Дух воина. Глава 11 / Дух воина. Глава 12
Глава 13
— Опачки, кого я вижу, на! — воскликнул Гвоздь, выплёвывая на землю вместе со слюной тлеющий окурок. — Смотрите, кто к нам идёт!
Подросток злобно оскалился, предвкушая грядущее развлечение. Неразлучная троица местных хулиганов уже несколько часов маялась от духоты и безделья. Новостей, чтобы посплетничать и пообсуждать, никаких не было, как не было и денег на холодное пиво — особенно приятное и желанное в летнюю жару. Теперь же, увидев ученика из своей школы, Сашу Неверова, слывшего среди сверстников тихоней и ботаном и идущего прямо на них, скучающие подростки заметно оживились и даже обрадовались. Парень, не останавливаясь, принял немного правее, чтобы обойти неприятную компанию. Он очень старался делать вид, что не обратил внимания на возглас предводителя этой троицы. Однако его одноклассник, самый крупный из троих подростков, по кличке Толстый, тоже сделал шаг в ту же сторону, тем самым преградив Неверову путь.
— Ты чё это, на, — деланно возмутился Гвоздь, когда пешеход резко остановился, едва не ткнувшись носом в грудь одноклассника, — ты чё, не рад нас видеть, на?
— Пропусти, — негромко попросил Саша Толстого.
Попытка сказать это как можно более уверенней успехом не увенчалась. Из-за того, что его сердце, как обычно в таких ситуациях, колотилось, словно взбесившаяся обезьяна в маленькой клетке, а вмиг пересохшее горло свело спазмом, голос прозвучал хрипло и с заметной вибрацией.
Компания злорадно захихикала, а Толстый, с надменной улыбочкой, даже и не подумал уступить однокласснику дорогу.
— Пропусти, — повторил Неверов, но предательский голос и в этот раз его подвёл, прозвучав ещё менее убедительно.
— А если не пропущу, то что? — спросил Толстый, осклабившись ещё больше. — Может ты мне в морду дашь?
Он немного повернул голову и выставил чуть вперёд правую скулу, словно создавая все удобства своему оппоненту для нанесения качественного удара.
— Ну, давай, дай мне в морду, — провоцировал Толстый, тыкая жирным пальцем себе в щёку.
— Я не буду драться, — всё так же негромко ответил Саша на выпад своего одноклассника.
— Да он же не умеет драться, на. Он же, чуть что, побежит своему папочке жаловаться, — заржал во всю глотку Гвоздь, — как там, кстати, Антон Павлович, пописывает понемногу? Му-му уже написал?
Теперь вся троица залилась громким смехом. Проходящая мимо старушка что-то недовольно пробубнила, но встретившись со взглядом предводителя, скорчившего в этот миг отвратительную злобную гримасу, тут же поторопилась уйти подальше от неприятностей. Это ещё больше развеселило и раззадорило подростков, а Саша негромко произнёс:
— Му-му не Чехов написал, а Тургенев!
— Чё-ё-ё…? — наигранно удивлённо протянул Гвоздь, — чё ты там вякаешь, на?
Он уже было занёс руку, чтобы отпустить своей жертве смачную оплеуху, которые любил раздавать всем, кто послабее его, но тут раздался скрип тормозов, и из остановившегося на противоположной стороне дороги автомобиля послышался строгий мужской голос:
— Александр, иди в машину!
— А вот и папашка нарисовался, на, — сквозь зубы, еле слышно, процедил Гвоздь, — повезло тебе, Невера, сегодня.
Саша, обрадованный, что в этот раз всё обошлось, поспешил через дорогу к отцу.
Всё время по дороге к школе Заречный пытался заглянуть в глаза Чеху, чтобы убедиться в правдивости или же несостоятельности своих предположений и обвинений в сторону бизнесмена. Последнее время его терзал один неразрешимый вопрос: “Причастен ли Чех ко всем тем бедам, которые его преследуют на каждом шагу”? Однако заглянуть в глаза человека, ведущего автомобиль, было весьма проблематично, даже сидя с ним рядом на переднем сиденье. Вдруг, не доезжая пару кварталов до школы, водитель резко нажал на тормоз. Машина недовольно взвизгнула шинами и остановилась. Ничего не объясняя, Чех распахнул дверцу со своей стороны и громко крикнул:
— Александр, иди в машину!
