Не такой. Книга первая / Не такой. Книга вторая
Не такой 3. Гл.1 / Не такой 3. Гл.2
Город Зарецк. Январь 1970 года
Утром Поленов собрал в своём кабинете всех сотрудников “Осот”. Сейчас в его отделе было четверо подчинённых: две женщины и двое мужчин. Пятым был капитан Сырых, погибший в авиакатастрофе в Сибири. Подполковник не спеша, словно знакомясь заново, поочерёдно обвёл взглядом всех присутствующих, привычно разместившихся на стульях у стены. Ближе всех к нему сидела Илона Викторовна Крупинина. Женщина, после того как её воспитанницу, Лиду Саенко, перевели в специальную тюрьму для опасных существ, пожелала остаться работать в “Осот”. Нынче она была в звании капитана, и была также стройна и элегантна, как и несколько лет назад. Единственное, что её немного угнетало, так это семейное положение. После того как у неё, по каким-то причинам, не сложился роман с Серёгиным, она вся ушла в работу и всем своим поведением показывала, что больше не интересуется противоположным полом.
Рядом с Крупининой на край стула, словно робкая старшеклассница, присела старший лейтенант Наталья Сергеевна Копылова. Маленькая, худенькая, с большими карими глазами, несмотря на свои двадцать четыре года, по внешнему виду она напоминала девушку-подростка. Приходя на совещание, Копылова непременно устремляла взгляд в пол, словно каждый раз находила там что-то привлекательное для себя. Оторвать её от этого занятия мог лишь Поленов, обращаясь непосредственно к ней по какому-либо вопросу. На следующих двух стульях сидели мужчины. Это были: красавец и ловелас двадцатисемилетний Белоусов Виталий Николаевич, который, несмотря на фамилию, не имел усов, но зато был от природы блондином; и майор Анатолий Леонидович Колесников. Последнему поездка в далёкую и холодную Сибирь, видимо, не прошла без последствий, потому что он то и дело доставал из кармана носовой платок и, стараясь не нарушать тишину, аккуратно в него сморкался.
На сегодняшний день особых распоряжений для сотрудников у Поленова не было. Утреннее совещание уже давно служило своеобразным ритуалом, своего рода ежедневным утренним разводом, который обычно проводится в армии.
— Товарищи, — обратился подполковник к подчинённым, прежде чем начать совещание. — Прошу почтить память нашего товарища и коллеги, капитана Сырых, вставанием.
Все присутствующие молча поднялись со своих мест.
— Спасибо, товарищи, прошу садиться. У кого есть какие вопросы? — привычно спросил Поленов, стараясь придать голосу как можно больше веса и значимости. Осотовцы переглянулись между собой, но промолчали.
— Илона Викторовна, — обратился майор к Крупининой.
— Да, Матвей Лукич.
— Что слышно по поводу вашей бывшей подопечной?
— Вы имеете в виду Саенко?.. Нового ничего нет. Акселератка. Растёт, как в сказке: не по дням, а по часам. В свои семь лет выглядит на все десять, а то и двенадцать.
— Как-то проявляет свои способности?
— Мне ничего не известно.
— Понятно. Хорошо, товарищи. Поскольку вопросов нет, тогда за работу. А вы, товарищ майор, — обратился он к Колесникову, — задержитесь, пожалуйста.
Когда подчинённые вышли, Матвей Лукич с сочувствием взглянул на подчинённого, у которого нос уже покраснел от постоянного соприкосновения с платком, и уже хотел задать интересующие его вопросы, как зазвонил один из трёх телефонов, стоявших на его столе.
— Поленов слушает, — сказал он в трубку, отрываясь от созерцания носа майора.
— Здравствуй, Матвей Лукич. Самойлов беспокоит, — послышался в динамике знакомый голос.
— Здравия желаю, товарищ генерал-майор! — немного приосанившись, будто генерал мог его видеть, ответил Поленов.
— Да брось ты эти свои штучки, Матвей Лукич, не на параде же, — укоризненно произнёс бывший начальник особого отдела.
— Понял, Игнат Фёдорович.
— Вот и молодец. Я к тебе вот по какому делу.
— Слушаю вас, — сказал подполковник, вслушиваясь в возникшую вдруг тишину и ещё сильнее прижимая трубку к уху.
