Не такой. Книга первая / Не такой. Книга вторая
Не такой 3. Гл.9 / Не такой 3. Гл.10
Западная Украина, Волынская область. Июнь 1946 года.
В двухэтажном помещении, которое занимало областное управление НКВД, в Ленинской комнате шло собрание. Присутствовали на нём представители практически из всех районов области. Вёл собрание начальник областного управления НКВД майор Василий Григорьевич Свешников. Это был невысокий коренастый мужчина лет пятидесяти с густыми чёрными усами и такими же чёрными и широкими бровями. Сегодня, впрочем, как и в последние несколько дней, Василий Григорьевич был мрачен и хмур. Его серое от регулярного недосыпа и нерегулярного питания лицо выражало озабоченность. Майор нервно расхаживал взад-вперёд, то и дело опуская руку в карман, в котором лежала пачка сигарет. Ему очень хотелось курить, но он не мог сейчас себе этого позволить. Помещение Ленинской комнаты было небольшим и совсем не было предназначено для такого большого скопления народа. Июнь был довольно тёплым, поэтому уже через несколько минут после того, как комната наполнилась людьми, стало душно, даже несмотря на открытые в окнах форточки.
— Положение, товарищи, очень серьёзное, — хрипловатым голосом говорил майор, поглядывая хмурым взглядом, на сотрудников НКВД и командиров отрядов “ястребков”[1]. — Уже год как мы разбили фашистскую нечисть, но до сих пор не можем покончить с бандами оуновцев, засевших в лесах. До сих пор они продолжают хозяйничать по ночам в деревнях и сёлах, особенно тех, что расположены далеко от городов. Ситуация осложняется тем, товарищи, что теперь вместо германских хозяев организацию ОУН УПА взяли под своё крылышко англо-американские разведслужбы. Бывшие союзники теперь не только занимаются финансированием и прочей поддержкой боевиков, но и готовят у себя агентов из числа бежавших за границу бандеровцев. Те, проникая при помощи своих новых хозяев в наши края, собирают новые банды или же объединяют остатки старых. Обученные заграничными наставниками подрывной и антисоветской деятельности, они беспощадно, зверски убивают советских граждан и умело уходят от наказания.
На данный момент нам известно про трёх главарей, проникших в нашу страну из-за границы. Это: Птах, Хмурый и Серый. Нам известно, что все они обучались в американской спецшколе и были заброшены к нам зимой этого года. За короткий срок им удалось собрать под своим командованием отъявленных головорезов из числа бывших заключённых и, так называемых, патриотов. Банды, находящиеся под их управлением, отличаются особой жестокостью и бесчеловечностью. Так, второго мая из города Луцка, по приглашению своих родственников, в село Ратнев выехала семья Анатолия Остапчука, часового мастера, чтобы отпраздновать пасху. Всего в автомобиле находилось семь человек, включая маленького ребёнка в возрасте трёх лет. В одиннадцать часов утра на дороге между сёлами Баев и Ратнев их встретила банда Хмурого. По нашим данным, Хмурый лично участвовал в этом налёте и, невзирая на то, что в машине кроме мужчин ехали женщины и дети, зверски расстрелял её из пулемёта. Когда машина остановилась, то остальные члены банды принялись добивать тех, кто остался жив. Эти твари не пожалели никого, даже трёхлетнего ребёнка.
Майор остановился и, достав из кармана носовой платок, вытер выступившую на лбу испарину. Окинув ещё раз сосредоточенные лица собравшихся на совещание людей, он продолжил:
— Выполняя волю англо-американских империалистов, оуновские бандиты пытаются отвлечь жителей западных областей Украины от участия в социалистическом строительстве. Они хотят посеять среди мирного населения панику и неуверенность в силе и могуществе Социалистического государства. Я хочу вам зачитать ещё некоторые факты злодеяний оуновских бандитов.
