Не такой. Книга первая / Не такой. Книга вторая
Не такой 3. Гл.12 / Не такой 3. Гл.13
Тучный мужчина в форме старшего лейтенанта МВД, поднявшись по ступенькам крыльца, вошёл в продсельмаг посёлка Марьявана. В руках он держал фуражку, а по выбритой до синевы щеке катилась капелька пота. Лишний вес и малоподвижный образ жизни явно пошли не на пользу его здоровью. Игнату Витальевичу Давонову было немного за сорок, но у него уже имелось небольшое брюшко, выпирающее из-под форменной рубашки и мучающая после быстрой ходьбы одышка.
— Здравствуй, Оленька, — поздоровался он, остановившись у входа в магазин, милиционер достал из кармана носовой платок и промокнул им потный лоб. Термометр, расположенный за окном, показывал всего двадцать градусов тепла, но старлею, тем не менее, было жарко.
— Ой, Игнат Витальевич, — расплылась в улыбке продавщица. — Здравствуйте. Что-то вас давненько не было видно.
— Дела, Оленька, дела…
— Вы прям, как пчёлка, Игнат Витальевич, трудитесь не покладая рук, — продолжая улыбаться, заискивающе посочувствовала местному участковому Карнаухова. Однако в интонациях её голоса чувствовалась, скорее, скрытая издёвка, чем жалость.
— Да уж, пчёлка… — старший лейтенант Давонов, служивший участковым милиционером фактории Марьявана, поморщился. Не слишком заметные до сих пор морщины на круглом покрасневшем лице теперь обозначились резкими бороздами. — Только этой пчёлке, Оленька, всё больше приходится не по цветочкам порхать да медок кушать, а на трупы выезжать.
— Да что вы такое говорите?!
— То и говорю, — старлей, не носивший в тёплое время года уставной галстук, расстегнул верхнюю пуговицу рубашки и, всё ещё тяжело дыша, пальцем указал продавщице на стаканы, стоявшие вверх дном на общепитовском подносе. Та понятливо кивнула и потянулась за сифоном с газированной водой. Давонов с нескрываемым удовольствием пробежался маленькими глазками по выдающемуся бюсту Карнауховой и, добавив в голос официоза, спросил: — Ты Тамару Аксёнову знала?
— Почему знала? Знаю хорошо…
— Да нет, Оленька, я не ошибся. Вчера охотники нашли её мёртвой в тайге.
— Ой, Боже! — продавщица, взявшая с подноса стакан, чтобы налить из сифона газировки, чуть было его не выронила. — Да как же так?! Я же её совсем недавно… Она же у меня… Ой, Боже мой… И где же это случилось?
— На Чамбе[1]. Судя по всему, опять эта тварь шалит.
— Оборотень, — чуть слышно выдохнула Карнаухова и, словно боясь, что её услышат, тут же прикрыла рот ладошкой.
— Опять задрала, похуже чем медведь… Глотку порвала, кишки наружу выпустила… — поддал жути Давонов, равнодушно поглядывая на полки с товарами. Увидев, что произвёл на женщину должное впечатление, он добавил: — Вот только что вернулись с Николаем из тайги, тело привезли…
— Ой, Игнат Витальевич, вы мне такие страсти не рассказывайте. Вы же знаете какая я впечатлительная. Я и так по ночам плохо сплю…
— Это ты плохо спишь потому, что у тебя мужика нет, — сально улыбнулся участковый, принимая из рук продавщицы стакан с газировкой. Будучи от природы циником, он безо всяких эмоций относился ко всякого рода трупам и в разговоре вполне мог позволить себе так вот бесцеремонно рассуждать и о покойниках, и о смерти в целом. Он, хитро прищурившись, ещё раз окинул взглядом ладную фигуру продавщицы и большими глотками начал пить газировку.
