31 марта — день рождения Марьи Дмитриевны Кривополеновой. Хотим ознакомить вас с двумя мультфильмами о жизни и творчестве Махоньки.
Первоклассница из Ленинградской области сделала мультфильм о пинежской сказительнице Марье Дмитриевне Кривополеновой. Ее работа заняла первое место на региональном этапе конкурса научно-исследовательских работ имени Менделеева.
— Милана живёт в Сосновом Бору, но каждое лето гостит у бабушки в деревне Шардонемь. Там она впервые услышала о сказительнице Севера Кривополеновой. Неравнодушная ко всему сказочному, фольклорному, Милана искренне заинтересовалась "государственной бабушкой". Её интерес поддержала педагог Никулина Анна Александровна, родом тоже из Шардонеми. Так начался творческий проект, — рассказывается в местном сообществе.
Девочка решила собрать данные о нашей бабушке в библиотеках своего города, но найти ничего не удалось. Тогда она обратилась за помощью к тем, кто живёт на родине Марьи Дмитриевны.
— Бабушка Миланы всю жизнь работала учителем русского языка и литературы в шардонемской школе, поэтому рассказала ей много интересного о жизни Кривополеновой. Помогла и библиотекарь из Шардонеми, которая посоветовала, какие книги можно почитать в электронном виде, — уточняется в сообщении.
Изучая историю Государственной бабушки, первоклассница решила рассказать о ней миру в интересной форме. Так зародилась идея мультфильма. Каким он вышел, смотрите в видео!
Марию Дмитриевну Кривополенову ласково называли Махонька. Пинежская сказительница удивляла зрителей своим необыкновенным исполнительским даром, удивительной непосредственностью, сердечностью и простотой в общении. Говорят, что с уходом Кривополеновой совершился закат былины и на Севере. И закат этот был великолепен.
Предлагаем посмотреть мультфильм-рассказ о житии Махоньки от киностудии "Малиновка — территория детства".
В деревне Чакола работает "Марьин Дом" — дом-музей сказительницы и арт-резиденция. Здесь представлена небольшая музейная экспозиция о жизни и творчестве Марии Дмитриевны. Подробнее здесь ——>> Дом-музей и арт-резиденция "Марьин Дом"
Борис Шергин – Из воспоминаний о Марье Дмитриевне Кривополеновой*
Маленькая, тоненькая, с глубокими чашками голубых, младенчески чистых глаз, с личиком, рдеющим румянцем, то смеющаяся, а чаще плачущая! Марья Дмитриевна была явлением удивительным, чудесным даже для Севера, где вообще творческая одержимость и поэтический пафос не редки.
Эта замечательная артистка и поэтесса всю жизнь ходила с нищенской сумой: «Под одним окошком выпрошу, под другим съем…» Но и старые и малые, дальние и ближние, подавая кусок, кланялись этой женщине в пояс. Её встречали и провожали, будто сказочную царевну.
С 1915 по 1922 год, проездом с Пинеги на Москву, Марья Дмитриевна не раз гостила в нашем доме в Архангельске.
Ей необыкновенно шли старинные наряды моей матери. В «орлёном» (узор из птиц. – Б. Ш.) штофнике, в трубастом шугае, в жемчужном рогатом «сборнике» шествует бабушка на выступление в «коммерческий клуб» или «на театр»… Кегостровские, соломбальские жонки перекликаются с карбасов: «Царску золотошвейку (!) сегодня видели! Буди карапь во флаках!» Но пинежские бабы, завидуя, поджимают губы: «Маху Коротку видели… Ну уж… В прежну моду кол огородной одень и то красивой будет…»
Всем своим стилем и существом эта северная старуха оставляла впечатление, непринуждённо, как на Пинеге в пиру. Председатель, профессор, объявляет перерыв. И наша северная дива поясняет: «Пережом надо сделать! Мужики пущай сходят коней проведают, а вы, робята, до ветру сбегайте… Бабушка чай пить подё».
Устав от столичных впечатлений, Марья Дмитриевна с очевидным удовольствием гостила в Архангельске. В старинном нашем доме ей нравились низкие потолки, коротенькие оконца, тёплые лежанки, старинное «божество», модели кораблей по стенам, стогодовалая мебель. «Заболеть бы мне у вас… Слечь бы у вас на полгодика, на годик!..»
Хотя в нашем доме сказительнице приходилось полемизировать со староверами. Трофим Томилов, тряся бородою, похожею на медный поднос, стращал: «На театрах безгодно и безлетно Иродиада с главою на блюде пляшет. Ты, Марья, с нею в паю будешь…»
Бабушка негодовала: «Разве я пляшу? Разве я скачу перед гармонью?! Я и девок на игрищах учу ходить статно, внятно, косно, постатейно… Деревенски девушки в моё наученье таково внялись, так под их три бонбы зараз подкати, из караводу не побежат и вежливость с лица не сронят!..»
