Дух воина. Глава 18 / Дух воина. Глава 19
Глава 20
— Опачки, вы только посмотрите, на, Невера лысый! — громко заржал Гвоздь, и его неприятный смех подхватили двое его товарищей. — Кто ж тебя, убогого, так обкорнал?
Из-за того, что тренировки по понедельникам отменили, Саша Неверов, привыкший почти каждый день посещать спортзал, не знал чем теперь себя дома занять. Он без особого интереса просмотрел в интернете видео, которые планировал посмотреть ещё две недели назад, затем попытался кое-что почитать. Когда понял, что в голову ничего не лезет, решил заняться привычным делом — вставил в дисковод только что вышедшую в свет и недавно приобретённую игру “Star Wars: Republic Commando”. Хорошая графика и сам сюжет звёздных войн обычно захватывали его с первых минут сражения, однако в этот раз и это развлечение показалось скучным. “Скучать вдвоём будет веселее”, — подумал он и набрал на мобильном номер своего старого товарища Костика Лаврова, с которым подружился, проживая на предыдущей квартире. Договорившись встретиться, Саша направился к другу домой. Тот, пока мать была на работе, взялся перекрутить на мясорубке фарш на котлеты. Вдвоём, ведя непринуждённую беседу ни о чём, они быстро управились с фаршем, налепили из него котлет, пожарили их, поочерёдно сменяя друг друга у плиты, и поужинали. Когда солнышко начало клониться к горизонту, Неверов в хорошем расположении духа покинул гостеприимного Костика и отправился домой.
За последние дни он совсем позабыл о своих старых обидчиках, и о том, что компания трёх дружков, под предводительством Гвоздя, частенько “тусуется” в этом районе. Поглощённый своими мыслями, он чуть не налетел на главаря шайки — одного из самых зловредных и подлых людей, которых Саша только знал. Услышав злорадную насмешку над его новой причёской, Неверов мгновенно вернулся мыслями в этот жестокий мир, остановился и с силой сжал кулаки. “Спокойно, — сказал он себе, вспоминая слова тренера, — ты уже умеешь постоять за себя, и эти ублюдки ничего тебе не сделают. А если и сделают, то это будет хороший урок, который позволит выявить недостатки и затем, на тренировках, их устранить”.
— Ребята, может не надо? — в который раз попробовал он образумить хулиганов, но, несмотря на проведённое самовнушение, его голос всё же предательски дрогнул.
Это вызвало очередной порыв истерического смеха компании подростков.
— Надо, Федя, надо! — оскалился Гвоздь, произнеся фразу из старой комедии про Шурика.
Он, что есть силы, ткнул стоявшего напротив парня в солнечное сплетение. Точнее сказать, он хотел ткнуть, так как его рука внезапно провалилась куда-то в пустоту. По инерции Гвоздь сделал шаг вперёд, но тут же резко оглянулся, ещё не понимая, почему это рука не достигла цели. Его “мишень” спокойно стояла рядом и, как он думал, испуганно смотрела на него.
— Ты что, на? — чуть ли не взвизгнул главарь шайки, разворачиваясь. — Ты, на, смерти своей хочешь?
Больше Гвоздь ничего не успел сказать. Вначале он получил звонкую и довольно чувствительную оплеуху справа и одновременно рубящий удар по шее слева. Это на несколько мгновений полностью его дезориентировало, но всегда такая смирная и беззащитная “жертва” не дала ему опомниться, тут же запрокинув его голову резким ударом кулака в подбородок. В глазах у главаря вдруг вспыхнуло множество фонариков, затем резко потемнело, а в следующую секунду его тело, потеряв всякий интерес ко всему происходящему вокруг, уже распласталось на нагретом солнцем асфальте.
— Невера, ты совсем оборзел?! — прорычал Толстый, удивлённо наблюдавший за всем происходящим.
