Дух воина. Глава 17 / Дух воина. Глава 18
Глава 19
Неделя для Заречного пролетела незаметно. Всё его внимание было поглощено тренировками, которые ему очень нравились. Несмотря на то, что уже неделю назад он стал обладателем шикарной квартиры, однако по-прежнему проживал на съёмной. Цвейбер не давал о себе знать, так как, видимо, ещё не закончил все свои дела, связанные с отъездом в Израиль. Бывший разведчик, привыкший к условиям гораздо худшим, вовсе не был на старого еврея в обиде. Он вспоминал последнюю их встречу на лестнице, и ему становилось его даже немного жаль. “Пусть ещё поживёт в своей родной обители, — думал он, — снова засыпая на старом диване в квартире Хаи Моисеевны”. Владелица квартиры его больше не беспокоила своими нежданными визитами. Ивану, всю жизнь воспитывавшемуся в материалистическом духе развитого социализма, вновь начало казаться, что всё, что с ним происходило ещё совсем недавно, являлось плодом его ранее отравленного алкоголем сознания. Кстати, про употребление алкоголя, увлёкшись работой с подростками, он практически забыл. Если что изредка и вспоминалось Заречному, так это мерзкие “слизняки”, плавающие в бокалах, когда он равнодушно проходил мимо пивнушки, расположенной на его посёлке.
Луч солнца, заглянувшего в окно квартиры, украдкой дополз до лица бывшего разведчика и аккуратно коснулся его щеки. Заречный, почувствовав тепло, открыл глаза. Он протянул руку к стоявшему рядом стулу с одеждой и взял в руку мобильник. Взглянув на время, решил ещё немного понежиться в кровати. За неделю его организм израсходовал довольно много энергии, поэтому в воскресный день Иван решил позволить себе поспать немного дольше, чем обычно. Не успел он положить телефон снова на стул, как тот вдруг завибрировал прямо в руке. Вздрогнув от неожиданности, Заречный уже, наверное, в сотый раз подумал о том, что нужно, наконец, приобрести свой мобильник с новой симкой и давать свой номер только тем, кто не станет тревожить его по утрам. Не взглянув на дисплей, он нажал кнопку приёма вызова и поднёс телефон к уху.
— Да, — хриплым после сна голосом сказал он и негромко прокашлялся в сторонку.
— Ванечка, дорогой, — услышал Заречный в трубке женский голос, — ну куда же ты пропал? Не звонишь, не приходишь..?
Голос Аллы был мягкий и ласковый, однако он не зацепил ни одну струну солдатской души отставного капитана. В памяти Ивана чётко отпечаталась их последняя встреча, и эта женщина, несмотря на свою внешнюю привлекательность и притягательность, была, пожалуй, одной из последних кандидатур, с кем он хотел бы встретиться ещё раз. Грубить ей Заречный не хотел, и его ещё не проснувшемуся мозгу пришлось лихорадочно искать вариант, как бы культурно “отшить” эту навязчивую особу.
— Я работаю, у меня дела… — ответил он первое, что пришло в голову.
— А как же я? — голос собеседницы чуть заметно дрогнул.
“Ну актриса, даже сам Станиславский бы, наверно, поверил” — горько про себя подумал бывший разведчик, а вслух сказал:
— Аллочка, ты меня извини, но пока у меня никак не получится с тобой увидеться.
— Это так у вас, у мужиков, — укоризненно произнесла Алла, — поматросил и бросил, да?
