленной мне возможностью проводить мою спутницу домой. То, что она приезжая и живёт в общаге, я узнал ещё стоя в очереди, но, вот, где конкретно, и в каком районе? Из тех мыслей, которые мне удалось перехватить, я так и не выяснил. Мы сели на троллейбус. Ехали довольно долго, как и остальные зрители кинотеатра, спокойно обсуждая просмотренный фильм. Время уже было довольно позднее и на остановке, на которой мы вышли, было безлюдно. В этом районе города я оказался в первый раз. Стоял тихий, безветренный вечер, почти ночь. Ирина теперь уже самостоятельно взяла меня под ручку, и я не спеша шёл с ней в указанном ею направлении. Без особого интереса задавая своей спутнице вопросы, на которые заранее знал ответы, я, тем не менее, с удовольствием слушал, как она на них отвечала.
— Ирка, ты? — послышался вдруг откуда-то из тени деревьев очень неприятный голос, скорее всего принадлежащий какому-то подростку. — А где Витёк? Это кто с тобой? Новый хахаль?
Мысли в голове у Ирины запрыгали с такой скоростью и в таком хаосе, что я понял лишь то, что её окликнул какой-то Генка — предводитель местной подростковой блататы. С Витькой, бывшим (надеюсь, что бывшим) ухажёром Ирины, тот, видимо, был хорошо знаком. Девушка ускорила шаг и с силой потянула меня за собой, но впереди в бледном свете фонарей, как чёртики из табакерки, выскочили два силуэта. Я быстро оглянулся назад. Ещё двое парней догоняли нас сзади. Страшно мне не было. Во-первых, потому что я со старших классов школы увлекался разными мужскими видами спорта: то занимался самбо, то ходил на бокс. Определиться, что мне больше нравится, я тогда так и не смог, зато в армии попал в морскую пехоту, где мне пригодились все навыки, какие приобрёл на гражданке. Ну а во-вторых… Во-вторых, кроме способности читать мысли я к этому времени уже умел и ещё кое-что.
— И куда ж мы так торопимся? — ядовито осклабилась пятая тень, неспешно появившаяся из-за кустов и остановившаяся возле двух других, стоявших перед нами. Из-за того, что освещение было слабым, а ближайший фонарь располагался прямо за спиной говорившего, лица его я рассмотреть не мог. — Ты, Ирочка, иди, иди… — голос зазвучал приторно-елейно. — А вот с твоим другом мы хотим познакомиться поближе. Когда ещё он в следующий раз к нам в гости пожалует.
Тот, кто вёл разговор, был человеком невысокого роста, с далеко не атлетической фигурой. Судя по его поведению и манере говорить, это и был тот самый Генка-главарь. Окружавшие нас члены его банды тихонько загыгыкали, поддерживая своего вожака. Голоса выдавали в них таких же подростков, как и предводитель, ребята постарше вряд ли бы захотели прогибаться перед каким-то мальчишкой-переростком.
— Никуда я не пойду, — заупрямилась Ирина. — И не приставайте к нам. А то я сейчас милицию позову.
Компания заржала ещё громче.
— Ириша, — шепнул я тихонечко своей спутнице, слегка повернув голову в её сторону, — ты, правда, лучше иди домой. Завтра встретимся там же, где и сегодня.
Однако девушка была настроена решительно и ещё крепче прижалась к моей руке. Делать было нечего, нужно было действовать быстро, пока малолетние подонки не опередили. Ирина, конечно, от всего сердца хотела меня как-то защитить, не понимая, что является сейчас настоящей обузой. Используя внезапность, я бы мог в считанные секунды уложить на асфальт всех четверых, но близкое присутствие девушки, да ещё её крепкая фиксация одной моей руки, лишало всякой мобильности и возможности провести необходимые мне манёвры. Пришлось использовать так называемый вариант “Б”. Первостепенной задачей в уличных столкновениях всегда является нейтрализация главаря. Оставшись без руководящей и направляющей силы, вся остальная братия будет уже не так опасна и более сговорчива. Я устремил свой особый взгляд на немощную Генкину фигурку. Благо, было темно, и никто, особенно Ирина, не мог разглядеть, как зрачки моих глаз резко потемнели и расширились. Умертвлять эту мелкую шушару я, конечно, не собирался, не нужен мне был ни криминал, ни кармическое воздаяние за этого ублюдка. Однако проучить налётчиков как следует было нужно, и свою воспитательную работу я начал именно с предводителя.