Свешников подошёл к столу и взял в руки отпечатанный на машинке лист бумаги. Он бегло пробежал по тексту глазами, немного прокашлялся и начал читать:
— В феврале этого года группа бандитов напала на клуб в селе Скирче, где собрались колхозники. Прямо в клубе они учинили зверскую расправу над колхозным активом, расстреляв восемь человек. Уходя из села, бандиты сожгли дома убитых активистов, а также здание колхоза. Ну и последняя сводка… На днях банда Птаха поймала председателя колхоза села Иваномысль, товарища Дзюбу. Обгоревшее, с отрубленной ногой и со множеством колотых ран тело председателя нашли односельчане, — майор бросил лист бумаги на стол и, обведя присутствующих мрачным взглядом, сказал:
— И такие сводки, товарищи, я получаю, можно сказать, регулярно. Сердце кровью обливается, когда я читаю такие вот новости. Теперь вы видите, с кем нам приходится бороться… Это, товарищи, не люди, это настоящие звери… И поступать с ними мы будем соответственно.
Среди присутствующих прошёл негромкий ропот.
— Наша задача, товарищи, — продолжил свою речь Свешников, когда гул голосов утих, — состоит в том, чтобы уничтожить эту нечисть как можно скорее, чтобы люди могли, наконец, вздохнуть свободно и не бояться, что однажды ночью к ним в дом ворвутся бандиты и всех убьют. Сейчас ведь как получается? Сейчас в сёлах советская власть фактически существует только днём. Ночью же она вновь переходит в руки бандитов. По ночам эти не́люди врываются в дома активистов, председателей колхозов и сельских советов. Если их не убивают сразу, то забирают с собой в лес, после чего эти люди исчезают навсегда. Можно только представить, что эти мрази творят с угнанными людьми… В связи с этим, товарищи, свыше поступило интересное предложение, — Василий Григорьевич вновь окинул взглядом сотрудников. — Предложение такое: назначать на руководящие должности бывших бандеровцев, тех, которые были реабилитированы, даже если имеются сведения, что они не полностью порвали со своим прошлым.
В комнате вновь послышался ропот. Только теперь в нём звучало явное возмущение.
— Это что же такое получается, — раздался голос с последнего ряда. — Бандиты будут управлять честными гражданами?
Все обернулись на седоватого худого мужчину, задавшего вопрос. Вновь по комнате пошли пересуды. Судя по недоумённым взглядам красноармейцев, этот невзрачный человек в штатском никому не был знаком, кроме, пожалуй, майора Свешникова. Тот, посмотрев на незнакомца, не выказал никаких эмоций.
— Да, вы правы, товарищ Здравомыслов, — ответил он. — И я вам сейчас поясню, в чём именно заключается смысл такого вот странного, на первый взгляд, предложения. Дело в том, что сейчас, как я уже говорил, некоторые бандиты, под видом добропорядочных граждан, спокойно живут по своим домам, ходят на работу… В общем, делают вид лояльности к Советской власти. А когда приходит ночь, берут припрятанное оружие и занимаются бандитизмом. Если назначить такого, например, на должность председателя, то его и бандиты ночью не убьют, и днём он худо-бедно, но всё же будет служить советской власти. У него просто не будет другого выхода.[2]
— Чудно́ как-то… — хмыкнул ещё один пожилой красноармеец в форме сержанта НКВД.
Майор Свешников проигнорировал эту реплику и продолжил:
— Есть, конечно, товарищи, и хорошие новости. Мне хочется отметить, что население западной Украины всё активней принимает участие в борьбе с бандеровцами. При помощи сознательных граждан за последнее время вскрыто много бандитских складов с продовольствием и вооружением, успешно проводятся поиски скрывающихся бандитов и их пособников. Но в этот период времени, товарищи, нам нужно быть очень бдительными. Ещё продолжают возвращаться домой и фронтовики, и бывшие заключённые фашистских концлагерей. Эти люди могут послужить для нас как хорошим подспорьем, так и наоборот. Так, например, недавно отряд товарища Барановского пополнился двумя бойцами, вернувшимися с фронта. В отряд товарища Лучко пришли трое местных селян. Но осторожность, как я уже сказал, товарищи, прежде всего. Не исключено, что некоторых из возвращающихся с фронта солдат уже успела завербовать вражеская разведка. Не исключено, что они вернулись вовсе не для того, чтобы поднимать колхозы и возрождать мирную жизнь, а чтобы вести в наших краях свою подрывную деятельность. И такие случаи уже были.