На языке у Заречного уже теснились слова, готовые слететь с него в следующую же секунду, и слова эти были бы весьма нелестные для нежных ушек его собеседницы. Чтобы не поддаться соблазну нагрубить, он просто взял и отключил телефон. Бросив мобильник на стул, Иван повернулся на другой бок, но заснуть ему уже не удалось. Поворочавшись минут десять с боку на бок, он решил вставать. Сделав привычную разминку и приняв прохладный душ, который немного поднял настроение, бывший разведчик пошёл на кухню, чтобы приготовить себе завтрак. Пока, брызгая маслом, на сковороде шкварчала его любимая яичница, а на кусок ржаного хлеба намазывался толстый слой масла, в голову полезли разные мысли. За последнее время он так расслабился, что совсем перестал обращать внимание на сигналы, которые с завидной регулярностью подавала ему интуиция. Он, как и в самые первые дни после возвращения из прошлого, постоянно ощущал присутствие в его жизни кого-то третьего, кого-то, кто незримо следовал за ним всюду, куда бы он ни пошёл. Заречный подозревал, что и эта Алла тоже каким-то образом была причастна ко всем неприятным событиям, которые с ним произошли, да и его бывший одноклассник Чех вряд ли стоял от всего этого в сторонке. Пожалуй, лишь прошедшая неделя не принесла ему никаких огорчений. Хотя воскресенье, ведь, это всё ещё та же неделя, и оно только началось. Аллочкин утренний звонок вполне мог оказаться первым вестником событий более неприятных.
“Надеюсь, всё же на сегодня ничего более грустного у меня не произойдёт”, — подумал Иван и ошибся. Покончив с завтраком, он всё же включил телефон, так как вечером должна была состояться очередная тренировка, и ему мог позвонить кто-нибудь из его учеников. Не успел мобильник подключиться к сети, как вновь раздался звонок. Теперь бывший разведчик предусмотрительно взглянул на дисплей, но номер абонента ему был незнаком.
— Слушаю, — сказал он в трубку, придав голосу как можно больше солидности.
— Алло, это Иван Заречный? — услышал он знакомый голос, а в следующую секунду его память выдала ему имя — “Михаил”.
— Да, Миша, я вас слушаю.
— Вы меня узнали, — не то спрашивая, не то констатируя факт, произнёс племянник Цвейбера, и сразу продолжил: — Я вам всё утро звоню, не могу дозвониться.
— У меня телефон был выключен. А что, что-то случилось?
— Да… — Михаил на несколько секунд замолчал, — случилась очень неприятная вещь. — В голосе собеседника послышалось волнение. — Дядя Лёва… Дело в том, что дядю убили.
— Что?! — воскликнул Заречный. — Как убили? Когда?
— Видимо, вчера вечером. Да вы включите телевизор, там об этом на местном канале уже во вчерашних вечерних новостях вовсю трубили. Журналисты, как вороньё, тут же слетелись всей стаей, лишь только почувствовали неприятный запашок. Любят эти падальщики посмаковать подробности чужого горя.
— А как это произошло, где? — поинтересовался бывший разведчик, у которого в голове пока ещё никак не могла закрепиться мысль, что ювелира нет в живых.
— Вечером, у него в салоне, — коротко ответил Михаил, не вдаваясь в подробности. — Я, собственно, вот по какому поводу вам звоню. Вы сможете завтра присутствовать на его похоронах?
— Да, конечно!
— Тогда подъезжайте на кладбище к двенадцати часам. Там я вам передам ключи от дядиной, ну, то есть, от вашей квартиры и письмо.
— Письмо? — удивился бывший разведчик.
— Да. Дядя Лёва оставил для вас письмо, которое просил передать в случае его внезапной смерти. Он словно чувствовал…
Собеседник замолчал, и Иван, деликатно попрощавшись, сбросил вызов. На секунду задумавшись, он в следующее мгновение вскочил с дивана и, быстро пройдя в соседнюю комнату, включил телевизор. На местном канале шла набившая оскомину реклама кандидатов на пост главы администрации области. Заречный нажал на кнопку отключения звука на пульте, но тут же снова его включил, так как реклама быстро окончилась, и начались утренние новости. После нескольких сообщений о событиях в стране и её международных отношениях, диктор, приятная молодая брюнетка с коротко стриженными волосами, сказала:
— А теперь местные новости. Как уже сообщалось ранее, вчера вечером у себя в ювелирном салоне “Золотой Лев” был убит известный в городе ювелир и бизнесмен Лев Цвейбер. Смерть наступила в результате нескольких ножевых ранений, которые оказались смертельными. Охранник, дежуривший в это время в ювелирном салоне, ничего не смог предпринять, так как, по его словам, был парализован электрошокером и связан. Злоумышленника, напавшего на него, он описать не смог, из-за того, что ни его лица, ни его фигуры не видел. По факту преступления возбуждено уголовное дело. Наш корреспондент взял интервью с места событий у начальника УМВД милиции по городу Нижнереченску, полковника Садовникова Олега Васильевича. Вот что он сказал.