Его глаза расширились от нереалистичности того, что они только что увидели, и он, подчиняясь какому-то хищному инстинкту, всей своей массой двинул на одноклассника. Николай Свешников, а среди друзей просто Толстый, был выше и крупнее всех своих сверстников в классе, и если бы не его врождённая трусоватость, то, возможно, он бы с самого первого класса стал даже лидером среди своих одногодок. Но, увы. Как только одноклассники разгадали недостаток этого переростка, то начали все, кому не лень, его исподволь толкать и пинать. Уверенность в себе он приобрёл лишь тогда, когда пару лет назад каким-то образом пристал к компании Петьки Гвоздарёва, состоявшей тогда из пяти человек. Предводитель местных хулиганов был на три класса старше Свешникова и имел среди школьников довольно скандальную репутацию. С этого момента для Толстого в классе всё изменилось. Теперь уже он толкал, пинал и насмехался над своими бывшими обидчиками, припоминая им всё, что у него накипело за годы своего унижения. Не гнушался парень и всевозможными подлостями, к которым уже привык за это время. Он любил устроить однокашникам какую-нибудь гадость, зная, что теперь ему за это ничего не будет. Сашу же Неверова он просто не любил и, расплываясь в ехидной улыбочке, каждый раз норовил стукнуть того своим довольно внушительным кулаком.
То же самое он хотел проделать по привычке и сейчас, вот только в этот раз ему не повезло. Он сделал к Неверову всего лишь шаг, как тут же начал оседать на землю, получив сильный удар ногой в бедро. Боль практически парализовала всю правую ногу, так что ни о каких разборках он сейчас думать уже не мог. Саша, как это часто делали отрицательные герои боевиков, которые он так любил, постарался придать лицу самое злобное выражение и развернулся к Коту — третьему члену “банды” Гвоздя. Скривив губы, как он думал, в дьявольской усмешке, Неверов молча поманил того указательным пальцем правой руки.
— Невера, — пролепетал Кот, пятясь назад, — ты что? Я же ничего… Я же и не думал…
Парень вдруг резко развернулся и неожиданно дал дёру. Саша снисходительно посмотрел ему вслед, затем бросил быстрый взгляд на двух самых опасных, поверженных на землю противников и торопливо зашагал в том направлении, в котором шёл до встречи с хулиганами. Он теперь понимал правоту своего тренера, когда тот говорил о том, что нужно “вырубить” главаря и “делать ноги”. Сейчас парень удивился, как это у него хватило сил справиться даже с двумя. Так как напряжение, в котором он пребывал до сих пор, начало спадать, то его руки задрожали мелкой дрожью, а в ногах появилась такая знакомая ему слабость. Свернув за угол, он, не в силах продолжать движение, присел на корточки, чтобы немного оправиться от стресса.
— Мальчик, с тобой всё в порядке? — спросила какая-то сердобольная старушка, проходившая в это время мимо.
— Да, спасибо, — натянуто улыбнулся в ответ подросток, — у меня всё просто отлично!
— Ну, смотри… — с сомнением в голосе произнесла пожилая женщина и пошла дальше.
— У меня теперь всё просто замечательно! — повторил Саша, и теперь его губы растянулись в счастливой и довольной улыбке.
Впервые в жизни он не убежал от ненавистной ему компании и тем более не получил ещё раз в глаз. На этот раз его обидчики сами получили то, чего уже давно заслуживали.
* * *
От неожиданности Заречный замер. Он никак не ожидал увидеть в запертой квартире постороннего человека.
— Миша?! — удивлённо воскликнул он, признав нотариуса сначала по голосу, а затем благодаря “включившемуся” “Оку пса”.
— Тише, Иван, тише, — негромко попросил племянник Цвейбера. — Не нужно так шуметь и торопиться спрашивать у меня вопросы, я и так вам сейчас всё расскажу. Закройте, пожалуйста, шторы и угостите меня чаем.
— Но я ещё даже не знаю, есть ли здесь чай, — ещё больше удивляясь такой секретности, ответил бывший разведчик, снимая в темноте кроссовки.
Благодаря особому зрению, он без проблем прошёл на кухню и задёрнул на окне штору. Михаил щёлкнул выключателем, и Заречный на миг зажмурился от ярко вспыхнувшего света. Прошло немного времени, и его глаза начали привыкать к освещению.
— И к чему такая конспирация? — задал вопрос бывший разведчик, второй раз в своей жизни осматривая свою новую кухню.
В отличие от тесных стандартных кухонек, это было довольно большое помещение, с большим холодильником, современной газовой плитой, большим кухонным уголком и прочей всевозможной кухонной утварью, призванной облегчить и упростить процесс приготовления пищи.
— Присядьте на диван и подождите, пока я приготовлю чай, — спокойно произнёс Михаил, подходя к кухонному шкафу для посуды. — У нас достаточно много времени, и мы таки успеем обо всём поговорить. Надеюсь, вы меня не выгоните посреди ночи?