В заключение своего доклада ещё раз хочу отметить о той важной роли, которую возложила партия и советский народ на наших “ястребков”. Истребительные отряды уже давно доказали свою эффективность, и поэтому товарищ Хрущёв предлагает создать такие отряды в каждом селе, в каждом посёлке… Ну а секретарям райкомов КП(б)У — выделить в каждый такой истребительный отряд политического работника.
Майор умолк. Он подошёл к столу, налил из графина в стакан тёплой воды и жадно её выпил.
— Какие есть вопросы, товарищи? — спросил Свешников, вытирая губы рукавом кителя.
— Людей бы немного надо подбросить, — неуверенно подал голос старший лейтенант Сидорук. — В последней стычке с Хмурым у меня погибло два “ястребка”.
Послышались ещё возгласы: “Бойцов не хватает… Людей надо…”
— Будем думать, товарищи, как вам помочь, — ответил майор, привычным движением разглаживая усы. — Ну а с вами, товарищ Сидорук, я хотел бы поговорить отдельно. Вы задержитесь, пожалуйста, ненадолго. Если у вас, товарищи, — обратился Свешников к остальным присутствующим, — нет вопросов, то за дальнейшими инструкциями подойдите на первый этаж к товарищу Никифорову.
Загремели отодвигаемые стулья, люди начали медленно выходить из душного помещения. Майор, наконец, достал из кармана заветную пачку сигарет и, подойдя ближе к форточке, закурил. Вскоре в зале остались трое: сам Свешников, старший лейтенант Сидорук и никому здесь не известный человек в штатском. Дождавшись, пока за последним красноармейцем закроется дверь, Василий Григорьевич затушил в пустой консервной банке бычок и подошёл к старлею. Тот всё это время вопросительно поглядывал то на начальника, то на мужичка в стареньком сером костюме.
— Ну что, знакомьтесь, — обратился майор к Сидоруку, кивнув головой в сторону штатского. — Это товарищ Здравомыслов Иван Иванович, руководитель взвода особого назначения.
Старлей недоверчиво взглянул на мужичка, не внушающего доверия, и холодно кивнул.
— А это старший лейтенант Сидорук, — обратился Свешников к Здравомыслову. — Ваш тёзка — Иван Михайлович. Командир лучшего отряда “ястребков”.
— Очень приятно, — тихо произнёс Здравомыслов, бросив короткий безразличный взгляд на нового знакомого.
Старлей был почти такого же роста, как и Свешников, но лет на пять старше. Так же, как и майор, он носил усы, только у него они были рыжие, как и слегка вьющиеся волосы на голове. Одет Сидорук был в линялую военную форму и старенькие хромовые сапоги, а видавшую виды старенькую фуражку он держал в руках.
— Вот и познакомились, — на лице майора появилось подобие улыбки. — В общем, тебе, старлей, можно считать, повезло. В твоё распоряжение поступает пять подготовленных бойцов.
Сидорук вновь с сомнением посмотрел на Здравомыслова, после чего вопросительно взглянул на начальника.
— Да ты не смотри, не смотри так, — хмыкнул тот. — Ты ещё не видел этих орлов… Ну а Иван Иванович просто их лечащий врач. Я правильно говорю? — обратился уже к Здравомыслову майор.
— Можно и так сказать.
Слушая своего начальника, Сидорук вообще запутался. Почему гражданский врач является руководителем военного взвода? Ну, пусть он даже не гражданский лекарь, а военный, какое он вообще имеет к этому всему отношение? Это, получается, каждому взводу теперь положено иметь своего лекаря?..
