Начало здесь
Небольшой двухместный вертолёт МИ-1 мягко приземлился на галечном берегу реки. Из кабины выскочил рыжий парень босиком без одежды в одних плавках. На вид не на много старше нас. Подойдя к нам, поздоровался за руку. Это был вертолётчик. С ним я должен был сегодня вернуться в Байкит. С Виктором они поздоровались, как старые знакомые
— Ромка, — представился он, — пожав мою руку.
— Сашка, — в тон ему ответил я
— Забирайте груз, загружайте свой, а я побегу часа два хариуса и форель половлю.
— Мы сейчас тебе три мешка копчёной рыбы загрузим, это подарок от нас вертолётчикам и всей экспедиции, оставайся, не ходи.
— Это другое дело, мне сам процесс важен, люблю рыбалку.
Ромка оделся, намазался мазью от гнуса, взял приготовленные им рыболовные снасти и убежал в тайгу. Мы сняли с вертолёта привезённый Ромкой груз, загрузили свой, начали готовить обед.
Ромкины два обвернулись пятью часами. Он так увлёкся рыбной ловлей, что выпал из времени. Заядлые рыбаки знают, как это бывает. Вернулся он уставший, весь искусанный комарами и мошками, на солнце жидкость быстро стекает с кожи вместе с потом и перестаёт действовать. Несмотря на это, он был очень доволен, улов его был приличным. Умывшись, съев свой давно остывший обед, Ромка разделся до плавок, залез в кабину, и мы полетели.
Вертолёт начал подъём. Я хлопал дверью со своей стороны, но она никак не закрывалась.
— Не старайся, не закроется, она давно уже сломана, — прокричал мне Ромка.
— Здрасьте, как же я полечу?
— Ты её рукой держи.
— Что так всю дорогу держать?
— Тогда проволокой прикрути, — посоветовал он мне, указав кивком головы назад, за свою спину. Там на полу лежал кусок толстой медной проволоки.
Я достал проволоку и плотно прикрутил дверь за ручку к поручню.
— Почему не ремонтируешь? — спросил я удивлённо. С раннего детства две вещи в жизни я считал незыблемыми, не повергающимися никакому сомнению: точность, как в аптеке и надёжность, как в авиации, а здесь такое вижу.
— Давно собираюсь, да всё некогда, — дал он классический, очень понятный для русского человека, ответ. Чем на это можно было возразить, действительно, некогда ему. А дверь вертолёта подержать можно, рука ведь не хрустальная, не сломается.
До Байкита — было около двухсот километров, примерно два часа лёта. Из-за Ромкиной рыбалки, мы припозднились с вылетом. Путь наш лежал на запад. Солнце близилось к горизонту, слепило нам глаза. Лететь было невозможно. Внизу под нами протекала речка Чуня. Ромка быстро нашёл выход. Он опустил машину вниз, к реке и полетел, в метре над водой, едва не касаясь её колёсами. У реки были крутые берега, поросшие высокими соснами. Так мы и летели вдоль реки, спрятавшись в тени её высоких берегов и сосен. Местами берега сходились, образуя очень узкую, скалистую горловину. Тогда казалось, что наш вертолёт вот-вот зацепится лопастями за сосны или за скалы, и мы разобьёмся.
— Ромка, давай, вверх! — кричал я ему.
— Не боись, — хохотал он и прибавлял газ.
Потом, берега расступались, и становилось немного спокойнее.
«Да, лихой парень Ромка. Чего от него можно ожидать, что он может ещё выкинуть?» — думал я, крепко вцепившись руками в поручни кресла. Новой его выходки ждать долго не пришлось.
Внезапно впереди посередине реки мы увидели большую дикую утку с выводком утят. Утка испугалась грохота над головой, метнулась к берегу, утята цепочкой за ней. И здесь Ромка выкинул такое, чего я не мог даже предположить. Он начал гоняться по реке за этими утками. Перепуганные, бедные утки метались от берега к берегу. Взлететь они не могли, боялись вертолёта над своими головами. А Ромка всё гнал и гнал их по реке. Наконец, утки сообразили, метнулись назад и оказались позади нас.
Всё это продолжалось не долго, всего секунд двадцать-тридцать, но мне они показались вечностью. Я сидел, вжавшись в кресло, дыхание моё перехватило. Теперь я, наконец, смог сделать выдох и глубокий вдох. Я посмотрел на Ромку. Лицо его расплылось в улыбке. Он был очень доволен собой, своим лихачеством.
Впоследствии, в своей жизни, когда я слышал об аварии какого-либо вертолёта, я вспоминал этот полёт с Ромкой. Тогда у меня возникала мысль, — «Возможно, за штурвалом разбившегося вертолёта был этот Ромка»? А сейчас у меня не было слов. Я понимал, что рядом со мной сидит вертолётчик-камикадзе.
Когда мы прилетели в Байкит, целы и невредимы, я подумал: «Так и в Бога поверить можно, просто чудом остались живы».