На экране появилось круглое лицо мужчины лет пятидесяти с рыхлыми, красными щеками и заметным вторым подбородком.
— Мы в кратчайшие сроки отыщем негодяя, совершившего это кровавое преступление, — сказала голова на экране телевизора, метнув в камеру суровый взгляд.
— Скажите, Олег Васильевич, — раздался голос журналиста за кадром, — а у вас уже есть подозреваемые?
— Следствие располагает данными, — не спеша, по-деловому, отвечал Садовников, — что этим человеком является гражданин Горшечников Савелий Иванович. На орудии убийства, оставленном на месте преступления, были обнаружены отпечатки его пальцев. Горшечников работал у погибшего мастером-ювелиром и, видимо, давно вынашивал планы хищения драгоценностей. Мы предполагаем, что Цвейбер застал своего работника на месте преступления, и тот, чтобы не оставлять свидетеля в живых, нанёс ему несколько ножевых ранений. Сам же Горшечников, прихватив кое-что из ювелирных изделий, нейтрализовал охранника и скрылся с места преступления. Сейчас он объявлен в розыск. Просьба ко всем гражданам, кто встретит этого человека, — на экране появилось сухощавое лицо мужчины лет пятидесяти со впалыми щеками, — немедленно сообщить нам по указанным на экране телефонам.
Фото предполагаемого преступника с написанными ниже номерами телефонов МВД города ещё несколько секунд висело на экране телевизора. Лицо, запечатлённое на нём, Заречному было незнакомо.
— Как стало известно, — продолжал свой репортаж молодой журналист, сменивший на экране фото предполагаемого преступника, — приблизительная стоимость украденных ювелирных изделий составляет более пятидесяти миллионов рублей.
— Нормально так, кое-что прихватил, — пробурчал бывший разведчик, выключая телевизор. — На эти деньги можно всю оставшуюся жизнь безбедно прожить. Видать, прихватил самое ценное, что попалось под руку. Но… но что это за письмо такое Цвейбер просил передать? Старик действительно чего-то опасался или на всякий случай написал? Ладно, чего гадать, завтра разберёмся. Жаль, конечно, не удалось ювелиру осуществить свою мечту, дожить остаток своих дней в местах обетованных. Однако, вот тебе и спокойная неделька! Выходит, это было затишье перед бурей, а если верить поговорке, что Бог любит троицу, то, возможно, сегодня нужно ещё ждать каких-нибудь неприятностей?
К счастью, эти мрачные предположения не подтвердились. Остаток дня и вечерняя тренировка прошли у Заречного без всяких накладок.
* * *
— Алло, босс, вы смотрели телевизор? — заискивающе поинтересовался Лис лишь только услышал голос своего начальника.
— Я внимательно просмотрел и телевизор и то, что ты передал, но почему-то не нашёл того, о чём мы с тобой говорили.
— Так, это… не было там больше ничего, — смутился бригадир, — мы всё тщательно обыскали, он нам и сейф показал…
— Не было, говоришь?
— Не было, босс, точно, зуб даю!
— Странно, а что сказал наш осведомитель?
— Божился, что его коллега после окончания работы положил эту вещь в сейф. Правда, ювелир нашего осведомителя вызывал к себе по какой-то мелочи, и сейф был без присмотра, но ключи-то были только у Цве… у хозяина, так что, по идее, пропасть он никуда не должен был.