— Если только это не будет угрожать моей жизни, — попытался пошутить Заречный, присаживаясь на мягкий кухонный уголок.
— Уважаемый Иван, шо такое жизнь? Жизнь — это мираж, это туман, который может развеяться в любую минуту, — философски заметил Михаил, доставая из шкафчика пару красивых чашек из тонкого китайского фарфора.
Было видно, что он хорошо знаком здесь с тем, что где стоит и лежит.
— Кстати, вы же сказали, что у вас недельный траур, и что вы никуда не будете выходить из дома? — задал вопрос бывший разведчик, вспомнив их короткий разговор на кладбище.
Но вновь не получив ответа, перестал расспрашивать своего гостя и, откинувшись на спинку уголка, стал терпеливо ждать, следя за его слаженными действиями.
— Я очень любил и уважал своего дядю и часто его навещал, поэтому хорошо знаком с его кухней, — не оборачиваясь к хозяину квартиры, сказал Михаил, словно прочитав его мысли.
Наконец, в чайнике закипела вода, и он залил кипяток в заварник. Сполоснув его, Михаил выплеснул воду в раковину, насыпал заварку и вновь налил в чайник кипяток. Иван, не привыкший к таким тонкостям заваривания чая, с улыбкой следил за всеми манипуляциями племянника ювелира. Когда приготовления были окончены, мужчина наполнил чашки чёрным, ароматным напитком и, бросив на стол пачку печенья, которое, видимо, принёс с собой, сел с противоположной стороны стола на мягкий табурет. Положив руки на стеклянную поверхность пёстрой столешницы, он пристально посмотрел на Заречного.
— Так вот, Иван, шо я имею вам сказать, — словно раздумывая над каждым очередным словом, медленно произнёс Михаил. — Всё дело в том… дело в том, уважаемый Иван, шо дядя Лёва жив.
Заречный, набрав было в рот горячего чая, чуть было не выплюнул всё обратно. Он сделал большой судорожный глоток, понимая, что обжигает кипятком горло, и вопросительно уставился на Михаила. Глядя ему в глаза, бывший разведчик попытался определить насколько здоров у того рассудок. “Может бедняга так любил своего дядю, что после его смерти у него поехала крыша?” — подумал он.
— Да-да, не удивляйтесь и не смотрите на меня, как на умалишённого, — простодушно улыбнулся гость, — хотя, канешно, то, шо я вам сейчас скажу, действительно может показаться бредом сумасшедшего.
Он распечатал пачку с печеньем, высыпал содержимое в приготовленную вазочку, взял двумя пальцами одну печенюшку и начал её жевать.
— С детства люблю топлёное молоко, — сказал Михаил, взглянув во всё ещё недоумённое лицо своего собеседника.
Не спеша смакуя печенье, мужчина, наконец, его прожевал и запил глотком чая, после чего продолжил:
— Дядя Лёва очень даже крепкий старичок. Не думаете же вы, шо он мог выкинуть такой вот фортель — взять и умереть посреди полного здоровья?
— Подождите, так его же…
— Убили? Да вы правы. Убили… но не дядю, а голема.
— Ко-го? — не понял Иван.
— Го-ле-ма, — по слогам повторил Михаил, словно это могло как-то объяснить собеседнику значение сказанного. — Живую куклу.
Заречный, чтобы привести мысли в порядок, в несколько глотков допил свой чай и налил ещё одну чашку.
— Всё дело в том, шо дяде таки действительно угрожала серьёзная опасность. Шоб избежать неприятностей, а дядя ведь не такой человек, который будет радоваться дополнительной вентиляции, получив пулю в голову, он заказал одной знакомой изготовить свою копию. Впрочем, вы же его знакомую прекрасно знаете, это, известная вам, Хая Моисеевна. Так вот, она изготовила голема, и тот на некоторое время занял место дяди Лёвы. И как видите, его подозрения оправдались — голем мёртв.
— Подожди, Миша, — Иван инстинктивно перешёл на ты и начал энергично растирать виски.
От всего того, что рассказывал ему этот человек, начала болеть голова.
— Что за живая кукла, что за дурацкий голем такой? Я ничего не понимаю!
— Хорошо. В принципе, Хая мне сказала, шо вам очень трудно будет всё объяснить. Давайте тогда я вам скажу так. У дяди был двойник. Вот, это вы можете допустить?