— Может вам пивка, Игнат Витальевич? — Карнаухова поспешила сменить неприятную ей тему на более комфортную и вполне житейскую. Давонов был женатым мужчиной. Имел двоих детей, но ни для кого в Марьяване не было секретом, что участковый любит, как говорят, сбегать по-быстрому налево. Его супруга, коренная жительница посёлка, закрывала на мелкие “шалости” мужа глаза, а он не чурался воспользоваться своим служебным положением, чтобы время от времени получить минутное удовольствие с какой-нибудь местной бабёнкой. На большее у грузного старлея просто не хватало жизненных ресурсов. С намёками на эту же тему он не раз обращался и к продавщице продсельмага, но та всегда старалась сделать вид, что не понимает, чего от неё хотят местные правоохранительные органы.
— Пивка говоришь? — задумчиво произнёс Давонов. — Пожалуй, Оленька, в этот раз откажусь. Ещё много писанины предстоит. Нужна светлая голова. Если бы ты мне чего другого предложила…
— Да что ж предлагать-то… Вот, всё что есть на витрине стоит, прямо перед вами... Выбирайте… Чай, под прилавком ничего не прячу…
— Ну ты, Оленька, и…
Старлей не успел договорить, что он думает о хитром характере продавщицы, так как в магазин зашёл местный учитель — Владимир Степанович Каверкин. Лицо его было озадаченным, но, увидев участкового, он сразу оживился.
— Игнат Витальевич, как хорошо, что я вас встретил, — начал Каверкин, забыв даже поздороваться.
Давонов явно был недоволен, что односельчанин прервал его почти что интимную беседу с продавщицей. Подав знак, чтобы та налила ему ещё один стаканчик водички, старлей бросил на Каверкина испепеляющий взгляд. Однако тот либо не заметил раздражение милиционера, либо сделал вид, потому что, нисколько не смущаясь, продолжил в том же тоне:
— Скажите, а про Аксёнову правду говорят?
Учитель выжидающе смотрел на милиционера. Тот, вновь повернувшись в сторону прилавка, теперь уже растягивая время, будто смаковал нектар, а не воду, не спеша приступил ко второму стакану. Закончив пить, Давонов вытер пухлые губы ладонью, после чего пробурчал:
— Уже растрезвонили сороки… Правду говорят, правду…
— Несчастье-то какое, — лицо учителя стало ещё серьёзнее и задумчивее. — Двое деток сиротами остались… Что же теперь будет-то?.. А преступника нашли?
— Как же, найдёшь его… Собаки след не берут, боятся чего-то…
— Странно, что собаки… Так, может, это опять… — Каверкин не договорил, но и продавщица и старлей его прекрасно поняли. — А я вот собрался снова в тайгу. Пока погодка стоит. Хочу ещё побродить, поискать… Как же теперь быть-то?
— Я бы на вашем месте, не ходил бы никуда, — произнёс участковый. Он громко стукнул пустым стаканом о прилавок и зыркнул на надоедливого мужчину. — Сами видите, что творится…
— Когда ж его найдут-то?.. Что ж мне, получается, теперь всё лето дома сидеть?..
— Будем искать, — коротко ответил Давонов и, повернувшись к продавщице, добавил: — Пойду я, Ольга Николаевна. Дела!
— До свидания, Игнат Витальевич. Заходите…
— Зайду обязательно, — проворчал уже у самой двери участковый, надевая на голову фуражку.
— Ну, а вам что, Владимир Степанович? — Карнаухова бросила на посетителя сочувствующий взгляд. — Как обычно?
— Как обычно, Оленька. Нужно же помянуть человека… Да и печенья пачки три, пожалуй… Не могу я сиднем сидеть. Завтра с утреца всё равно пойду в тайгу. Нужно ещё кое-что обследовать, пока другие соискатели не откопали.
— Да как же вы один-то?