— Ты мне вот что скажи, Матвей Лукич, — после паузы продолжил разговор Самойлов. — Что там у вас с Петренко произошло?
— С Петренко?.. — Поленов покосился на майора, который, услышав фамилию, прекратил тереть нос, и весь обратился в слух. — Там такое дело, Игнат Фёдорович… Самолёт, на котором он летел, разбился в тайге. Лётчик и сопровождавший его капитан Сырых погибли. Их тела нашли в тот же день среди обломков самолёта, а вот Петренко, как ни странно, там не оказалось. Поиски, в которых участвовал майор Колесников, а также привлечённые жители ближайшего посёлка, к сожалению, не дали никаких результатов. Мальчишка словно испарился.
— Испарился говоришь… Ну и куда же он мог деться? Есть какие-нибудь предположения, версии?
— Есть версия… — подполковник немного замялся. — Возможно, его растерзали дикие животные. Там в тайге этого добра хватает.
— Какие факты дали возможность такое предполагать?
— Майор Колесников говорит, что вокруг места аварии поисковики обнаружили много следов какого-то крупного зверя. — Поленов бросил взгляд на майора. Тот кивнул, подтверждая слова начальника “Осот”.
— Следы говоришь… А что местные сказали по этому поводу? Что за зверь был? У них там, поди, все, как один, охотники, разбираться ведь должны…
— Колесников у меня в кабинете, я ещё не успел у него всё выяснить, но, судя по всему, местные ничего толкового не сказали.
— Странно… Но послушай, если вы предполагаете, что мальчишку растерзал зверь, тогда там должно быть много крови…
— Кровь?.. — эхом повторил подполковник и вновь взглянул на Колесникова.
Майор сделал удивлённые глаза и отрицательно покачал головой.
— Нет, Игнат Фёдорович, крови не было.
— Так что тогда получается? Его что, дикие животные в зубах унесли к себе в логово? Так, что ли?
— Никак нет, — понимая свой прокол, неуверенно произнёс Поленов.
— Ясно. Версия сырая. Просто ничего более правдоподобного придумать не смогли… — констатировал генерал. — Ну, а если отбросить эту вашу версию, то как ты думаешь, Петренко всё же мог каким-то образом остаться в живых?
— Сомневаюсь, Игнат Фёдорович. Колесников уверяет, что в таких условиях выжить просто нереально. Тем более на второй день поднялась вьюга, которая продлилась два дня. — На этот раз, в подтверждение слов Поленова, майор не выдержал и громко чихнул. Начальник особого отдела укоризненно взглянул на подчинённого, но ничего не сказал, а тот лишь беспомощно развёл руками.
— Ну, а если учесть его способности? — с надеждой в голосе спросил Самойлов.
— Если учесть способности, то, пожалуй, процентов пять я бы мог дать на то, что они ему в данной ситуации помогли… — ответил Матвей Лукич, хотя в душе понимал, что не дал бы даже и одного процента.
— Понятно. Ладно. Может оно, в принципе, и к лучшему, — задумчиво произнёс генерал. — Я ведь тебе ещё вот что хотел сказать… — Самойлов понизил голос и на некоторое время замолчал, будто проверяя, не слушает его кто-либо чужой. — Если Петренко всё же вдруг объявится, то не спеши его легализовать.
— То есть как это, — не понял Поленов.
— Ну, вот как-то так… До меня тут дошли слухи, что с тем оборотнем, ради которого и была заварена вся эта каша, не всё так просто. Кстати, а версию с оборотнем вы не рассматривали?
— Ещё нет.
— Матвей Лукич, — укоризненно произнёс Самойлов, — ты сколько лет в отделе работаешь? Пора бы уже привыкнуть, что “Осот” и создан для того, чтобы проверять в первую очередь самые фантастические и неправдоподобные версии.
— Понял, будем иметь в виду.