— Но пропал! — хмыкнул в трубку босс.
— Но пропал, — придав голосу скорбное звучание, согласился Лис.
— Куда же он его дел, старый поц?
Бригадир молча пожал плечами, словно собеседник мог это видеть. Однако, видимо, тот понял значение этого молчания.
— А может это вы, чисто случайно, прихватили вместе с другими побрякушками? А? — с заметной иронией грозно поинтересовался голос в трубке. — А отдать забыли…
— Что вы, босс, — воскликнул Лис, — вы же знаете, я перед вами чист.
— Знаю, знаю, — нехотя согласился босс. — Ладно. Что с осведомителем? Вы его отвезли туда, куда ему было нужно?
— Да, конечно. Доставили, как обычно. Больше его никто не найдёт и ничего от него не узнает. Перед отъездом он подержал в руках то, что нужно, так что по отпечаткам никто, думаю, не усомнится, что это его рук дело. Да по телеку так и сказали…
— Охранник не проговорится? — перебил словесный поток голос в трубке.
— Не должен… Во-первых, он же тогда пойдёт как соучастник, а во-вторых, кому захочется такие бабки терять?
— Хорошо, ну, а что наш клиент?
— Да, в общем, ничего. Ходит по магазинам, тренируется... Посылку получил…
— Посылку?! — оживился босс. — Что было в посылке?
— Да ничего особенного. Макивары ему прислали по почте.
— Чего?
— Ну, макивары — специальные спортивные снаряды для набивки кулаков.
— А-а-а, — протянул босс, — а кроме этих макиваров там больше ничего не было?
— А чего там может быть? — удивился Лис. — Он же через интернет-магазин заказывал.
— Понятно. Ну хорошо. Продолжайте наблюдать.
— Понял, босс.
Мужчина нажал на красную кнопку телефона и задумался. “Неужели старый еврей всё же меня перехитрил? — размышлял он, нервно шагая по своему кабинету. — Куда он мог деть кольцо с бриллиантом в двадцать карат? Нужно будет ещё с его племянничком поговорить по душам. Тот наверняка что-то знает, единственный, как-никак, наследничек — одного поля ягода”.
* * *
На следующий день к двенадцати часам Заречный прибыл на кладбище. Еврейская городская община много лет назад выкупила для своих соплеменников небольшой участок, который оградила забором из современных железобетонных плит и установила металлические ворота, которые на ночь запирались на замок. Сейчас ворота были широко распахнуты, словно приглашая посетить этот уголок скорби.
Процессия, состоящая из катафалка и вереницы иномарок, немного задержалась. Последней в составе скорбного кортежа, когда он, наконец, появился, ехала машина Чеха. Колонна остановилась, и из неё начали выходить люди, одетые в чёрные траурные одежды. Это были, в основном, пожилые мужчины, по лицам которых нетрудно было определить их национальную принадлежность. Михаил приехал вместе с Хаей Моисеевной. Проходя мимо Заречного, старушка сделала вид, что вовсе с ним не знакома, а нотариус пожал протянутую ему руку и печально кивнул, выслушав короткое соболезнование. Сунув Ивану связку ключей и запечатанный чистый конверт, он извиняющимся тоном сказал:
— Вы меня простите, но не евреям присутствовать на похоронах не желательно.
“Чего тогда нужно было тащиться на кладбище, — возмутился в душе бывший разведчик, — отдал бы ключи завтра”.
Михаил, будто услышав мысли Заречного, добавил:
— После похорон у меня, по обычаю, будет недельный траур, и я не буду никуда выходить из дома.
Сказав это, он с печальным видом направился к воротам кладбища вслед за траурной процессией.
— Всё у них не как у людей, — услышал бывший разведчик рядом с собой голос Чеха, — проститься с человеком нормально нельзя. Чего это за письмо?
Бизнесмен кивнул на конверт, который Иван вместе с ключами продолжал держать в руке.