Уже через несколько секунд, в сумраке я, конечно, не видел, но всем своим нутром ощутил, как ехидная улыбочка медленно сползла с Генкиной физиономии и превратилась сначала в гримасу удивления, а затем и страдания. Он, тщетно пытаясь сохранить своё самообладание, чуть заметно согнулся, и, стараясь не упасть в грязь лицом перед своими подчинёнными, осторожно положил левую руку на живот. В то время как левая рука начала делать лёгкие массажные движения, правая до белизны в костяшках сжалась в кулак. Воцарилось непонятное для всех молчание. Окружавшие нас налётчики, не понимая, что происходит, и почему их предводитель в решающий момент умолк, переглядывались между собой. Ещё через небольшой промежуток времени главарь, уже не обращая ни на кого внимания, начал подозрительно притоптывать на месте. Я мысленно улыбнулся, прочтя всю скороговорку мыслей, проносящихся в голове горе-налётчика. Парни, однако, были не так уж и глупы, и довольно быстро сообразили, что именно происходит с их предводителем, вот только почему у него живот прихватило так внезапно и в такой неподходящий момент, понять не могли. Генка не смог долго сопротивляться природе, а главное, моему воздействию на его организм. Издав громкий характерный звук, он, вовсе не ожидавший такого поворота дел, излил содержимое кишечника прямо в свои модные брюки. Даже в темноте было заметно, как то ли от напряжения, то ли от стыда вспыхнуло его лицо, и он, насколько ему позволяли прилипшие к ногам калоши, сломя голову, бросился в ближайшие кусты. Забыв про нас с Ириной, четверо оставшихся подростков не смогли удержаться и, забыв о возможной каре от руки предводителя, ржали ему вослед во всю глотку. Они тыкали пальцами в кусты, за которыми скрылся Генка, и растирали ладонями, бегущие по щекам слёзы. Их паршивый коллективчик оказался таким же гнилым и говнистым, как и главарь после моего участия.
— Пойдём, Ириша, — проявил я инициативу и легонько потащил девушку к зданию общежития, остальных членов банды я решил не трогать, во всяком случае пока.
Ирина сразу не знала чего делать: плакать или смеяться. Возле самых дверей девушка всё же не выдержала и прыснула. Страх, который она испытала при встрече со шпаной, перешёл в робкий смех, а затем в истерику. Мне пришлось ещё некоторое время её утешать, поглаживая по тёплой, упругой спине и по пахнущим шампунем волосам. А когда Ирина, наконец, успокоилась, дружески поцеловал её в щёчку и, сказав: “До завтра”, аккуратно подтолкнул в приоткрытую загодя входную дверь. В дальнейшем, провожая свою девушку к месту её временного проживания, я больше эту компанию ни разу не встречал. То ли опозоренный главарь распустил свою шайку, то ли они сменили место своего базирования.
Наш роман с Ириной, на радость мне, начал развиваться довольно бурно и успешно. Я был на седьмом небе от счастья, не подозревая, а точнее сказать, не желая понимать того, что благими намерениями дорога может привести вовсе не туда, куда мне хотелось бы. Это была моя первая настоящая любовь, ради которой я забывал про всё на свете. Наша первая близость на берегу моря, куда мы уехали на выходные, была просто фантастической. К тому времени я уже достаточно хорошо изучил все мечты и чаяния своей подружки, и хотя фантазия у неё была довольно богатая, сделал всё так, как она мечтала. Тогда я ещё был молод и глуп, и мне казалось, что так будет длиться всю оставшуюся жизнь, и что счастье будет литься нескончаемым потоком, будто из рога изобилия. Однако, эта самая жизнь повернулась ко мне вовсе не тем боком, который хотелось бы лицезреть. Со временем, я всё чаще начал ловить на себе задумчивый взгляд Ирины, а в моём присутствии её мысли становились какими-то сбивчивыми и трудночитаемыми. Мне даже показалось, что она при мне умышленно либо старается ни о чём не думать, либо тщательно перемешивает свои мысли так, чтобы из этого хаоса ничего невозможно было понять. Я, конечно, старался пользоваться своим даром как можно реже, но жажда всё время угождать и предвосхищать все желания любимой девушки заставляла снова и снова вклиниваться в поток её размышлений. Тот, кто наблюдал за всем этим безобразием с божественной высоты, в конце концов, видимо, не выдержал и решил меня за это проучить. В одну из наших очередных встреч Ирина, наконец, решившись, взяла и спросила меня прямо в лоб:
— Серёжа, — обратилась она ко мне как-то уж очень серьёзно.