— Ну-у-у… — протянул Заречный.
— Значит можете! То шо убили не дядю, а его двойника, вы также можете допустить?
— Наверное, — уже более уверенней ответил бывший разведчик.
— Получается, то, шо дядя живой, можно тоже вполне принять за факт.
— Ну, если только…
— Вот и всё, шо мне от вас нужно. Дядя просил вам передать своё большое сожаление, шо так пришлось с вами обойтись, но у него не было другого выхода. С мафией, знаете ли, шутки плохи. Надеюсь, у вас нет сомнений по поводу того, шо она, я имею ввиду мафию, у нас вполне себе существует и здравствует? Теперь… — Михаил сделал многозначительную паузу, — теперь вот, такая же опасность подстерегает и меня. После “смерти” дяди они не оставят меня в покое.
Его лицо вмиг стало хмурым. Он молча взял из вазочки ещё одно печенье, но есть не стал. Подержав его некоторое время в руке, он подумал и вернул его на место.
— Я пришёл к вам, шоб попросить у вас помощи, — наконец произнёс он. — Пока все будут думать, шо у меня траур, и я сижу дома, мне нужно тем временем уехать из этой страны. Я уже всё подготовил, мне нужно только где-то сегодня переночевать, так как домой мне идти опасно. Тот, кто убил дядиного двойника, чего-то от него хотел и, скорее всего, он искал то самое злополучное кольцо с бриллиантом, который вам хорошо известен, и о котором говорили в новостях. Теперь вы понимаете, для чего такая секретность?
Заречный кивнул.
— Так шо? Зная всё это, вы не побоитесь приютить на одну ночь опасного соседа?
Михаил грустно улыбнулся, и на его лице появились ранее не видимые морщины. Напряжение последних дней, несомненно, давало о себе знать.
— Да, конечно, — ответил бывший разведчик, — но тут же встрепенулся, будто что-то вспомнив, и спросил, — но почему вы пришли именно ко мне?
— Хороший вопрос, Иван, хороший… Канешно, вы мне совершенно чужой человек… Но… здесь я руководствовался двумя аргументами. Во-первых, все места, где я смог бы быстро укрыться, скорее всего, известны мафии. Гостиницы? Но и там всё у них схвачено, и есть свои осведомители. Про вас же, в контексте моего исчезновения, никто и не подумает. Поэтому, как мне кажется, это самый подходящий вариант. Ну, а во-вторых… во-вторых, завтра мне понадобится ваша помощь. Завтра мне нужно незаметно выбраться из города, но прежде всего, я должен беспрепятственно уйти из вашего дома, а за ним, как вы уже, наверное, знаете, следят. Возможно, вы ещё не догадались, кто именно, так я вам скажу шо это те самые люди мафии. Так вот, шобы без проблем покинуть этот дом, вы должны мне помочь.
— Но… — хотел было что-то возразить Заречный, однако Михаил его опередил.
— Знаю, знаю, — улыбнулся он, — почему снова вы? Так я вам скажу… Дело в том, шо я, к сожалению, не могу положиться ни на своих знакомых, ни, как я уже сказал, даже на свою охрану. Вы же видели, как мафия обстряпала убийство “дяди”? Они пытали голема, шобы узнать где перстень, а когда ничего не добились, то просто его убили, свернув всё на несчастного Горшечникова, которого тоже, скорее всего, уже нет в живых. И вы таки думаете, шо дядин охранник ничего этого не знал? Своя жизнь, знаете ли, дороже жизни своего нанимателя, и тем более дороже всяких там золотых побрякушек. Так шо у меня нет никакой гарантии, шо мои охранники не сдадут меня, как тот, шо продал дядю.
Шо же касается вас… так это Хая, благодаря своим способностям видеть всю подноготную любого существа, посоветовала вас, как очень порядочного человека, не связанного ни с каким криминалом. Если бы не она, то меня, наверное, здесь бы не было.
— И что от меня требуется? — спросил бывший разведчик.
— Дело в том, шо никто не видел, как я к вам пришёл, в этом я убедился несколько раз, а вот за вами, скорее всего, хвост притащился.
— Возможно, что вы правы, — не стал отрицать Заречный, так как всё время ощущал незримое присутствие у себя за спиной кого-то ещё.
— Я хотел бы, шобы вы завтра утром отвлекли своих филеров.