— Так вот, кстати, по моим данным, этот волколак[1] не простой оборотень, каким мы его знаем из народного фольклора. Видишь ли, в тех местах ещё в сорок третьем, по распоряжению командования, под видом экспедиции была организована своего рода научная лаборатория по исследованию аномальных явлений. Её, так сказать, побочной деятельностью было, используя эти аномалии, сделать из простого человека супербойца. Проект имел кодовое название “Оборотень”. Для его осуществления из добровольцев были отобраны несколько крепких парней. Все офицеры Красной армии. Судя по всему, учёным действительно удалось добиться каких-то результатов, и все подопытные приобрели некоторые суперспособности. Чего они там умели, я уж не знаю… Для проверки потенциала супервоинов их направили на фронт, чтобы посмотреть, как они будут действовать в реальной боевой обстановке. Так называемую стажировку бойцы проходили на третьем Белорусском. Их прикомандировали к взводу разведки. По моим данным, ребята принимали активное участие в боях в сорок пятом в Пруссии и, насколько мне известно, показали отличные результаты, ведя разведывательные и диверсионные действия именно в незнакомой им местности. Двое из них, несмотря на все свои умения, всё же погибли. Оставшихся, после недолгого перерыва, направили на борьбу с бандеровскими бандами в Западной Украине. Там они тоже успешно ликвидировали несколько боёвок ОУН УПА. Но вот потом что-то у них там, видимо, пошло не так, что-то такое начало происходить с бойцами, что заставило командование, несмотря на всю эффективность взвода, принять решение их ликвидировать. В общем, судя по всему, зачистка прошла успешно, и в живых никого не осталось. Как ты понимаешь, по бумагам все геройски погибли в боях за Родину.
На несколько секунд Самойлов замолчал, Поленов тоже не стал задавать никаких вопросов, так как чувствовал, что на этом рассказ не окончен. И он оказался прав.
— Так вот, — продолжил генерал своё повествование. — Несколько лет назад проект “Оборотень” был возобновлён. Его, как и в прошлый раз, возглавил, теперь уже получивший звание профессора, Иван Иванович Здравомыслов.
— Как вы сказали? — переспросил подполковник.
— Да-да, ты, Матвей Лукич, не ослышался. Не знаю, может быть, тот Здравомыслов, о котором поведал нам Петренко, и является его дальним потомком, но только у этого вновь что-то с проектом не сложилось. Причём уже на самых ранних стадиях работы с добровольцами. Что сделали с новой группой ребят, я наверняка не знаю, скорее всего, что тоже “погибли при исполнении…”, однако достоверно известно, что один из них исчез.
— В каком смысле исчез? — не понял Поленов.
— Ну, здесь-то никаких фантастических версий нет, — улыбнулся генерал. — Парень просто сбежал. И, как я понимаю, его-то сейчас в тех местах и разыскивают. Где он и что делает, никому не известно. Возможно, что он уже давно покинул те края с какой-нибудь группой исследователей феномена Тунгусского метеорита. Только вот те, кто курировал проект, видимо, уверены, что он ещё находится там в тайге.
— Игнат Фёдорович, ну так а причём тут оборотень, которого должен был опознать Петренко? Он что, как-то связан с этим проектом? Или этот сбежавший и есть оборотень? — высказал догадку подполковник, когда Самойлов замолчал.
— Дело в том, Матвей Лукич, что все материалы по “Оборотню” засекречены, и я наверняка тебе ничего сказать не могу. То ли Здравомыслов так и планировал превратить своих подопытных в волкоподобных существ, наделённых всеми качествами этих хищников, или это, так сказать, побочный эффект его экспериментов. Но, так или иначе, а у ребят, задействованных в проекте, видимо, каким-то образом начал меняться генетический код. Может, это происходило при определённых обстоятельствах, а может, и в определённые дни, но они на какой-то промежуток времени превращаются в этих самых волколаков.
— Вот оно что…
— То-то и оно… И вот ещё что… Недавно в больнице скончался профессор Здравомыслов.
— Старый был? — предположил начальник особого отдела.
— Да нет, я бы не сказал... Но всё бы ничего, Матвей Лукич, только дело в том, что до этого при различных обстоятельствах погибли трое его коллег, занятых в проекте. И всё это — за короткий промежуток времени. Истинной причины смерти учёных я не знаю, но официально всё выглядит как несчастные случаи, кроме смерти профессора: тот, по заключению врача, умер от сердечного приступа. Не исключены любые варианты: вмешательство иностранных спецслужб, месть оставшегося в живых добровольца из второго проекта… А может, и, я думаю, это наиболее вероятно, свои снова подчищают за собой. Возможно, именно они и хотят замести, так сказать, следы и поставить последнюю точку, а именно: уничтожить последнего оставшегося в живых свидетеля и участника этого нечеловеческого эксперимента.