— Да так… — неопределённо ответил Заречный, пряча в карман ключи и согнутый пополам конверт.
— Тебя подбросить? — не очень приветливо спросил Чех, поворачиваясь в сторону своей машины.
Что было причиной его подавленного настроения: смерть ювелира, или вдруг изменившееся отношение к бывшему однокласснику, Ивану было неизвестно, но возвращаться домой в душной маршрутке очень не хотелось.
— Ну, если тебя не затруднит, — ответил он, делая вид, что не обратил внимание на недовольные интонации бизнесмена.
— Не затруднит, — буркнул Чех и двинулся в конец колонны припарковавшихся у обочины автомобилей.
Всю дорогу они ехали молча. Заречный размышлял о том, что могло быть написано в письме, а вот о чём думал Чех, догадаться было тяжело. Судя по настроению и выражению лица, мысли у того вряд ли были весёлыми. Придя домой, бывший разведчик первым делом удовлетворил своё любопытство и вскрыл конверт. “Здравствуйте Иван, — взгляд живо побежал по строчкам, написанным красивым, размашистым почерком. — Поскольку вы читаете это письмо, значит, мои предчувствия оправдались, и меня уже нет в живых…” В памяти Заречного всплыло лицо Цвейбера, когда тот встретился на лестничной площадке. “Превратности жизни, — подумал он, — человека уже нет, а читаешь эти строки, и кажется, будто общаешься с живым”. Бросив рассеянный взгляд в окно, Заречный продолжил чтение. “Надеюсь, вместе с письмом вы получили и ключи от своей квартиры. Хочется верить, что моё скромное жилище вам понравится, и в скором времени вам оно станет таким же родным, каким было мне все эти годы. По поводу оставшихся невыплаченных вам денег за бриллиант вы не переживайте, об этом я успел позаботиться, и в ближайшее время вся сумма будет переведена на ваш счёт в банке. На этом позвольте откланяться. Не поминайте лихом”. Подписи в письме не было, а внизу стояла приписка: “Убедительная просьба сжечь это письмо, как только вы его прочтёте”.
Пожав плечами, Заречный перевернул листок с текстом на другую сторону, но там он был чист. Тогда, на всякий случай, он заглянул в конверт, однако там тоже больше ничего не было. “Что ж ты не поберёгся? — с грустью подумал бывший разведчик, поджигая от газовой горелки полученное с “того света” письмо. — Если уж чувствовал какую-то опасность, то мог бы пораньше слинять в свой Израиль, чего время тянул-то?” Он бросил догорающий листок в раковину и смыл золу водой. Настроения никакого не было. Иван не спеша опустил своё тело в кресло и, несмотря на своё отвращение к телевидению, которое появилось в последнее время, по привычке нажал кнопку на пульте управления.
— Как сообщил один из работников ювелирной мастерской, — восторженно вещала из “зомбоящика” молодая корреспондентка местного телевидения, — из сейфа Льва Цвейбера, убитого в воскресенье, кроме прочих ювелирных изделий, было похищено кольцо с уникальным бриллиантом в двадцать карат.
На экране появилось лицо мужчины лет сорока с небольшой седоватой бородкой и большим носом с традиционной еврейской горбинкой.
— Об этом бриллианте мы узнали, как говорится, из первых рук, — голос журналистки теперь звучал за кадром. — Мы встретились с одним из ювелиров, работающим в мастерской Льва Цвейбера, Яковом Семёновичем Берковичем, и взяли у него интервью. Яков Семёнович, расскажите, пожалуйста, об этом изделии.
— Да… Так вот… — нерешительно начал Беркович. — Цвэйбэр мне лично поручил изготовить из этого брыллианта украшение в виде пэрстня.
— Расскажите, пожалуйста, чем же так отличался этот бриллиант от других? — спросила любопытная корреспондентка, и её лицо на мгновение мелькнуло перед глазами телезрителей.