Но и жест, и движенья самой Марьи Дмитриевны во время исполнительства были, сравнительно, очень сдержанны. Почти всегда руки её лежали спокойно. Только модуляции голоса, сиянье глаз, румянец выдавали её артистический темперамент.
Марьюшка была человеком древней культуры, но не считала грехом скоморошество. Всюду устраивавшая «театр», всюду готовая быть «режиссёром», «на родинах, на именинах, на хоронинах», наша «скоморошиця» ревниво искала оправданья своему жизнерадостному искусству в «божьем писании», в книгах «древлеписьменных»…
Я читал бабушке из древнего «Измарагда» о скоморохе Вавиле и двух его жёнах. Жёны эти, составлявшие «труппу» Вавилы, когда он «взошёл на столп», построили себе две кельи у подножья «столпа» (Древнерусские скоморохи имели своего святого патрона Вавилу-скомороха. В 90-х годах прошлого столетии икона Вавилы (изображён с гуслями) находилась в церкви деревни Уймы под Архангельском).
Читал также из Лескова «Скоморох Памфалон». Но самое разительное впечатление оказала на нашу сказительницу средневековая французская легенда «Жонглёр Богоматери». В оправдание своего скоморошества старуха везде и всюду рассказывала её, и в 1921 году О. Э. Озаровская, слышавшая эту легенду из уст Марьи Дмитриевны, запрашивала меня письмом, из каких «харатейных патриарших» книг, как уверяла бабка, вычитал я эту легенду.
Вот один из пересказов нашей сказительницы: «Был целовек смала обуцен скоморошить, людей утешать; где праздник, где ярманка, он там на головы стоит, руками в набатець бьё, ногами в галл торели медны выкидыва, ни одну не сронит.
Во граде Туре народ с торгу в монастырь подё, кланяцце Божьей Матери Турьской. Велика была, преславна Богородиця, в монастыри стояла на божници. Скомороху ейной лик пал на сердце, он тут и постригса. Братия служат Турьской Богородици: хто поёт, хто цитат, хто пишот. Скоморох не знат ни цитать, ни писать. Только он горазден в бубень стукать, в накры бить. Он погоревал да и сдумал (долго прял да коротко отнял): не примет ли Царица Богородица за жертву мое ремесло, в котором я родился?
До розсвету, до звону в церковь залез. Турьской Богородицы свещу затеплил, поклон сотворил: «Пресвета Богородиця, прими мой труд…» на голову стал, руками в бубень ударил, ногами завылегивал, семь торёлей залетало… Не одна не падё на пол. В небывалом эком правиле и трудитце скоморох многие ноци.
Дале бубенцу стукоту розслушали караульщики, допехали до игумна и до братии, што новой маннах ноцеми, таём в церковь ходит, там его лукавой с ног на голову ставит. Тот, деи, маннах ляганьем и играньем Богородичной лик безцестит.
Тут привёлса празник Покров. Братия с игуменом говорят: «Мы сегодня в церкви с вечера по тёмным углам завалимся. Только скоморох свою игрушку заведё, мы его и схватим. Пускай в миру дурачится, беса тешит».
Вот братия лежат по углам, караулят… Только петух пропел, и скоморох в церковь заходит. Горящу свещу Богородицы поставил и поклон положил. Дале, с ног на голову справился, а лицом на икону зрит. В бубенци ударил, ногами заиграл, торели залетали: семь торелей, как семь звёзд перед Богородицей кружаютца. И пот бежит скомороху на лицё, пада на пол.
И тут на монастыри к заутрени созвонили. Братия опомнились, прянули ко игрецю да и остолбенели: прецюдная Царица Богородиця от божницы соходит, до скомороха доступает и пречистым своим убрусом трудящой пот с лиця и со лба рабу своему утирает… Братия где стояли, тут и пали: «Цюдную Царицу величаем! Богородицына скомороха хвалим!»
Хвалим Бога на струнах
и варганах.
Хвалим на свирелях
и гуслях.
На свете разны таланести, разны участи. Который целовек людей от печали отманиват, Бог такого целовека любит».
(Сказание о Богородицыном скоморохе встречается в сборнике «Звезда пресветлая». Старинные списки этой книги распространены были на реке Пинеге Архангельской губ. Оправдывая свой «скомороший дух», М. Д. Кривополенова при случае рассказывает эту легенду).
* Впервые опубликовано в журнале "Литературная учёба" (1986. № 4; публикация Л. Ю. Шульман).
На фото: М.Д. Кривополенова с Б.В. Шергиным