И вновь возникла пауза. Поленов от волнения теребил в руке карандаш, бросая короткие взгляды на своего простывшего подчинённого. — Так вот, — наконец продолжил генерал, — я предполагаю, что служба, которая занимается этим вопросом, вряд ли оставит в живых и того, кто каким-либо образом будет контактировать с объектом. Они ведь не знают, каким образом будет происходить идентификация, и насколько плотным у проверяющего будет контакт с проверяемым.
— То есть вы хотите сказать, что Петренко должен был погибнуть в любом случае?
— Вот именно. Ты же понимаешь, что для них он обычный мальчишка. Ну обладает какими-то способностями… Мало ли таких ещё по стране гуляет… Поэтому я тебе и говорю: если всё же Петренко найдётся, не спеши с опознанием и возвращением домой. И вообще, хорошо, если бы ты там потихоньку, я подчёркиваю, потихоньку, без всякого шума, поработал в этом направлении. Тем более, что “Осот” и создан для разгадки подобного рода феноменов.
— Понял, Игнат Фёдорович. Задали вы нам задачку…
— Ну, ничего не поделаешь, Матвей Лукич. Такая у вас работа, — хмыкнул Самойлов.
— Согласен, Игнат Фёдорович…
— Тогда будь здоров. Передавай от меня привет своим орлам… ну и орлицам, конечно, — с улыбкой добавил генерал, и в трубке послышались короткие гудки.
Поленов тоже медленно опустил трубку на рычаг, и только теперь до него дошло, что пока он разговаривал с Самойловым, Колесников не издал ни звука. Он уже в который раз взглянул на майора. Тот по-прежнему сидел, прикрывшись платком и зажав пальцами нос. Подполковник невольно улыбнулся, но тут же, приняв серьёзный вид, сказал:
— Я понимаю ваше состояние, Анатолий Леонидович, но, тем не менее, мне нужно знать все подробности аварии самолёта, и как проходили поиски пропавшего Петренко.
Майор опустил руку с платком, перед этим ещё раз громко высморкавшись, и поднялся со стула.
— Да сидите уже, — махнул рукой Поленов, а когда подчинённый вновь опустился на своё место, спросил:
— Вы выяснили: почему самолёт, летевший в Марьявану, свернул с курса и оказался в том районе?
— Никак нет, — прогундосил Колесников. — Погода была отличная, видимость хорошая. Как уверяют диспетчеры, связь с самолётом прервалась за десять минут до аварии.
— Странно, странно… — промолвил Поленов, вставая с кресла и подходя к аквариуму с рыбкой. — Вы, Анатолий Леонидович, после того, как напишете докладную о поездке, давайте-ка вплотную займитесь материалами по этому самому Тунгусскому метеориту. Меня интересуют самые необычные и, я бы сказал, даже нелепые версии, что же там действительно произошло, и как это отразилось на дальнейшей жизни местного населения. Встречались ли там какие-либо аномальные зоны. Если да, то что они из себя представляют, и где располагаются на местности. Возможно, вам придётся ещё раз побывать в тех местах, — увидев страдальческую гримасу своего подчинённого, подполковник быстро добавил:
— Конечно, поедете уже когда потеплеет. Капитан Сырых, который был в теме, к сожалению, погиб. Но оставить работу в этом направлении мы не можем. Даю вам в помощь для работы с архивами и прочей информацией Копылову. Она женщина умная и дотошная. Думаю, будет вам полезна, и вы с ней сработаетесь. Вам всё понятно?
— Так точно, — вяло откликнулся майор.
— Тогда вы свободны. И да… — добавил Поленов, когда подчинённый уже взялся за ручку двери. — После того, как напишете докладную о своей командировке, идите-ка сегодня домой и как следует подлечитесь. Попейте чайку с малиной, попарьте ноги в горчице…
Кивнув в знак согласия, Колесников вышел из кабинета, а подполковник поднял трубку и набрал четырёхзначный номер по внутренней связи.
— Наталья Сергеевна?
— Да, слушаю вас, Матвей Лукич.
— Зайдите-ка ко мне.
Продолжение следует...
[1] Волкола́к — в славянской мифологии человек-оборотень, на определённое время принимающий образ волка