Иван улыбнулся тому, что и сам ещё недавно назвал преследователей этим старомодным словом.
— А я, — меж тем продолжал племянник ювелира, — я незаметно покину этот дом и этот город.
— Ну, это мне не тяжело будет сделать, — согласился с предложением Михаила Заречный.
— Вот и хорошо, — удовлетворённо вздохнул гость. — Тогда зашторьте окна в других комнатах, и я вам ещё кое-что покажу.
Иван выполнил просьбу, и Михаил из просторной кухни прошёл в ещё более просторную гостиную. Он подошёл к одной из картин, висевших на стене и знаком предложил подойти и хозяину квартиры. “И. Левитан. 1892 г.”, — прочёл в левом нижнем углу бывший разведчик.
— Исаак Левитан, “Вечерний звон”… Это единственная копия из всех имеющихся здесь картин, — пояснил племянник ювелира. — Правда, выполнена хорошим художником и очень качественно, но… Дядя очень любит эту картину, поэтому и заказал себе её копию.
Иван не очень разбирался в живописи, поэтому ни изображённая на холсте речка, ни тем более купола церквей на заднем плане, его ни капельки не воодушевили. “Картина, как картина, — подумал он, — ничего особенного”. Михаил же, полюбовавшись пейзажем, взглянул на безразличное лицо Заречного и, улыбнувшись краешками губ, сказал:
— Вижу, вас этот холст не вдохновил, тогда взгляните сюда.
Он подошёл к картине и аккуратно снял её с крепления. Теперь взору присутствующих открылась металлическая дверца с электронным цифровым кодом вмонтированного в стену сейфа. Михаил всё также бережно поставил картину в сторонку и подошёл к сейфу. Он не спеша набрал комбинацию из шести цифр, чётко произнося их вслух специально для Заречного, и открыл дверцу. В открывшейся полости, состоявшей из нижнего и верхнего отделений, Иван увидел лишь золотую печатку, одиноко лежавшую на небольшом листке бумаги, сложенном вдвое. Племянник ювелира по-хозяйски достал содержимое сейфа и протянул хозяину квартиры. Заречный тут же развернул листок и прочёл: “Если вы читаете эту записку, — было написано на листочке уже знакомым ему почерком, — значит, я таки ещё жив. Этот перстень мой презент вам за все неудобства и за помощь моему племяннику. С уважением к вам”. Как и в предыдущем письме подписи не было, но она и не требовалась. Михаил лукаво поглядывал на Ивана, ожидая его реакции, но тот никак не проявил своих эмоций. Он сунул записку в карман и, по-деловому, одел печатку на безымянный палец левой руки. Она пришлась в самый раз. Видимо, намётанный глаз ювелира при общении с клиентом мог точно определить размер кольца, который ему подойдёт. Заречный повернулся к гостю и сказал:
— Спасибо, конечно, Льву Иосифовичу, но я бы и так вам помог.
— Вы очень порядочный человек, — произнёс Михаил, — но в нашем мире, где правит золотой телец, порядочные поступки порядочных людей тем более должны хорошо оплачиваться. Кстати, секретный код сейфа можно перепрограммировать самому, на своё усмотрение. Это всё делается с внутренней стороны дверцы. А пока я его замкну с тем же кодом. Надеюсь, вы его запомнили?
— Запомнил, — улыбнулся бывший разведчик.
— Вот и хорошо.
Михаил замкнул сейф и водрузил картину на прежнее место.
— А теперь, предлагаю продолжить чаепитие, — весело сказал он. — Шо-то я весьма проголодался.
Мужчины вновь вернулись на кухню. По дороге Иван прихватил пакет, про который он совсем забыл, и в котором лежали остатки продуктов, принесённых с прошлой квартиры. Пока племянник Цвейбера заваривал новую порцию чая, Заречный выложил на стол полбуханки ржаного хлеба, масло, остаток твёрдого сыра. Колбасу, рыбу и немного овощей он положил в холодильник.
— А вот, эта Хая Моисеевна, кто она? — задал вопрос Иван, нарезая ломтиками хлеб и сыр. — Кем она работала, чем сейчас занимается?