— А что мне сделается? — беззаботно махнул рукой Каверкин. — Врагов у меня нет, отношения поддерживаю с односельчанами хорошие… А ежели этот самый оборотень вдруг попадётся, так чего с меня взять?.. Кожа да кости одни… И есть-то нечего…
— Вы вот всё, Владимир Степанович, шутите, а у меня сердце не на месте, — вздохнула Ольга, подавая учителю печенье и бутылку водки. — Моя-то Дашка тоже ведь с компанией в тайгу ушла, три дня уже нет. Ну скажите, что там можно ещё такого найти? Ведь всё хожено-перехожено, все закоулочки облазили и местные, и приезжие…
— Здесь ты, Ольга Николаевна, не права, — начал горячо возражать исследователь-одиночка. Слова продавщицы его только подзадорили. — Ещё очень много загадок неразгаданных осталось. Это я вам как учитель истории заявляю.
— Да какие ещё загадки… Особенно сейчас. Вы же видите, что творится? Откуда только взялась на нашу голову эта напасть… Вы уж, Владимир Степанович, если наших ребят встретите, предупредите, пожалуйста, чтобы осторожнее были и чтоб домой возвращались скорее. Хорошо?
— Обязательно! Обязательно предупрежу. Раз такое дело, то я теперь непременно пойду в тайгу, — пообещал учитель. — А в какое место они собирались пойти-то? Дочка говорила?
— Да на Куликовский вывал, будь он неладен…
— Не переживай ты так, Ольга Николаевна. Я, конечно, немного в другую сторону собирался идти, но, если всё же встречу наших сорванцов, обязательно их предупрежу и домой отправлю.
— Спасибо вам, Владимир Степанович. Вы тоже будьте осторожнее. Интересно, как там итальянцы?.. У них хоть всё в порядке?
— Будем надеяться, что всё обойдётся, — улыбнулся Каверкин, складывая покупку в старенькую авоську, и, подняв вверх указательный палец, добавил: — Международного скандала мы не допустим. Ну а ребят наших, несомненно, предупрежу, будь спокойна.
Когда все покупатели разошлись, Ольга несколько минут бродила взад-вперёд вдоль прилавка, не находя себе места. Потом, взглянув на часы, махнула рукой и, закрыв магазин, помчалась домой. Дома она, конечно же, никого не застала. Впрочем, она сильно и не надеялась на то, что дочь так скоро вернётся из похода. Просто материнское сердце, предчувствуя что-то недоброе, ныло и то и дело сбивалось с ритма, заставляя женщину охать и тяжело вздыхать. А тут ещё и учитель, как говорится, подлил масла в огонь. И ведь не обмануло сердечко Ольгу Николаевну, не обмануло…
Вернулась дочь со своими спутниками утром, спустя четыре дня. И направились ребята не по домам, а прямиком к участковому милиционеру. Ворвавшись к нему в дом, словно ураган, с испуганными и усталыми лицами, они в один голос начали что-то рассказывать, стараясь перекричать друг друга. Давонов, переводя взгляд с одного рассказчика на другого, некоторое время терпеливо слушал их непонятные и сбивчивые объяснения. Когда же его терпение иссякло, он, чуть прикрикнув на ребят, велел всё тоже самое ещё раз повторить одному человеку. Для “дачи показаний” он выбрал Валерия — самого на вид серьёзного паренька, перешедшего в этом году в десятый класс. Тот уже более спокойно рассказал, что вчера вечером они сидели у костра, когда Ромка, их товарищ, отлучился по нужде. Ребята шутили, пели песни под гитару и сразу не обратили на его исчезновение никакого внимания. Они все, время от времени, поодиночке покидали дружный коллектив, чтобы облегчить мочевой пузырь. Вспомнили про Ромку только минут через двадцать. Один из подростков его окликнул, а когда тот не отозвался, принялись звать уже все вместе, поворачиваясь в разные стороны.