— Так вот… понимаете, во-пэрвых, это, конешно, величина камня, всё-таки двадцать карат это очень, я вам скажу, приличный размэр, а во-вторых, я никогда за всю свою жизнь не встречал бриллианта такой чистоты.
— Это как? — продолжала интересоваться неугомонная журналистка.
— Дело в том, что рэшение, как имэнно следует огранить алмаз, принимается на основании его природной формы. При этом следует учитывать внутрэннюю кристаллическую структуру камня, включения и изъяны, которые нэизбежно присутствуют практически в каждом алмазе. Ювелирам постоянно приходится делать выбор между максимально большим размером и максимально высоким качеством брыллианта. Иногда, чтобы получить брыллиант с минимальным количеством изъянов, прыходится из прыличных размеров алмаза оставлять лишь нэзначительную его часть. Да. Так вот… должен сказать, что этот брыллиант, который мне дал покойный Цвэйбэр, был идеальной чистоты и качества. Можно только догадываться и восхищаться, какого же изначального размэра был самородок алмаза.
— Очень интересно, а скажите, — продолжала задавать вопросы журналистка, — где Лев Цвейбер мог раздобыть этот уникальный бриллиант?
— Этого я не знаю, — развёл руками ювелир, — мы никогда не интересовались, откуда наш шеф берёт камешки, в одном хочу вас заверыть, что все драгоценные камни, с которыми мы работали, приобрэтались исключительно легальным путём. Думаю, что и на этот брыллиант тоже имеется сертификат, в котором указаны все его данные.
— Спасибо вам за интересное интервью! — поблагодарила девушка собеседника, и камера взяла её крупным планом. — Итак, какова судьба такого редкого драгоценного камня, нам, возможно, удастся узнать только после того, как будет найден сбежавший с места преступления работник ювелирной мастерской.
На экране вновь появилась фотография Горшечникова с номерами телефонов милиции, но Иван не стал её больше рассматривать и выключил телевизор. Ни новости, ни сегодняшние траурные дела не способствовали хорошему настроению. Он, словно пойманный в клетку зверь, некоторое время бесцельно бродил по квартире, а потом, чтобы развеяться от тяжёлых мыслей и немного привести себя в форму, плюнул на то, что понедельник не его день, и направился в школу. Там, в спортзале, установив пару теннисных столов, громко смеясь и подшучивая друг над другом, играли четверо подростков. Уголок, где висела груша, и были прикреплены пять новеньких макивар, был свободен, поэтому Заречный, не обращая внимания на мальчишек, переоделся и приступил к тренировке. Слегка размявшись, он сначала поработал на макиваре, а потом перешёл на грушу. Войдя в азарт, он неистово молотил несчастный снаряд руками и ногами, пока не понял, что в зале стало чего-то не хватать. Он остановился, придержал рукой раскачивающуюся грушу, и только тогда понял, что в помещении царит полнейшая тишина. Ещё недавно цокающие о столы теннисные шарики теперь молчали. Иван обернулся назад и увидел, что все четверо мальчишек, открыв рты, заворожённо уставились на него. Он улыбнулся широкой улыбкой и, весело подмигнув юным теннисистам, вновь повернулся к груше. Хорошая физическая нагрузка оказала необходимое воздействие на нервную систему, и после часа усердной тренировки настроение поднялось на должный уровень.
— А вы тренер по каратэ? — услышал Иван голос одного из теннисистов, когда уже собирался покинуть спортзал.
Он остановился и присмотрелся к рыжеволосому мальчишке, задавшему вопрос. Конопатые щёки юного теннисиста пылали яркими фонариками, а глаза горели неподдельным любопытством.
— Можно сказать и так, — улыбнулся ему Заречный.
— А записаться к вам можно?
— Можно, отчего ж нельзя. Только сначала принеси справочку от родителей, что они не возражают, что ты будешь заниматься рукопашным боем, и ещё одну — из больницы, о том, что состояние здоровья позволяет тебе заниматься этим видом спорта.