— У вас, Иван, столько вопросов, что у меня нету столько слуха! — обернувшись в пол-оборота к собеседнику, в своей одесской манере пошутил Михаил. — А если серьёзно, то Хая очень интересная женщина. Я имею ввиду не её красоту, а, так сказать, внутреннее содержание. Хотя, возможно, в молодости она была хороша и снаружи. Так вот, кем была наша Хая много лет назад, мне наверняка не известно, но я таки знаю, шо уже долгое время она изучает каббалу — тайные знания, зашифрованные в древних иудейских текстах. Благодаря этим знаниям и обучению у серьёзных каббалистов, она научилась многим магическим вещам.
— Опять магия, — картинно простонал бывший разведчик. — Вы же взрослый, образованный человек, Миша, неужели и вы верите во всю эту ерунду?
— Именно, потому шо образованный, потому и верю. Впрочем, верить это одно, но я многое видел своими глазами.
— Например? — скептически улыбнулся Иван.
— Например, всё тот же голем. Я видел и общался с ним вот так же, как сейчас с вами. И должен сказать, шо если и нашёл какие-нибудь различия между дядей настоящим и этим созданием, то тока благодаря тому, шо очень хорошо знал характер и особенности дяди Лёвы.
“Чёрт! — мысленно выругался Заречный из-за пришедшего в голову нелепого предположения. — А не этого ли голема я встретил тогда на лестнице? То-то он мне показался каким-то странным. Я тогда ещё подумал, что старик переживает из-за отъезда, а это, оказывается, вообще был не он. Чёрт! С этими Хаями и Мишами совсем крыша поедет, и сам начну верить в эту самую магию”.
— Должен, правда, заметить, — меж тем спокойно продолжал говорить Михаил, присаживаясь за стол и разливая по чашкам чай, — голем, это не совсем правильное название дядиного двойника.
Рассказчик взял из вазочки печенье, намазал на него толстый слой масла, а сверху положил кусочек сыра.
— Традиционный голем лепится из глины, а затем, при помощи нанесения на его тело особых каббалистических знаков и проведения определённых манипуляций, каббалист его оживляет. Настоящий голем выглядит обычной глиняной фигурой, только живой. Для создания же двойника, от магистра требуется таки гораздо больше знаний, умения и сил.
Теперь перед глазами Заречного возник образ Хаи Моисеевны в тот момент, когда он отдавал ей ключи от квартиры. Старушка действительно выглядела очень плохо, словно после какой-то тяжёлой работы, а скорее даже после долгой, изнурительной болезни, отобравшей у пожилой женщины очень много жизненной энергии.
Михаил, как хороший психолог, видел все мельчайшие изменения, мелькавшие на лице собеседника, и чувствовал, как рациональный ум бывшего разведчика борется со своей иррациональной половиной. Поэтому он говорил медленно, давая тому обдумать всё, что было сказано ранее, и сопоставить с имеющимися в его распоряжении фактами.
— И тем не менее, — продолжал рассказчик, смочив горло чаем, — Хая Моисеевна таки сделала для моего дяди эту, казалось бы, непосильную для её возраста работу. Она создала точную его копию и наделила всеми необходимыми знаниями, шоб он мог временно его заменить.
— А где Лев Иосифович сейчас? — не удержался от вопроса Заречный.
— Вы спрашиваете очень много вопросов, уважаемый Иван. Позвольте, я не стану отвечать на этот. Достаточно, шо я сказал вам, шо он жив и имеет хорошее здоровье. Один мудрый человек сказал: “Меньше знаешь — крепче спишь”, и знаете, я таки полностью с ним согласен. Когда я узнал про все эти мансы с тем колечком, которое изготовили из вашего бриллианта, а колечко, скажу вам, получилось таки просто заглядение, с тех пор у меня образовался, не к столу будет сказано, геморрой на всю голову. Кроме меня у дяди Лёвы больше нет ближайших родственников и наследников, а вы же понимаете, шо если они не нашли колечко после его убийства, то обязательно придут за ним ко мне.
— Ну что ж, может вы и правы, — согласился бывший разведчик и уже по привычке взглянул на дисплей телефона.
Часы показывали, что ночь незаметно перевалила за полночь, и уже начался следующий день. Михаил взглянул на свои наручные часы и сказал:
— Идите, Иван, ложитесь в спальне, а я покимарю здесь на диванчике.
Заречный не стал возражать и прошёл в комнату, посредине которой стояла большая двуспальная кровать. Она была застелена зелёным покрывалом, расшитым причудливыми золотыми узорами, с его краев свисала густая бахрома. Не раздеваясь, бывший разведчик завалился прямо поверх покрывала и почти сразу уснул.