— Короче, — майор вновь стал серьёзным. — Ты на чём сюда приехал? — обратился он к Сидоруку.
— На “Захаре”[3].
— Вот и отлично. Тогда не теряйте время. Путь далёкий, а вам засветло ещё нужно вернуться к себе. Бери товарища Здравомыслова, и поезжайте. На месте уже поговорите и во всём разберётесь…
Когда офицер и гражданский вышли из здания управления, шофёр, дремавший в кабине грузовика, спрыгнул на землю.
— Заводи, — скомандовал Сидорук и, оглядевшись вокруг, недовольно пробурчал, обращаясь к Здравомыслову:
— Ну, и где же ваши бойцы?
Тот, закинув свой вещмешок в кузов, тоже осмотрелся вокруг.
— А вы не переживайте, товарищ старший лейтенант, — спокойно сказал он. — Ребята присоединятся чуть позже.
— А чего мне переживать, — всё так же сердито буркнул старлей. Не нравились ему вся эта неизвестность и недомолвки, а больше всего ему не нравился этот, неизвестно откуда взявшийся, Здравомыслов.
Рукой придержав врача, собирающегося залезть в кузов, Сидорук взглядом указал ему на кабину. Когда тот уселся на затёртое до черноты сиденье, старлей, став одной ногой на колесо, ловко перепрыгнул через борт грузовика. Здесь он, кроме рюкзака Здравомыслова, неожиданно обнаружил ещё пять солдатских вещмешков, аккуратно сложенных у самой кабины.
— Стратиенко! — гаркнул Сидорук шофёру, всё ещё крутившему ручку кривого стартера.
— Да, товарыш старший лэйтэнант, — отозвался тот на украинском языке, выглядывая из-за капота машины.
— Это чьи здесь вещи?
— Дэ? — шофёр оставил своё занятие и, подойдя ближе, заглянул в кузов. Судя по выражению его лица, он был удивлён не меньше, если даже не больше, своего командира. — Нэ мо́жу зна́ты.
— А кто, твою мать, должен знать? — возмутился Сидорук. — А если тебе в кузов бомбу подложат?! — старший лейтенант был очень зол, но вот причину своего раздражения он вряд ли смог бы объяснить. То ли на него произвёл впечатление рассказ майора о злодеяниях бандеровцев, то ли ещё чего. В конце концов, он пришёл к выводу, что на него таким образом подействовала вся эта неопределённость с этим вот лекарем и его бойцами. — Ты что здесь, спал? — уже более спокойно сказал старлей.
— Никак нет, нэ спав, — оправдывался Стратиенко.
— Это вещи моих бойцов, — послышался из кабины спокойный голос Здравомыслова.
Старший лейтенант ещё раз грозно зыркнул на водителя. Тот только недоумённо пожал плечами. Спрыгнув с колеса, он вернулся к прерванному занятию, и вскоре двигатель, фыркнув, мерно затарахтел на холостых оборотах. Через несколько минут автомобиль тронулся в путь. Пока ехали по городу и по пересечённой местности, Сидорук всё поглядывал на старенькие потёртые вещмешки, неизвестно как появившиеся в кузове. Когда же машина въехала в лес, он весь подобрался и крепко сжал в руках свой неизменный ППШ[4]. Он рассчитывал вернуться домой засветло, но, судя по всему, вечерние сумерки их всё же застанут в дороге.
Километрах в пяти от того места, где сейчас трясся по ухабистой грунтовой дороге старенький ЗИС, с двух её сторон, в тени деревьев скрывались какие-то люди. Возле большого валуна, из-под которого росло корявое деревце, на двух ножках, воткнутых в лесной чернозём, стоял ручной пулемёт Дегтярёва. Его воронёная поверхность мрачно блестела в тусклом свете уходящего дня. Два человека, расположившиеся возле него, покуривали сигареты и изредка перекидывались короткими фразами на украинском языке.
