Не такой. Книга первая / Не такой. Книга вторая
Не такой 3. Гл.3 / Не такой 3. Гл.4
Восточная Сибирь, Красноярский край. Январь 1970 года
Проснулся я днём, когда в маленькое мутное окошко избы пытался проникнуть солнечный свет. Сколько я проспал, мне было неизвестно, так как ничего похожего на часы здесь не было видно. Открыв глаза, я сразу ощутил в себе большой прилив сил и энергии, поэтому легко поднялся с жёсткого топчана на ноги. Спросонку я даже позабыл, каким был беспомощным ещё некоторое время назад. Что именно поспособствовало моему быстрому восстановлению: старухин эликсир или мои внутренние ресурсы, я не знал, но, тем не менее, был этим очень доволен. Немного болели рёбра, но это, скорее всего, от долгого лежания на твёрдой кровати. Служивший мне кроватью невысокий топчан, сделанный из досок и покрытый лишь шкурой какого-то животного, был для моего тела не очень привычен.
В комнатушке, где я спал, и где проходило моё лечение, ещё сохранился запах сожжённой травы. Из соседней комнаты я услышал приглушённые голоса. Один явно принадлежал хозяйке дома, его я хорошо запомнил, а другой — неизвестному мне мужчине. Несмотря на бурлившую в теле энергию, мои ноги, как оказалось, ещё недостаточно окрепли. Поднявшись с топчана, я несколько минут просто стоял, дожидаясь появления чувства уверенности в ногах. Не успел я сконцентрироваться на своих стопах, как ощутил сильный поток целительной энергии Земли, поднимающийся вверх по энергетическим каналам к центру моего живота. “Не иначе как избушка поставлена в особом месте, обладающем особенной энергетикой”, — подумал я. Закрыв глаза, я наблюдал своим внутренним взором, как сила Земли наполняет и укрепляет мои сухожилия, суставы, напитывает собой весь организм. После нескольких минут такого созерцания, я почувствовал, что мои ноги и тело вполне окрепли.
Вдруг я услышал позади себя какое-то шевеление и тихие, не знакомые мне звуки. Я резко обернулся, готовясь к отражению атаки, но тут же расслабился. Мои губы невольно растянулись в улыбке. В углу комнаты на набросанных на полу еловых лапах мирно спал медвежонок. Топтун. Я вспомнил, как его называла старуха. Смешно посапывая во сне, медвежонок даже не пошевелился, пока я делал свою небольшую разминку. Улыбнувшись малышу ещё раз, я решительно двинулся на голос к людям.
Дом оказался очень даже небольшим и состоял всего из двух маленьких комнат (здесь, как я заметил, вообще всё было очень маленькое). Одна из комнат, там, где я спал, видимо, служила для хозяйки одновременно и залой, и спальней, а вторая — кухней и местом приготовления всяких снадобий. Это я понял, когда вошёл в такую же по величине комнатушку. В дальнем её углу располагалась небольшая кирпичная печь, в которой весело играли языки пламени и потрескивали дрова. Все стены здесь были увешаны пучками сушёных трав разной величины, перевязанных разноцветными ленточками. В одной из стен было сделано такое же маленькое окошко, как и в комнате, где я лежал. Бревенчатые потолки избы были низкими, но для меня, с моим маленьким ростом, высота была вполне нормальной. Несмотря на скудную обстановку, в целом домик мне показался вполне уютным.
— Вот и твоя добыча проснулась, шутник. Сейчас будешь есть или оставишь на ужин? — проскрежетала старуха, обращаясь к своему собеседнику, молодому мужчине лет тридцати.
Теперь я, наконец, смог детально рассмотреть свою спасительницу. Она сидела на шкурах, скрестив по-турецки ноги и чуть ссутулившись. Несмотря на то, что в помещении было достаточно тепло, старуха была одета в изготовленный из плотного сукна и расшитый замысловатым орнаментом кафтан. На ногах у знахарки были светлые унты, а на голове странный головной убор с загнутыми вверх, как у шапки-ушанки, краями. Седые волосы были заплетены в две тонкие косы, которые выглядывали из-под шапки и, словно мышиные хвостики, лежали на плечах старухи.