Проснулся он от того, что услышал где-то рядом тихие, крадущиеся шаги. По своей старой привычке Иван не стал подавать виду, что уже не спит. Шаги, приглушённые мягким ковром, расстеленным почти на всю комнату, остановились. Ранний гость молча постоял некоторое время и, развернувшись, пошёл назад. Бывший разведчик тут же открыл глаза и увидел спину Михаила, выходившего из комнаты. Через некоторое время в соседней комнате послышалась какая-то возня, которая напомнила Заречному время его пребывания в далёком прошлом и звуки, доносившиеся с кухни старого лекаря Велимудра. Он быстро вскочил на ноги и осторожно выглянул из-за угла. Михаил в это время уже заливал в заварник горячий кипяток.
— А, проснулись! — не оборачиваясь, сказал он, видимо, почувствовав на себе взгляд. — А я думал, шо вы так крепко спите, шо вас не разбудишь.
— Привычка, — коротко сказал бывший разведчик и пошёл в ванную комнату, чтобы умыться.
Через пять минут мужчины так же, как и вчера, сидели за столом и, запивая чаем, доедали сыр и копчёную колбасу. Ели молча — каждый думал о чём-то своём. Когда завтрак был съеден, Михаил, по-хозяйски, убрав со стола посуду, выложил на него из пакета что-то белое и лохматое. Иван сразу подумал, что это какая-то мягкая игрушка, но когда племянник ювелира разделил всё это на две части, он понял, что перед ним седой парик и такого же цвета борода.
— Вот, пришлось прихватить реквизиты дедушки Мороза, — расплылся в улыбке Михаил. — Бороду пришлось немного подстричь, чтобы выглядела более современной, а волосы, пожалуй, и такие сойдут.
Выйдя в прихожую, где висело большое зеркало, он нацепил бороду с усами и натянул парик. На кухню вернулся сутулый старичок с длинными, седыми волосами, слегка прихрамывающий на одну ногу.
— Ну, как? — спросил старичок хрипловатым голосом.
— Да вы, Миша, артист, а не нотариус, — ответил Заречный, с интересом рассматривая такое быстрое преображение молодого человека в старика.
— Я вас умоляю, — произнёс старичок, явно польщённый таким высказыванием, — какой из меня артист. Это вынужденное преображение. Без него я с большой долей вероятности могу покинуть этот бренный мир и, естественно, не без посторонней помощи. Вы уже позавтракали?
— Да, я к вашим услугам.
— Тогда давайте сделаем так…
Мимо консьержки, которая сидела на своём месте и из-за раннего времени ещё время от времени погружалась в дремоту, прошёл новый жилец. Он вежливо поздоровался с дежурной и вышел из дома. Минут через пять из лифта вышел сухонький, седой старичок, которого бдительная женщина раньше не видела. Старичок был опрятно одет, а в руках держал небольшой пакет, который не вызывал особого подозрения. На вора-домушника этот почтенный старец был совсем не похож, а вот из-за длинных, седых волос сходство с Дедом Морозом имел.
— Вы у кого гостили? — больше для порядка, придав голосу строгости, спросила консьержка.
— В двадцать четвёртой, девушка, — ответил старичок, проходя мимо.
Привратница улыбнулась ему в след. Её уже лет тридцать никто не называл девушкой.
* * *
— А я ему говорю: “Слышь ты, урод, гони бабки и нечего фуфло толкать, что у тебя ничего нет”. И что ты думаешь? Выложил всё до копеечки!
Лис сидел в машине с полуприкрытыми глазами и уже с полчаса слушал болтовню Жала — своего нового подчинённого, которого ему прислали вместо Башки. “Лучше бы ты спал”, — думал он, время от времени приподнимая веки, чтобы взглянуть на дверь подъезда, в которую вчера вечером вошёл их “клиент”. Башка, получив по своей глупости “производственную травму” в виде разрыва связок кисти, сейчас спокойно спал у себя дома, а бригадиру спать и в эту ночь не пришлось. Сначала он наблюдал из машины за домом, а когда пришла его очередь подремать, то у него ничего из этого не вышло. Проснувшись, Жало не мог спокойно усидеть на месте. Он то ёрзал на сиденье, то выходил из автомобиля на улицу, то закуривал дешёвые сигареты прямо в машине, наполняя и без того душную кабину “Копейки” едким дымом. Заметив же, что его шеф проснулся, он начал без умолку хвастать своими бывшими похождениями.