— Да, Ириша, — широко улыбнулся я, не ожидая никакого подвоха.
— Скажи, а ты случайно мысли не можешь угадывать? Подсознательно я, наверное, давно ждал этого вопроса и даже пытался придумать на него какую-нибудь шутливую отговорку, но всё равно он застал меня врасплох. Улыбка встревоженной бабочкой спорхнула с моего лица. Я опустил глаза, не зная, что ответить. Всё, что я ранее понапридумал, вмиг вылетело из моей головы. Ирина молча сверлила меня своими глазами-буравчиками, будто и сама пыталась проникнуть в глубины моего подсознания. — Можешь не отвечать, — лицо девушки погрустнело. Она тоже отвела взгляд куда-то в сторону, а её голос становился всё тише и печальнее. — Я сама всё знаю.
Я бросил на Ирину вопросительный взгляд. — Я давно начала догадываться, а последнее время, пожалуй, убедилась…
— Да что ты там себе придумала? — попытался возразить я, но она продолжала, словно не услышав моей реплики.
— Понимаешь, Серёжа, когда любишь человека, то начинаешь чувствовать его намного лучше, чем кого-либо другого, и безо всяких там способностей. Знаешь, — Ирина тяжело вздохнула, — мне почему-то кажется, что ты меня просто использовал в своих целях. Я не знаю для чего именно, но использовал. И про своё знакомство с Витей ты тогда ведь тоже мне наврал..?
— Но я… — попытка как-то оправдать свои действия мне не удалась. Девушка аккуратно прикоснулась своей маленькой ладошкой к моим губам.
— Не надо, Серёженька, не оправдывайся. Я не хочу больше слышать ложь. Ты очень хороший, и я тебя люблю, но… давай просто расстанемся и всё.
Я всей своей сущностью ощутил, как тяжело давались Ирине эти слова, как болит и сжимается в груди её сердце, и эта боль, разливаясь по всему телу, тёмным осадком оседала у неё на душе.
— Пойми, я не могу общаться с человеком, который, как там говорят, “сканирует” мои мысли. Может ты всё это делаешь из лучших побуждений, скорее всего, так оно и есть, но… Давай расстанемся, пока наши отношения не зашли слишком далеко. Потому что, не знаю как тебе, а мне будет ещё больнее.
— Но мы же и так…
Я хотел сказать ещё что-то, но Ирина бросила короткое: “Прощай” и, развернувшись ко мне спиной, зашагала прочь.
С Ирой мы расстались. И самое обидное то, что в глубине души я понимал — она права, и получил я по заслугам. Я, как человек не лишённый романтики, хотел сделать наши отношения идеальными и не понимал, что иду к ним совсем не тем путём. Потом у меня, конечно, были ещё девушки. Сначала я так же, как и в случае с Ириной, старался им угодить, влезая в их святая святых — в их мысли. Но, раньше или позже, очередная моя пассия вновь говорила мне: “Прощай”. Со временем я всё же осознал, что наступаю на одни и те же грабли, так как с каждым разом мои новые отношения становились всё короче. Когда я это понял, когда перестал обвинять девушек и окончательно убедился, что дело только во мне, я обратил внимание на ещё одну деталь. Познав в жизни очень бурную и яркую влюблённость, я с сожалением начал замечать, что быстро теряю к своей новой знакомой всякий интерес. Конечно, очаровать и соблазнить девушку на один вечер не составляло для меня никакого труда, но мне хотелось серьёзных и более длительных отношений. Хотелось создать крепкую семью, а вот с этим уже была проблема. Для меня исчезли в женщинах те самые загадочность и интрига, о которых столько написано во множестве романов. Сколько раз я встречал фразу, что супруги прожили вместе много лет, но так до конца и не узнали друг друга. Для меня же любой человек был, как открытая книга, которую я мог быстро и легко прочитать, либо вообще — сразу заглянуть на последнюю страницу, чтобы узнать, чем всё закончилось. А раз так, то мне после “прочтения” становилось скучно, не интересно и не было никакого желания вновь возвращаться в начало этой книги.
