Сенешаль из Каркассона

Для них чужая жизнь не свята,
Но только знаю я давно:
Всегда к таким придёт расплата,
И их настигнет всё равно.
 
Заветы Прадедов забыты,
И мы одно должны понять, —
Пока у власти паразиты,
Их аппетиты не унять.

И лишь когда народ проснётся,
Узнает правду, ложь стряхнёт,
Тогда другая жизнь начнётся,
И мир наш счастье обретёт!

Автор

То было в прошлом, в век от нас далёкий,
Прошло почти уж восемь сотен лет*,
В земле французской, у горы высокой,
Где замок Монтсегур на пик одет.

Во Франции катар гремела слава,
Что Новым Знанием изменяли мир,
По чести жить оно давало право, —
Так завещал Учитель, Радомир.

Был путь к свободе, к счастью им проложен,
Марией Магдалиной подкреплён, —
Они нашли свой путь и знали — сможет
Он миру стать всему прямым путём**.

Однако же, церковники не спали,
И вскоре добрались и до катар, —
Костры во всей Европе запылали,
Сжигая их, а с ними светлый дар.

И тех катар, что в Монтсегуре жили,
Огромным войском оцепила власть,
Прождав почти что год, они решили,
Что хватит ждать — должны они напасть.

Им дали две недели, — жизнь земная
Зависела теперь уж вся от них, —
Катарам изменить и, жизнь спасая,
Отречься всем от «ересей» своих.

И всей душой принять религий догмы,
И церковь своим пастырем признать:
Скажи, читатель, что ты выбрать смог бы,
Коль выбор встал: гореть иль предавать?

И мартовским холодным утром, зная,
Что власть её сильна, а нож остёр,
Ждала их инквизиция «святая»,
Чтоб при отказе бросить всех в костёр.

Их более двухсот сошли со склона,
Голодных и замёрзших, чуть живых,
Но твёрдость их была сильней закона,
Присвоенного Злом для дел своих.

И был у крестоносцев там начальник,
Из града Каркассона сенешаль***,
Убрать катар мечтал всегда отчаянно, —
Задание короля, — людей не жаль.

Хюг де Арси, так звали душегуба, —
Катарам тот устраивал допрос.
По очереди, властно он и грубо
Катарам задавал один вопрос:

Он предлагал, их веру презирая,
Отречься от их знаний и признать,
Что истинна лишь церковь та «святая»,
Что на костре решила их сжигать.

Но на вопрос тот, заданный нахально,
Ответ был «нет» у каждого из них, —
Никто не предал Веры Изначальной,
Никто не осквернил идей своих.

Катар по одному к костру бросали,
Верёвками к столбам их привязав,
Они в костре в мучениях сгорали,
Но Веры своей чистой не предав.

До вечера горел костёр ужасный,
Огонь большой тела их пожирал,
Но жалости не ведая к несчастным,
Стоял Арси, безумия генерал.

И лишь когда тела их догорели,
На жуткий пепел глядя, отбыл он,
Он поспешил домой, к жене, к постели, —
В тепло, обильный ужин, сладкий сон…

Он был доволен — выполнил задание,
Бесовское задание, но не знал,
Что душу свою отдал на закланье,
За то, что он невинных убивал.

Он многого не знал, — Господь прощает, —
Он свято верил в глупости святош,
Но только сам, того не понимая,
Он продал свою душу ни за грош.

Не знал он, что душа его упала
Туда, где света нет, а есть лишь мрак, —
Страшнее наказания не бывало,
Страшней лишь смерть души, — не знал, дурак.

Кто думает, что тела наслаждения —
Награда для отпетых подлецов,
Тот пребывает в страшном заблуждении,
И сам это поймёт в конце концов.

Лишь от души исходит жизнь земная,
И правда в том, что было так и есть, —
Вершил кто зло — душа того больная
Не сможет воплотиться больше здесь.

У нас в России всякое свершали, —
Истории страниц не изменить,
Всегда здесь находились «сенешали»,
Чтоб мой народ жестоко «проредить».

Сто лет назад Розалия «Землячка»
В Крыму осуществляла геноцид, —
Советов власть поставила задачу,
Чтоб каждый «белый» был в Крыму убит.

И пулемётов стук, не замолкая,
Здесь слышится ночами напролёт,
Когда «товарищ Демон», не смолкая,
Приказы о расстрелах отдаёт.

И море, покрасневшее от крови,
У самых у расстрельных берегов, —
Была здесь бойня, было столько боли,
Что описать её не хватит слов.

Всегда на Зло буксует оборона,
Пока оно на шаг обходит нас, —
Скомандовала: «Жаль на них патронов.
Топить. И всё.» Без жалости. Сейчас.

Людей как скот, собрали всех на баржи,
И, камни привязав, топили с них.
Об этом знать сегодня должен каждый,
Кто суть происходящего постиг.

Безумства эти все происходили
У жён и у детей их на глазах,
Что на коленях палачей молили
На берегу рыдая, все в слезах…

И рыбаки потом с ума сходили,
Как видели, отправившись на лов,
На дне морском ту адскую идиллию —
Ту армию стоящих мертвецов…

А Ленин всё искал «людей потвёрже»,
Стараясь диктатуру утвердить,
Рассчитывал — народ он русский сможет
Насилием, страхом здесь поработить.

Сто двадцать тысяч в жертву Злу оставил
Наш Крым в угоду власти подлецов.
Везде моих собратьев убивали,
Забыв наказы дедов и отцов.

Сегодня изменилась только форма,
А по большому счёту — ничего,
Убить инакомыслящего — норма,
А лучше — всех, не только одного.

И ныне не исчезли «сенешали»,
Что против нас ведут свою войну,
Хотят, чтоб мы с тобою не дышали, —
Дышать лишь тем, кто в их уже плену.

Коль отречёмся от своей мы воли,
Считай — пропало, и неровен час.
Врагу не пожелаю этой доли —
Костёр из Монтсегура не погас.

Так долго мою Родину сношали,
Сношают и сейчас, — не кончен бой,
Пока живут такие «сенешали»,
Всё меньше места в ней для нас с тобой.

В войне незримой способы другие,
И пусть сегодня нас костёр не ждёт, —
Сегодня шприц и коды цифровые
Для власти заменяют пулемёт.

Невежество души подобно плену,
И власти Зла паденье не грозит,
Пока пред нею, преклонив колено,
Склонился социальный паразит.

Но верю я, с приходом Дня Сварога****,
И с пробужденьем жителей Земли,
Здесь каждый сможет стать подобным богу,
Чтоб паразиты править не смогли!

Я знаю, что дороже всех сокровищ,
И вам я не устану повторять:
Сон Разума, рождающий чудовищ*****,
Лишь Знание способно оборвать!

19.11.2021 г.