Заречный взглянул на противоположную сторону улицы и увидел стоявших на тротуаре четверых подростков. Один из них тут же отделился от компании и торопливо, насколько позволяли его ватные от страха ноги, направился к автомобилю.
— Вот, как раз и познакомишься с моим оболтусом, — произнёс Чех, повернувшись к Ивану.
Открылась задняя дверца, и в машину вскочил паренёк с непривычно броской причёской. Бывшему разведчику, привыкшему во время службы в армии к коротким, аккуратным стрижкам и старающемуся придерживаться такого же стиля всю свою дальнейшую жизнь, не очень понравились высоко сбритые волосы над ушами и густая копна волос на макушке. Длинный чуб, зачёсанный вверх, явно доставлял немало хлопот его хозяину при ежедневной утренней укладке. Зачем носить такие неудобные причёски, для Ивана было непонятно. Машина двинулась дальше, а Заречный, кинув на сына Чеха в зеркало заднего вида ещё несколько беглых взглядов, сделал для себя некоторые выводы. Лицо подростка, очень похожее на лицо его отца в молодости, тем не менее имело некоторые существенные отличия. Оно было таким же круглым, как и у папаши, были такие же полные, чувственные губы, которые добавили бы ему, будь он девушкой, несомненные плюсы, ровный, аккуратный нос, но… В его широко открытых серых глазах Иван не заметил той хитринки, того лукавства и скрытности, какие были неотъемлемой частью образа Чеха, как в молодости, так и сейчас. Судя по выражению лица, парень был явно напуган. Усевшись поудобнее на заднем сиденье, Саша тревожно оглянулся назад, будто опасаясь, что за машиной кто-то гонится. Убедившись, что он теперь в полной безопасности, парень немного успокоился и расслабленно откинулся на спинку кресла. “А паренёк-то трусоват, — подумал бывший разведчик, — с ним придётся хорошенько поработать, чтобы сделать из него мужика. Ну да ладно, не таких ещё воспитывали”.
— Ну что, знакомьтесь, — произнёс Чех, выруливая на середину дороги. — Это, вот, мой сын Александр.
Он мотнул головой назад, словно закидывая вверх не существующий у него чуб.
— А это, Сашок, — обратился Чех к сыну, — твой учитель по рукопашному бою, Иван Петрович Заречный. Как говорится, прошу любить и жаловать.
— Ну, любить меня не нужно, я не девочка, — вставил слово Иван, зафиксировав взгляд на лице подростка, отражающегося в зеркале, — а слушать придётся, если хочешь стать настоящим мужиком и давать сдачи таким, как те трое.
Заречный увидел, как подросток, услышав о троице, в обществе которой недавно находился, встрепенулся и метнул на своего будущего тренера недобрый взгляд. Бывший разведчик понял, что интуиция и в этот раз его не подвела. Да и фигуры тех парней, ему вначале показались до боли знакомыми. Именно, что “до боли”… Произнеся про себя это слово, Иван тут же вспомнил ту злосчастную, а может и счастливую, это как посмотреть, ночь, когда его избили и бросили в канализационную яму. “Это те самые ублюдки! Видимо, они и Сашку сейчас прессинговали, — подумал он, бросив взгляд в боковое зеркало, но машина уже повернула на другую улицу, и ещё раз взглянуть на хулиганов не удалось. — Ладно, ещё не вечер, с ними разберёмся попозжее”. Автомобиль затормозил у ворот в школьный двор, но на этот раз сделал это как и подобает дорогой иномарке — мягко и вальяжно.
— Пойдёшь с нами или в машине посидишь? — спросил у сына Чех, вынимая ключи зажигания из замка.
— А вы надолго? — буркнул Александр.
— Я нет. Представлю Ивана директору и домой.
По интонации голоса, с которой ответил сынишка отцу, Заречный понял, что в их отношениях не всё было гладко, однако Чех не обратил на это никакого внимания, видимо, к таким интонациям он уже привык.