Но и на их крики тоже никто не ответил. Тогда, вооружившись ручными фонариками, двое оставшихся ребят, оставив девчонок смотреть за костром, направились в ту же сторону, что и их пропавший товарищ. Метрах в пяти от стоянки, ребята с ужасом обнаружили изуродованный труп мальчишки. Его тело было всё в крови, а на горле зияла большая резаная рана. Сильно испугавшись, мальчишки бросились назад, схватили удивлённых и ничего не понимающих подружек за руки и потащили в лес, подальше от этого злополучного места. Слово “оборотень”, произнесённое кем-то из ребят, придало всем гораздо больше сил и выносливости, чем какой-либо допинг для спортсменов-бегунов. Искусанные комарами и чудом не угодившие в одно из многочисленных болот, они к утру добрались в Марьявану.
— Вы сможете показать на карте, где это произошло? — спросил Давонов, когда парень окончил своё повествование. Ребята пожали плечами. — Понятно, ну хотя бы объяснить толково сможете?
На этот раз все дружно закивали головами. — Тогда, значит, так, — по привычке пригладив начинающие седеть волосы, произнёс участковый. — Девчонки, живо по домам, а вы, — он взглянул на ребят. — Дуйте по домам, собирайте охотников. Говорите всем, что я велел собираться, брать ружья и будем прочёсывать тайгу. Время, конечно, прошло уже много, да и людей для этого дела маловато… Но что-то же нужно делать, нельзя же позволить этому выродку безнаказанно хозяйничать в наших краях.
— А можно и я пойду, дядя Игнат? — спросил Валерка — парень, который давал показания.
Давонов смерил его внимательным взглядом снизу доверху. Тот был хотя и маленького роста, но крепкого телосложения. Мальчишка был из рода потомственных охотников и внушал старшему лейтенанту доверие.
— Ладно, — согласился он, — только ружьё не забудь, да мамку успокой. С тобой проще будет найти вашу поляну. Если отец дома, скажи, чтобы тоже выходил на охоту.
Как в общем-то и предполагал Игнат Витальевич, собранный им отряд охотников, обойдя окрестности, ничего и никого, кроме тела растерзанного мальчишки, так и не нашёл. Доложив по телефону о результатах поиска своему начальству, он больше не стал предпринимать никаких действий, понимая всю тщетность попыток отыскать иголку в стоге сена. Тайга простиралась на сотни километров во все стороны и найти зверя, нападающего на людей, было практически нереально. Сделав своё чёрное дело, тот, скорее всего, вряд ли будет разгуливать где-нибудь поблизости. С большой долей вероятности, насытившись людской плотью, он на некоторое время снова спрячется в свою нору или берлогу, дожидаясь, пока вновь голод не даст о себе знать. В том, что это был какой-то вид хищника, пусть и не совсем обычный, Давонов был уверен на сто процентов. Во всяких оборотней и прочих сказочных персонажей он, конечно же, не верил уже давно, и что бы там не говорили его односельчане, придерживался своей версии: в их местах появился необычный хищник.
Ходить же по тайге в одиночку, выискивая коварного человекоубийцу и взяв в напарники лишь своё верное ружьё, отец двоих детей не собирался вовсе. Тем более у него не было никакого желания охранять каждого, кто по своей прихоти вдруг решит пойти в лес. Собирать регулярно охотников для поимки зверя он тоже не мог. У всех мужиков есть своя работа, и всем им тоже нужно кормить свои семьи. Всё, что он смог сделать на данный момент, так это предупредить жителей своего и близлежащих посёлков об опасности выходить в тайгу в одиночку. Ну и, конечно, поставил в известность своё вышестоящее начальство из Красноярского МВД. Давонов прекрасно понимал, что лето сейчас в самом разгаре, и население всё равно потянется в лес за ягодами да за грибами. Только его совесть, если с кем чего и произойдёт, будет чиста, — он ведь предупреждал...
Погружённый в свои нерадостные мысли, Игнат Витальевич возвращался вечером с работы домой. Свернув на свою улицу, он не заметил, как из ближайших зарослей рододендрона за ним тенью бесшумно скользнул чей-то силуэт.
Продолжение следует...
[1] Чамба — река в Красноярском крае, приток реки Подкаменная Тунгуска