От Вероники — моей, видимо, последней попытки обрести семейное счастье, я, насколько мог долго, пытался скрыть свой дар. Чтобы не испытывать разочарования, старался вообще не заглядывать ей в голову, но… шила, как говорится, в мешке… Она тоже со временем всё поняла, а затем и узнала наверняка: мир не без добрых людей. Молча собрала вещи, типа, чего говорить, ты ведь сам всё уже давно прочёл в моих мыслях, и ушла обиженной, как и все предыдущие девушки. Ну а потом случилась авария на шахте, где я работал…
Привычно ловко управляясь с креслом-коляской (на костылях я тоже натренировался нормально ходить, но разъезжать на колёсах мне было более комфортно в моём просторном доме), я проводил сестру на кухню. Пока она выкладывала на стол: печенье, кусочек пирога и ещё какие-то вкусности, которые часто готовила дома, и на приготовление которых у меня не было ни таланта, ни желания, ещё раз её просканировал. Внешне она, казалось, ничем не изменилась. Невысокая, немного сутуловатая, в брючном костюме кремового цвета и с короткой стрижкой. Её всегда серьёзный взгляд больше подошёл бы строгой профессорше, нежели обычной кассирше из сберкассы. Очки, которые делали её сходство с научным работником ещё больше, она, благодаря мне, уже давно не носила, но я их не один раз замечал среди прочих женских вещиц в её элегантной кожаной сумочке. Зачем она их с собой таскала, если видела на все сто? Этих женщин разве поймёшь?
— Что тебе сказать, сестрёнка, — наконец ответил я на заданный ею вопрос. — Не бережёшь ты себя.
— Это я и сама знаю, — улыбнулась она, заканчивая приготовления к чаепитию. Чайник я закипятил буквально перед её приходом, и заварник с ароматным травяным чаем поджидал на столе мою гостью. — Ты мне конкретно скажи, а то что это, я зря, что ли, к тебе полгорода проехала?
— Так ты только ради диагностики ко мне пожаловала? — деланно возмутился я. — А просто проведать братца ты бы не приехала?
— Не шуми, братец-кролик, — шутливо ответила сестра, — конечно же, я приехала тебя проведать, но раз уж подвернулся случай, то почему бы нам не совместить приятное с полезным?
Валентина уселась на табуретку, подпёрла румяные, пухленькие щёчки кулачками и вопросительно уставилась на меня своими чёрными глазами. Волосы она всю жизнь красила под цвет глаз, а вот костюмы предпочитала более светлых тонов. “Просматривая” её, я обратил внимание на то, что у неё усугубилась проблема с поджелудочной железой. Диабета, конечно, ещё нет, однако инсулинорезистентность налицо. Но иначе и быть не могло, учитывая почти патологическую любовь моей сестрёнки ко всему печёному и сладкому, как она только умудрялась не набирать лишний вес. Песочек в желчном стал превращаться в мелкие камешки, что в скором времени неминуемо обратится в желчекаменную болезнь, и в один не очень прекрасный день приведёт к операции. Кровеносная система… В общем, по сравнению с тем, что я видел в её прошлый визит, здоровье, мягко говоря, не улучшилось.
— Валюша, тебе нужно меньше сладкого есть, — уже в который раз я пытался наставить сестру на путь истинный. — И на всякие раздражители меньше обращать внимание.
— Да знаю я всё, — сестра отмахнулась рукой, словно отгоняя назойливую муху. — Ты каждый раз об этом говоришь.
— А ты каждый раз ничего не делаешь…
— Серёж, ну как тут будешь спокойной. Вовка всё никак не остепенится. Шляется по вечерам неизвестно где. Сидишь, полночи выглядываешь, думаешь: как бы чего с ним не случилось. Время-то какое. Не дай Бог, патруль остановит или за отсутствие маски придерутся… Поди потом докажи, что ты не верблюд.
— Но ему же уже тридцать лет — взрослый мужчина, а ты всё за ним, как за ребёнком маленьким, трясёшься, — попробовал образумить я сестру, разливая чай.
— Взрослый, а ума..? Был бы хотя бы женатым, так я может и успокоилась, а так… Не могу я, Серёжа, спокойно спать — сердце не на месте.