— Да ты заткнёшься, наконец! — прошипел Лис, когда чаша терпения начала переливаться через край.
— А чё, я ничего, — обиделся Жало и потянулся к пачке сигарет, лежавшей на приборной панели.
— Брось, — скомандовал бригадир, — клиент выходит.
Из дверей подъезда действительно вышел Заречный и направился в противоположную от наблюдателей сторону.
— Давай потихоньку за ним, — подал Лис ещё одну команду подчинённому.
Тот послушно бросил сигареты на своё место и повернул ключ зажигания. Машина, прошедшая недавно капитальный ремонт, тихонечко завелась и медленно тронулась с места. Объект их наблюдения не спеша дошёл до угла дома и скрылся за поворотом.
— Ты езжай потихоньку, а я прослежу, чтобы клиент никуда не скрылся, — сказал Лис, выскакивая на ходу из машины.
Он подбежал к углу дома, за который только что свернул их подопечный и аккуратно выглянул. Лишь только его голова показалась из-за угла, как тут же крепкая рука стальным хватом вцепилась в его футболку, и он, не успев оглянуться, уже распластался на асфальте. Сгруппироваться бригадир не успел, так как давно уже потерял сноровку и спортивную форму, а поэтому больно ушибся коленями и свёз кожу с ладоней на руках. Но на этом его приключение не закончилось. Получив сильный тычок в основание черепа, он с силой приложился об асфальт ещё и лбом и больше уже ничего не видел, так как сознание его тут же покинуло.
— Раз! — прошептал бывший разведчик, вскакивая на ноги и бросаясь к дороге, на которую поворачивала знакомая белая “Копейка”.
Он успел увидеть через лобовое стекло удивлённое лицо какого-то парня, а уже в следующее мгновение лицо незнакомца скрылось за расползшимися по стеклу паутинками, от попавшего в него кирпича. Машина резко затормозила, и из неё тут же выскочил водитель. В его руке сверкнула воронёная сталь.
— Ты чё, мужик, — завопил он, — ты чё, совсем рамсы попутал?
Парень резко дёрнулся в сторону приближающегося обидчика. Однако выдвинувшаяся далеко вперёд рука с ножом вдруг как-то нелепо завернулась, пальцы сами по себе разжались, выпуская грозное оружие на землю, а тело, под действием неведомой силы, вдруг изогнулось и, словно мешок с картошкой, грузно рухнуло лицом вниз здесь же на асфальт. Всё это произошло так быстро, что Жало не успел даже опомниться. В следующий миг одна его рука была скручена и поднята вверх за спиной, а нога Заречного с силой придавила туловище к земле.
— Ты-то мне теперь точно всё расскажешь, — грозно прошипел бывший разведчик, слегка подкручивая пойманную в захват руку преследователя.
— Мужик, ты чё? Мужик! Я же ничего не делал, — начал причитать поверженный на землю преследователь.
— И нож тоже не твой?! — зло улыбнулся Заречный.
— Да это я так, попугать, — оправдывался парень. — Ты же мне всё стекло в машине высадил…
— Так, вот что, — прикрикнул Иван, придавив преследователя так, что тот заскулил от боли, — или ты мне говоришь, кто тебя послал, или попадёшь в больничку с переломом руки.
— Мужик, да я в натуре ничего не знаю. Ой! Мужик, я правду тебе говорю. Все распоряжения босс отдаёт по телефону Лису, а тот командует бригадой.
— Лис — это тот? — Заречный кивнул в сторону лежавшего на земле мужчины, с которым он расправился первым.
— Да, он, — подтвердил парень, не глядя, поняв, о ком идёт речь.
— А ты, значит, ничего не знаешь?
— Мамой клянусь, не знаю!
— Ну что ж, я тебе верю, — скрипнул зубами бывший разведчик.
Место для допроса было не очень удобное — в любую минуту могли появиться прохожие. Поэтому он сделал ещё одно движение, в локте у преследователя что-то хрустнуло, и от боли тот потерял сознание.
— Два! — прошептал Заречный и сплюнул в сторону. — Как вы мне все уже надоели.
Он осмотрелся по сторонам и торопливо зашагал к подъезду своего дома.