— Тогда я здесь посижу, — глядя в окно, ответил парень.
— Хорошо.
Ничего больше не говоря, Чех вышел из машины и, захлопнув дверцу, направился к школе, по-видимому, перенёсшей недавно капитальный ремонт. Иван торопливо последовал за ним и, пройдя с полсотни шагов через школьный двор, нырнул в прохладу знакомого помещения. Школа встретила своих бывших учеников непривычной тишиной — летом дети были на каникулах, большинство учителей в отпусках, а сегодня было ещё и воскресенье. В памяти Заречного, словно кадры из старого забытого кино, промелькнули картинки из его школьной жизни. Улыбнувшись своим воспоминаниям, он неспеша пошёл за своим бывшим одноклассником, с которым в те далёкие времена не имел никаких общих дел. Иван и узнавал, и не узнавал эти просторные коридоры, бывшие когда-то такими знакомыми и казавшиеся такими чужими сейчас. Вертя головой в разные стороны, он с интересом рассматривал, как всё здесь изменилось за прошедшие годы. Теперь это трёхэтажное здание, в стенах которого он провёл восемь лет своей жизни, выглядело совсем по-иному. Даже запахи свежей краски, оставшиеся после недавно проведённого ремонта, отличались от тех, которые ему запомнились с детства.
— Слушай, — осенила Заречного мысль, — а чего мы сюда в воскресенье-то припёрлись?
— Поверь мне, бача, — улыбнулся Чех, — Петровича можно здесь застать в любой день. Он человек одинокий, да и за свою школу печётся, будь здоров. Таких директоров ещё поискать надо.
Кабинет директора, как и в былые времена, находился на втором этаже. Одноклассники преодолели два пролёта старенькой лестницы с отколотыми во многих местах на ступенях кусками цемента и деревянными перилами, до блеска отполированными руками учеников. На втором этаже, сразу перед собой, они увидели нужную им дверь с неброской табличкой “Директор”. Кабинет главного босса школы своего расположения не поменял. Чех, ни капли не смущаясь, не постучавшись, надавил на выполненную в старинном стиле сверкающую искусственной позолотой ручку двери и по-хозяйски вошёл. Иван, чувствуя некоторую неловкость, последовал за товарищем.
— Здорова, Петрович! — с порога весело выкрикнул бизнесмен, и его голос, вырвавшись из тесного кабинета, гулким эхом полетел гулять по пустым, просторным коридорам здания.
— А, Чех!? Ну, здорова! — улыбнулся директор, отрываясь от каких-то бумаг и поднимаясь с кресла навстречу вошедшим гостям.
Даниилу Петровичу Субботину, как представился этот невысокий мужчина, было на вид лет чуть более пятидесяти. Строгий тёмно-синий костюм своим покроем удачно подчёркивал его крепко сбитую фигуру. Однако первое, что бросилось в глаза бывшему разведчику, были его шикарные чёрные усы. Если бы вместо аккуратной, короткой стрижки этому крепышу добавить на макушку длинный чуб, то он вполне бы мог сойти за украинского казака, каких видел Заречный на иллюстрациях к книге Гоголя “Тарас Бульба”. Улыбка, с которой хозяин кабинета встретил бывших учеников школы, была очень радушной. Он пожал обоим мужчинам руки, и Иван убедился, что увлечения его молодости не прошли бесследно — рукопожатие было крепким.
Указав широким жестом руки на новенький, видимо, недавно приобретённый диван, стоявший у стены, директор дождался когда гости усядутся и только после этого спросил:
— Ну-с, так чем могу быть полезен уважаемым гражданам нашего города?
Заречный невольно улыбнулся. “Видел бы ты меня ещё несколько дней назад в моём подвале, — подумал он, — ты бы вряд ли меня назвал уважаемым”.
— Вот, Петрович, знакомься, — Чех указал на Заречного, — это и есть тот самый человек, о котором я тебе говорил, зовут Иваном, отчество, как и у тебя, тоже Петрович.
— Рукопашный бой! — радостно воскликнул Субботин, тут же вспомнив их с Чехом недавний разговор об открытии в школе спортивной секции. — Очень рад, очень рад, что вы пришли!