Я её прекрасно понимал. Донецк уже который год находится в окружении, из-за линии фронта систематически прилетают то ракеты, то снаряды, гибнут ни в чём не повинные горожане, а тут ещё с весны пандемию объявили. Без маски теперь никуда, ни в одно учреждение или магазин не попадёшь. Где бывает Вовка, и что с ним может произойти, одному Богу известно.
— А что Ленка? — перевёл я разговор на более приятную для сестры тему.
— У неё, вроде бы, всё нормально. Работают с Лёней, Вадим учится.
С дочкой и зятем Валентине в жизни повезло, чего не скажешь о старшем сыне — Владимире. Тот с детства был, как говорится, оторви да выброси. Сейчас уже возраст перевалил за тридцатник, а в голове ещё сквозняк гуляет, и матери из-за него покоя нет. Ещё в начале боевых действий с украинской армией побывал на передовой. Был ранен, правда легко, но всё равно комиссовали, а теперь вот — не знает, куда себя деть. Работу особо не ищет, всё надеется, что ему её на блюдечке принесут и уговаривать начнут. Только сегодня это не то, что лет десять назад, когда всё работало, и люди требовались во многих местах. Предлагал ему в шахту, но он скептически кивнул на мои ноги, мол, сам калека и меня таким хочешь сделать, и решительно отказался лезть под землю. Вот так и болтается: либо у друзей, либо вообще неизвестно где.
— Ты мне главное скажи, — не отставала сестрёнка, — этой гадости у меня хотя бы нет?
Я понял, о чём она спрашивает. О коронавирусе сейчас не говорит только самый ленивый. С весны во всех новостях только и разговоры про пандемию: сколько заболело, сколько умерло. Естественно, Валюшка, работая в таком месте, где постоянный поток людей, и переживает о возможности заражения.
— С этим у тебя всё в порядке, — обнадёжил я её. — Ты только цинк пить не забывай, чтобы иммунитет в надлежащей форме поддерживать.
— Да пью я, пью. И всю семью пою. Только его с началом эпидемии теперь в аптеках и не сыщешь. Люди тоже умные стали, знают, что лучше БАДы попить, чем потом химию глотать, да ещё и неизвестно: поможет — не поможет, выживешь — не выживешь. Это хорошо, что у меня одноклассница в аптеке работает, а так попробуй — достань.
— Вот и молодец, что пьёшь! Тогда давай за здоровье и за всё хорошее, — предложил я тост, поднимая свою чашку с чаем. — Я тоже полезные травки заварил, для профилактики, так сказать, и поддержания иммунитета.
Мы аккуратно чокнулись красивыми чашками из китайского чайного сервиза, которые я всегда доставал во время визита сестрёнки (для кого их ещё беречь) и принялись за сладкое. Не успел я сделать и пару глотков, как завибрировал мобильник. На дисплее высветилась фамилия Нестеров. Перед глазами возник образ седого мужчины за шестьдесят, маленького, суховатого — профессора медицины из центральной поликлиники.
— Слушаю вас, Пётр Андреевич, — сказал я, спешно проглатывая положенное в рот печенье.
— Здравствуйте, Сергей Иванович, — голос профессора, несмотря на его возраст, звучал довольно бодро, и по нему вряд ли кто дал бы ему больше сорока — сорока пяти лет. — Извините, что беспокою вас. Но вы же знаете, что я никогда к вам понапрасну не звоню.
Это действительно было правдой. Звонил профессор только в очень сложных и непонятных случаях. Как нас свела судьба, это вопрос другой, но в своё время я поставил ему очень жёсткие условия — никакого лечения, только диагностика и только когда действительно он сам, с высоты своего профессорского звания, не в силах разобраться. Если бы я тогда дал слабину, то, возможно, сейчас за моей дверью стояла бы огромная очередь из желающих поправить своё здоровье. У меня есть все необходимые данные, чтобы заниматься целительством и иметь весьма солидный доход, и Нестеров это прекрасно знал. Вот только меня это вовсе не интересовало. Во-первых, я много лет изучал вопросы кармических последствий после вмешательства в организм постороннему человеку, даже если он меня об этом и просит. Взваливать на себя чужой багаж кармы, меня как-то вовсе не прельщало. Ну а во-вторых, я очень ценю своё время, которого нам всем отведено не так уж и много, и которое ни за какие деньги уже не купишь. Всё свободное время (ну, почти всё, если быть полностью откровенным) я посвящаю йогическим практикам, практикам цигун и обычным физическим нагрузкам. Конечно, в позе лотоса, в силу обстоятельств, я не сижу, но для медитации и дыхательных упражнений это особенно и не нужно.