— Ага, хорошо, — обрадовался мальчуган. — А сколько у вас стоят занятия?
Иван озвучил вполне приемлемую сумму.
— Здорово! — мальчишка обрадовался ещё больше. — А по каким дням вы тренируетесь?
— Вторник, четверг и воскресенье.
— А как вас зовут?
Видно было, что этот маленький теннисист не из робкого десятка и, в отличие от своих товарищей, которые молча и немного смущаясь, слушали диалог с незнакомым тренером, смело задавал интересующие его вопросы.
— Иван Петрович.
— А меня Генка, — весело сообщил мальчуган.
— Очень приятно, Генка, — не удержался от улыбки бывший разведчик. — Если надумаешь, то приходи.
— Надумаю обязательно, — ответил приятной, искренней улыбкой теннисист.
У самого выхода из зала до Заречного донёсся звонкий мальчишеский голосок:
— До свидания, Иван Петрович!
Он, не оборачиваясь, поднял вверх сжатую в кулак правую руку и плотно закрыл за собой дверь. Вернувшись домой, Иван принял душ, приготовил ужин. Попробовав один раз всяческих деликатесов, которых накупил сразу после получения солидной суммы денег, он понял, что абсолютно к ним равнодушен. Ни красная икра, ни всевозможные мясные нарезки и колбасы, ни разнообразные твёрдые сыры с большими и маленькими дырками внутри не доставляли ему такого удовольствия, какое он получал от обычной селёдки с чёрным хлебом да с маринованным красным лучком. Сегодня же бывший разведчик приготовил большую тарелку гречневой каши и нарезал миску летних овощей: помидорчиков, огурчиков, зелени. Сдобрив салат пахучим растительным маслом, которое покупал только на рынке, он не спеша поужинал.
“Ну что ж, — насытившись, подумал Заречный и оглянулся по сторонам, — как говорится: спасибо этому дому, пойдём к другому”. Ему почему-то очень захотелось именно сегодня ещё раз взглянуть на свою новую квартиру и переночевать в ней. Он встал из-за стола, вымыл посуду, сложил всё по своим местам и неторопливо принялся складывать в сумки вещи. Набив две спортивные сумки одеждой (благо весь спортивный инвентарь теперь находился в школьной подсобке, которую выделил не физрук, а директор), Иван вернулся на кухню и выгреб в пакет из холодильника остатки продуктов. Ещё раз пройдясь по комнатам, чтобы ничего не забыть, он, наконец, отключил электричество и вышел на лестничную площадку. Дверь в соседнюю квартиру вновь распахнулась после первого звонка. Появившаяся на пороге Хая Моисеевна выглядела не очень хорошо. С тех пор как они виделись в последний раз, Заречному показалось, что она постарела ещё больше. Её и так не слишком полные щёки совсем запали, а спина ещё больше изогнулась. Старушка бросила на своего квартиросъёмщика усталый взгляд и негромко спросила:
— Переезжаете?
— Да вот… — Заречный кивнул головой на сумки и протянул хозяйке квартиры ключи.
— Ну что ж, надеюсь, вы оставили после себя порядок и не прихватили ничего чужого? — сказала Хая Моисеевна, забирая ключи и сверля мужчину своими чёрными буравчиками зрачков.
— Можем пойти и проверить.
— Нет, Иван, я вам доверяю, — наконец, на лице старушки появилось подобие улыбки. — Вы честный человек, и я вполне поверю вашему слову. У меня только одна просьба.
Хая Моисеевна окинула взглядом лестничную клетку и негромко добавила:
— Вы только, пожалуйста, не забудьте про ваше обещание.
— Да, конечно, — заверил её Заречный, хотя, честно говоря, из-за последних событий эта история с Чинкимом вовсе вылетела у него из головы.
— Тогда до свиданья, молодой человек!
— До свиданья, — ответил бывший разведчик.