— Что-то долго нет… — сказал тот, что был помоложе, с завивающимся чёрным чубом на голове. — Может, по другой дороге поедут?
— Хмурый никогда не ошибается, — возразил другой мужчина, с короткой стрижкой и седыми усами.
— Хорошо, что не зима, а то бы всё хозяйство себе отморозили, пока дождались бы.
Некоторое время мужчины молчали, думая о чём-то своём, потом молодой не выдержал и вновь обратился к старшему.
— Дядько Гнат, а почему Хмурый всего четверых сегодня прислал? Обычно ведь на задание хлопцев десять ходит…
— А на кой бес здесь больше? — нехотя ответил старший, сплёвывая в траву густую слюну. Ему уже порядком надоело лежать. — В машине два человека: летёха да водила.
— Ну то да… — согласился молодой.
Несмотря на свой возраст, а на вид ему было лет двадцать пять, у него от долгого бездействия начала болеть спина. Чтобы немного размяться, он, пока дорога была пуста, приподнялся и, заложив ладони за голову, с наслаждением потянулся. Затем развёл руки в стороны и, сделав глубокий разворот туловищем назад, так и застыл в этом положении. Рядом с пулемётным расчётом стояло огромное существо. Одето оно было в полевую военную форму без знаков различия, а главное, все части тела, которые не скрывала одежда, были покрыты короткой серой щетиной. Лицо этого монстра тоже было покрыто шерстью и представляло что-то среднее между человеческим лицом и волчьей мордой. Как этому великану под два метра ростом удалось подобраться так близко, не издав ни малейшего звука, было непонятно, да об этом молодой бандеровец, в общем-то, сейчас и не думал. Он с ужасом взирал на огромного оборотня и, словно парализованный, не мог вымолвить ни слова. Будто во сне, прошли долгие несколько секунд. За это время монстр сделал едва заметное движение своей рукой-лапой, на конце которой торчали острые длинные когти. Чубатый паренёк, так ничего и не поняв, молча свалился на землю со вспоротой гортанью.
— Что за… — начал было ворчать старший, почувствовав на лице что-то мокрое, но увидев безжизненные глаза своего напарника, свалившегося прямо напротив него с вытекающей из огромной раны кровью, тут же попытался вскочить на ноги.
Однако монстр не позволил ему это сделать. Он схватил свою новую жертву за голову и крутанул её так, что раздался громкий хруст шейных позвонков. Мужчина, с развёрнутой в противоположную сторону головой, будто мешок, шлёпнулся рядом с чубатым. И хотя он лежал спиной к молодому бандиту, их глаза, с затухающей в расширенных зрачках жизнью, продолжали настойчиво смотреть друг на друга. В это время с противоположной стороны дороги вышел ещё один точно такой же монстр и молча показал своему товарищу обросший щетиной и выпачканный в крови большой палец. Тот, оскалившись, кивнул и принялся подбирать трофейное оружие. Однако, уже собравшись выйти на дорогу, он вдруг ощутил мучительную жажду. Толком не осознавая, что делает, а лишь повинуясь преобладающему звериному инстинкту, монстр присел возле парня и вдохнул приятный и такой влекущий запах крови. Фонтанчик, бьющий из горла жертвы, уже иссяк. Тогда волколак сорвал с бандита кусок рубахи, окрасившейся в красный цвет и, подняв над головой, выжал содержимое этой тряпки себе в рот. На его лице появилась довольная улыбка.
— Лёня, ты скоро? — послышался с дороги голос товарища, у которого за это время уже почти исчезли все признаки монстра. Щетины на теле не было, когти практически полностью стали обычными человеческими ногтями. — Я слышу гул машины.
Вдали из-за поворота действительно показался грузовик. Лейтенант Чистяков ладонью вытер влажные губы и тоже начал своё преобразование.
— Кто это там? — тревожно произнёс шофёр грузовика, резко нажимая на педаль тормоза.