Заречному даже стало неудобно. Этот взрослый и солидный мужчина радовался, словно маленький ребёнок, получивший долгожданную игрушку.
— Так как, вы согласны на моё предложение организовать у нас в школе спортивную секцию? — с надеждой в голосе спросил директор и вопрошающе впился в гостя чёрными зрачками чуть прищуренных глаз.
При этом его и так почти сросшиеся на переносице брови прижались друг к дружке ещё плотнее.
— Да, в принципе, можно попробовать, — всё ещё сомневаясь, ответил Иван.
— Вот и хорошо! Тогда, если вы располагаете временем, то мы прямо сейчас можем посмотреть наш спортзал, а потом я состряпаю договор, — директор кивнул на стоявший у него на столе компьютер, — и мы оформим всё, как полагается. Нам лишние неприятности с налоговой ни к чему.
— Чего ж, можно и посмотреть.
Заречный вопросительно взглянул на Чеха, словно ожидая от него какой-то поддержки, но тот быстро вскочил с дивана и произнёс:
— Ну, вы тут решайте, что да как, а я уже убежал — дела.
Он пожал обоим мужчинам руки и вышел.
— Очень душевный человек, — произнёс Субботин, проводив Чеха добрым, долгим взглядом. — Вам даже не нужно будет аренду за спортзал платить. Антон всё взял на себя. Зарплату, кстати, тоже обещал вам выплачивать за работу, независимо от количества учеников, плюс то, что будете получать по договору от суммы, сдаваемой за обучение вашими учениками.
Иван промолчал, так как в его душе всё ещё боролись два противоречивых чувства. Одно говорило, чтобы он ни в коем случае не верил и не полагался на своего бывшего одноклассника, другое предоставляло массу доказательств того, что тот не настолько плох, чтобы вовсе ему не доверять. Проследовав за директором школы, Заречный осмотрел просторный спортзал, который сверкал свежей краской, как новая монета, и вполне подходил для занятий многими видами спорта. Пока мужчины шли по гулким коридорам школы, пока осматривали спортзал, Субботин подмечал любопытные взгляды, бросаемые новоиспечённым тренером по сторонам. Возвращаясь назад в кабинет, он с улыбкой и благоговением в голосе заметил:
— Всё, что вы видите, это благодаря нашему мэру. Это он выделил немалые средства на ремонт помещения и на закупку для школы нового оборудования.
— Это Северинов что ли? — удивился Иван.
— А вы знаете другого мэра? Естественно, Леонид Аркадьевич, кто же ещё. Очень, знаете ли, душевный человек.
Заречный многозначительно хмыкнул, но Субботин, поглощённый своими мыслями, этого не заметил. Мужчины неспеша вернулись в кабинет директора, и тот, усевшись в своё кресло, также явно приобретённое совсем недавно, ловко нажимая одним пальцем на клавиши компьютера, “состряпал” стандартный договор на аренду помещения и прочие нюансы при организации спортивной секции. Весело проштамповав оба договора своей личной печатью, директор отдал один экземпляр Ивану, а второй запер у себя в сейфе.
— Так когда вы думаете приступить к тренировкам? — задал вопрос Субботин, чем поставил бывшего разведчика в тупик.
Как уже не раз замечал про себя Заречный, события последних дней развиваются просто стремительно.
— Ну-у-у, — протянул он, — я ещё точно не знаю. Нужно набрать группу…
— Антон сказал, что вы начнёте тренировки с его сыном, а остальные желающие уже в дальнейшем подтянутся. Когда выйдет с отпуска наш преподаватель по рисованию Анна Дмитриевна, я поручу ей написать красивое объявление, которое повесим в школе, а если желаете привлечь ребят со стороны, то тут уж сами побеспокойтесь. Можете заказать объявления через городскую рекламную службу, они вам их и отпечатают, и расклеят по всему городу.
— Хорошо, я подумаю, — сказал Иван, вставая с мягкого дивана.