Я вовсе ничего не имею против настоящих целителей, которые избавляют от недугов сотни, а то и тысячи страждущих. Бывал и сам у такого, можно сказать, уникума. Самому проблему с ногами решить не получалось. Улучшения, конечно, были, но это меня не устраивало. Я прекрасно понимал, что всё не так просто, как кажется на первый взгляд, но попробовать решил, как говорится, на авось. Узнал я, что есть у нас в городе такой целитель, зовут Андрей Столяров[1], попытался попасть к нему на приём. Раза три мне отказывали вообще в записи — видать, действительно не простой дядька оказался, чувствовал что-то, как и я, а может даже и ещё покруче, если по одной фамилии смог про меня всё определить. Когда в четвёртый раз отказали, решил ехать прямо к его, так называемой, лечебнице — авось калеке не откажет. И действительно принял он меня в тот же день. Вот только лечения никакого не было. Познакомившись, посидели, поговорили по душам. Он мне и говорит:
— Серёжа, ну зачем ты приехал? Ты же не хуже меня “видишь” и знаешь, что кармическая у тебя причина, и всё, что с тобою произошло, случилось неспроста. Не смогу я тебе помочь. А если и возьмусь, то ничего хорошего из этого не получится ни для тебя, ни для меня. Карма — она ведь штука серьёзная: слукавишь и попытаешься её обмануть в этой жизни — в следующей она тебя всё равно догонит. Так зачем тебе снова переживать одно и то же, может лучше уж отработать всё до конца сейчас?
В общем, этот Столяров только подтвердил моё отношение к целительству. Я (да и, как оказалось, не один я) теперь считаю, что любая болезнь — это ни что иное, как урок человеку за его неправильную или неправедную жизнь, и справляться со своей проблемой он должен сам. Одно дело указать ему на причины недуга, другое — решать его проблемы за него. Моё (и, опять же, не только моё, но и более просветлённых людей) мнение таково: если болезнь излечима, то человеку никакой целитель не нужен, а если неизлечима — тут уж никакой лекарь не поможет.
— Здравствуйте, — ответил я не слишком приветливо, так как понимал, что стоит за этим звонком. — Что там у вас стряслось? — в ответ на укоризненный взгляд Валентины я только, как бы извиняясь, пожал плечами.
— Сергей Иванович, вы бы сегодня не смогли подъехать ко мне в поликлинику?
— Что-то серьёзное?
— Да. Весьма. Вопрос, если можно так сказать, жизни и смерти. Случай — очень интересный. Мы уже какие только исследования не проводили, анамнез собрали на три листа, а причину никак установить не получается. Не откажите, Сергей Иванович, уж больно человек серьёзный.
“Кто бы мог сомневаться, что человек серьёзный”, — хмыкнул я про себя. Этот старый лис Нестеров никогда своего не упустит, да и самомнение у него тоже зашкаливает. Ради какого-нибудь трудяги, живущего на зарплату, волноваться и поднимать волну не станет. Здесь, либо действительно что-то интересное, и он хочет с этим разобраться по-настоящему, либо, что более вероятно, ему посулили большие деньги. Естественно, из этих денег и мне что-то перепадёт: каждый труд должен достойно оплачиваться, но львиная доля всё равно остаётся моему нанимателю. Вслух я сказал:
— Хорошо, Пётр Андреевич, через полчасика присылайте машину.
— Большое вам спасибо, что не отказали. Через полчаса ждите.
— Вот и погуляли, — улыбнулся я сестрёнке.
— Нестеров? — спросила она.
С этим старым эскулапом сестрёнка была хорошо знакома заочно из моих красочных повествований. Во время её визитов ко мне, я частенько рассказывал про самые интересные случаи из моей диагностической практики, чтобы хоть как-то мотивировать Валентину на более серьёзное отношение к своему здоровью.
— Ага, он самый, — подтвердил я. — Ладно, давай продолжим. Полчаса у нас ещё есть.
[1] Про Андрея Столярова читайте в трилогии “Миссия”.