Машина остановилась. Впереди на дороге стоял высокий молодой человек в линялой военной форме. На плече у него висели два немецких “шмайссера”.
— Что случилось? — наклонившись к кабине, спросил, сидевший в кузове, Сидорук, но, увидев вооружённого парня, резко вскинул свой ППШ.
— Не стреляйте, — крикнул из кабины Здравомыслов. — Это мои ребята.
Из лесу показался ещё один боец, в руках которого, кроме карабина, был ещё и ручной пулемёт. Издали, в наступающих над лесом сумерках, оба солдата казались братьями-близнецами. Водитель отпустил педаль тормоза, и автомобиль, медленно подъехав ближе к парням, остановился. И водила, и стоявший в кузове Сидорук, раскрыв от удивления рты, смотрели на двух атлетов высотой под два метра. Старлей спрыгнул на дорогу и ещё некоторое время с любопытством разглядывал бойцов.
— Разрешите доложить, товарищ старший лейтенант, — увидев погоны старшего по званию, обратился тот, что держал шмайссеры.
— Докладывай, — буркнул Сидорук, всё ещё не понимая, что же всё здесь происходящее означает.
— Уничтожена засада из четырёх человек! — бойко отрапортовал боец. — Старший группы — лейтенант Давыдов.
— Молодец, то есть молодцы, — сдержанно похвалил парней Сидорук и, вспомнив, что майор говорил о пяти бойцах, спросил: — Так вас только двое?
— Никак нет, — дружелюбно улыбнулся крепыш. — Ещё три человека, во главе с лейтенантом Изотовым, пошли по следу бандитов.
— Так нам что, теперь их здесь ждать придётся? Когда же они теперь вернутся?
— Не могу знать.
Старлей сквозь открытую водительскую дверцу автомобиля вопросительно посмотрел на Здравомыслова. За время службы он многое повидал и уже ничему в жизни не удивлялся, но сегодняшний день явно не вписывался в его представления о войне с лесными бандитами и вообще рушил все его стереотипы.
— Поехали, Сидорук, — спокойным голосом отозвался из кабины Иван Иванович. — Темнеет. Остальные нас догонят.
Старший лейтенант ничего не ответил. Несмотря на богатый боевой опыт, он никак не мог понять: каким образом за такой короткий промежуток времени бойцы успели и незаметно оставить в грузовике свои вещи и, запросто отмахав с пять десятков километров, к приезду машины обезвредить засаду. Продолжая недоумевать, он забрался в кузов. Вслед за ним запрыгнули два бойца. Сложив трофейное оружие на деревянный пол грузовика, они потянулись к вещмешкам.
— Разрешите перекусить, товарищ старший лейтенант? — спросил Давыдов.
— Пожалуйста, — пожал плечами Сидорук.
Машина дёрнулась и начала набирать скорость. Бойцы достали из вещмешков по банке тушёнки, легко вскрыли их своими ножами и при помощи всё тех же ножей быстро опустошили их содержимое. “Как они только при такой тряске не порежут себе рты”, — ухмыльнулся про себя старлей, поглядывая на уплетающих тушёнку солдат. Только теперь он заметил у одного из них застывшую на лице кровь. “На войне всякое бывает”, — подумал Сидорук, в общем-то не найдя в этом ничего странного.
Продолжение следует...
[1] «Ястребки» — в обиходе так называли истребительные отряды, которые помогали выслеживать и уничтожать банды бандеровцев. «Ястребки» проводили как самостоятельные операции, так и совместные с красноармейцами и чекистами.
[2] Назначение бандеровцев на должность председателя колхоза — не выдумка автора. Такая практика действительно имела место быть, причём применялась довольно успешно.
[3] “Захар” или “Захар Иванович” — так называли грузовой трёхтонный автомобиль ЗИС-5.
[4] ППШ — Пистолет-пулемёт Шпагина, поступил на вооружение Красной армии 21 декабря 1940 года.