— Тогда вот вам запасной ключ от спортзала, — Субботин достал из сейфа новенький, блестящий ключ с грубо процарапанными на нём буквами “СЗ”, — а охранников, которые дежурят в школе по ночам, я предупрежу. Так что можете приступать хоть сегодня.
— Хорошо. Спасибо, — пробурчал бывший разведчик.
Мужчины крепко пожали на прощание друг другу руки, и Заречный неспеша покинул помещение школы. На улице его ожидал небольшой сюрприз. У входа на школьный двор, в тени старого клёна, стоял Саша Неверов, бросая короткие взгляды в сторону дверей школы. Увидев вышедшего из помещения Ивана, он сделал несколько нерешительных шагов ему навстречу и вновь остановился, видимо, решив всё же дождаться, пока тот сам к нему подойдёт. Заречный подошёл к парню, в тени старого дерева выбрал местечко поудобней и вопросительно посмотрел на Александра. Тот некоторое время молчал, изучая крепкую фигуру бывшего разведчика.
— Ну, так чего ты хотел? — наконец не выдержал Заречный, чувствуя, что такая молчанка может затянуться надолго.
— А вы что, правда, сможете научить драться, как спецназ в кино? — прямо спросил подросток, подняв глаза и впившись недоверчивым взглядом в лицо собеседника.
— Во-первых, не драться, а защищаться, — ответил Заречный, не отводя глаз.
А вот Саша такой взгляд держать долго не смог и, сделав вид, что его что-то заинтересовало за школьным забором, отвернулся в сторону.
— Я буду учить тебя и других, кто пожелает, искусству самозащиты. Такие умения нужны для того, чтобы обычный человек мог без применения дополнительных средств постоять за себя, а если нужно, то и за свою девушку. Чтобы всякие подонки, которые привыкли нападать на одиноких, беззащитных людей, могли получить достойный отпор. Такая постановка вопроса тебя устраивает?
— Устраивает, — коротко ответил парень и вновь поднял глаза на своего будущего тренера.
Теперь в его взгляде Иван прочёл надежду и решимость, и это ему понравилось.
— Вот и хорошо, — улыбнулся, наконец, бывший разведчик, — тогда давай прикинем, в какое время тебе удобней всего будет заниматься и как часто?
— А мы что, не каждый день будем тренироваться?
— Я не вижу в этом смысла, хотя при желании можем обсудить и такой вариант. Так что насчёт времени?
— Ну-у-у… — протянул Саша, — ну, давайте часиков на пять вечера.
— Значит, на семнадцать! — поправил парня Заречный. — Если будут желающие присоединиться, то приводи, посмотрим. Только имей ввиду, это ты у меня идёшь вне всякой конкуренции, так сказать. С остальными я буду проводить личную беседу и решать, принимать его в секцию или нет. Не хочу, чтобы у меня в группе появились люди без элементарных человеческих принципов и с низким уровнем морали. Понятно?
Александр кивнул и, чтобы не поднимать взгляд на тренера, словно между прочим, принялся разглядывать свои руки.
— Слушай, — не сдержал своего любопытства бывший разведчик, — а что это у тебя за причёска такая странная?
— Почему странная? Нормальная! — вновь встрепенулся паренёк.
Видимо, тема причёски была его больным местом.
— Просто я привык к обычным, аккуратным стрижкам, — объяснил свой интерес Иван. — А у тебя как-то не поймёшь… Там выбрито, там наоборот очень много…
— Андеркат.
— Чего? — не понял Заречный.
— Андеркат! Вы спрашивали, как называется причёска, вот она так называется.
— Ага, понятно, — улыбнулся бывший разведчик, впервые услышав замысловатое название. — И как? Нравится она тебе?
— Если бы не нравилась, не носил бы, — недовольно буркнул Саша.
— Ну, дело твоё. Нравится, так нравится. Тогда до завтра?
— До завтра.
Иван протянул подростку руку. Тот не очень уверенно её пожал. “Силы в кисти никакой, — отметил для себя Заречный, — однако есть и плюс — она не потная, как у его папаши”. Бросив ещё один взгляд на здание школы, он вместе с парнем вышел со школьного двора и не спеша побрёл в сторону съёмной квартиры.