Он повесил одну сумку на плечо, а пакет и вторую сумку взял в руки. Не оборачиваясь, спустился по лестнице и вышел на улицу. Несмотря на то, что солнце уже давно спряталось за домом, и наступали сумерки, однако от нагретого за день асфальта в лицо дохнуло теплом, словно из печки. Чтобы не вспотеть, Иван не спеша пошёл в сторону автобусной остановки. Пройдя с десяток шагов, он вновь ощутил спиной чей-то пристальный взгляд. Чтобы незаметно проверить наличие слежки существует много способов. Заречный остановился, вытер платочком пот и достал мобильник. Делая вид, что пытается отыскать нужный номер, он, глядя в невключенный дисплей, как в зеркало заднего вида, медленно осмотрелся вокруг. Улица была пуста, однако вдруг из-за угла дома выглянула и тут же скрылась чья-то голова. “Так, так, так… — улыбнулся про себя бывший разведчик, — поймался голубчик”. Он, не подавая виду, спокойно положил телефон в карман брюк, и, подхватив сумку и пакет, как ни в чём не бывало, пошёл дальше. Поравнявшись с первым подъездом следующего дома, Иван резко в него свернул и, бросив свою поклажу у стены, притаился у двери за углом.
Ждать пришлось недолго. Вскоре с улицы донёсся звук торопливых шагов, а ещё через несколько секунд неизвестный сделал робкий шажок в подъезд, и из-за угла показалась голова молодого мужчины. Недолго думая, бывший разведчик нанёс сильный удар в основание черепа, и неизвестный преследователь, как подкошенный, рухнул на пол лицом вниз. Ещё мгновение и рука мужчины была заведена за спину в болевом приёме.
— А-а-а, — зашипел от боли незнакомец.
— Кто тебя послал? — не теряя времени и придав голосу как можно больше злости, негромко спросил Заречный.
— Да пошёл ты! А-а-а, — уже громче вскрикнул преследователь, так как рука хрустнула у него за спиной.
— Кто тебя послал? — ещё настойчивее потребовал Иван, но ответа уже не услышал, так как сзади на голову обрушился сильный удар каким-то металлическим предметом, и он провалился в темноту.
— Мужчина, вам плохо? — различил он женский голос, когда сознание начало к нему возвращаться. — Может вам скорую вызвать?
Иван открыл глаза и увидел круглолицую женщину в лёгком, летнем платьице, с сочувствием и некоторой опаской поглядывающую на лежащего на полу незнакомого мужчину.
— Нет, спасибо, — как можно оптимистичнее постарался произнести он, — мне уже лучше.
— Ну, как знаете, — пожала плечами женщина и поспешила к дверям лифта.
Заречный поднялся, отряхнулся. Пощупал надувающуюся шишку на затылке.
— Теряю квалификацию, — укоризненно, чуть слышно, прошептал он сам себе, осматриваясь по сторонам.
Вещи его стояли на том же месте, где он их и оставил, было видно, что никто к ним даже не притронулся. Он чуть сильнее прикоснулся рукой к ушибленному месту на голове и скривился от боли. “И всё-таки интересно, кому я нужен? — размышлял он, выходя из подъезда чужого дома. — На грабителей не похоже, те бы сумки с собой прихватили, да и деньги все целы. Прошлый раз, когда напали, так всё из карманов выпотрошили. А сейчас… сейчас прямо шпионский боевик какой-то выходит. Если этого филёра кто-то подстраховывал, то, как минимум, за мной два человека следят. Но зачем?” Иван огляделся по сторонам. Типа, которого он уложил, видно не было, лишь отдельные прохожие с озабоченными лицами торопились куда-то по своим делам. Не обнаружив ничего подозрительного, Заречный добрёл до остановки и сел на маршрутное такси. Через двадцать минут он вышел недалеко от своего нового жилища, а ещё через десяток минут, выбрав из связки два нужных ключа, уже открывал двери своей новой квартиры.
— Не включайте свет, — услышал Иван мужской голос, лишь только протянул руку к выключателю.
В сумраке помещения показался чей-то силуэт.