По интонации голоса хозяйки дома трудно было понять: говорит она серьёзно или шутит. Не понимая, о чём именно идёт речь, я уставился на неё вопросительным взглядом. Старуха сидела возле непривычно низенького деревянного столика. Его крышка была сколочена из нескольких досок и отполирована, скорее всего, уже самой посудой. На столе стояла пара вырезанных из дерева пиал, наполовину наполненных каким-то напитком тёмного цвета. Её собеседник так же, как и знахарка, гордо восседал на полу напротив неё. Он именно восседал, так как его габариты в два раза превосходили старушечьи и явно не предназначались для такого маленького помещения. Мужчина, в отличие от хозяйки, лицо и одежда которой выдавали в ней яркую представительницу народов севера, был вполне славянской наружности. Первое, что мне бросилось в глаза, когда я вошёл на кухню, так это острый взгляд его карих глаз, который почему-то показался мне знакомым. Я был уверен, что когда-то в жизни мне приходилось сталкиваться с людьми, обладающими именно таким вот взглядом, но где и когда это было, припомнить не смог. У мужчины были широкие плечи, круглое лицо с волевым подбородком, обрамлённым короткой чёрной щетиной, а также пышная шапка тёмных волос на голове. Как по мне, так это был либо силач, либо боец, с огромными, как большие чашки, кулаками. “Этот мужик в избушке, словно медведь в рукавичке”, — пришло мне в голову, неизвестно откуда взявшееся, сравнение. Мужчина окинул меня лукавым взглядом, после чего, повернувшись к старухе, ответил:
— Нет, не буду сейчас его есть, очень уж он худосочный. Пожалуй, пусть погуляет чуток, жирком обрастёт…
Знахарка только крякнула в ответ, а я, всё ещё пребывая в заторможенном после сна состоянии, не стал вникать в суть их беседы. Ни от мужика, ни тем более от старухи я не чувствовал какой-либо угрозы. Наоборот, ощущения были такие, будто я нахожусь среди старых друзей. “Интересно, а были вообще у меня друзья, и где они сейчас?” — подумал я, с интересом разглядывая старуху с мужчиной и всё вокруг. Мужчина тем временем, видя, что я никак не могу прийти в себя, улыбнулся одними губами и сказал:
— Ну, проходи, проходи, кресничек. Давай, что ли, знакомиться? Меня Иваном Савельичем зовут, можно просто дядя Ваня, а как тебя?
Слово “кресничек” буквально резануло мой слух. Я замер у двери, пытаясь отыскать в памяти какие-либо ассоциации с ним. Я даже немного вспотел от напряжения, но все мои попытки что-либо вспомнить были тщетны. Дядя Ваня же, видимо, по-своему понял моё замешательство и, развернувшись в пол-оборота, ловким движением достал откуда-то маленькую табуреточку. Поставив её возле стола, он вновь выпрямил спину и жестом указал, чтобы я садился.
— Ну, так что, — улыбнулся Иван, — будем знакомиться или как? Ты говорить-то умеешь? — он перевёл вопросительный взгляд на старуху. Та в это время принялась забивать табаком курительную трубку, но, почувствовав на себе взгляд мужчины, не отрываясь от своего занятия, молча кивнула.
— Вот видишь, — сказал тот, — бабушка Агияна утверждает, что ты умеешь разговаривать. Ладно, давай начнём сначала. Меня зовут Иван, а тебя?
— Меня… — выдавил я из себя слово, усаживаясь на предложенную мне табуретку, и запнулся. Я бы с удовольствием назвал этому приятному человеку своё имя, но проблема была в том, что я никак не мог его вспомнить. — Меня… — вновь повторил я, и от обиды на свою память у меня на глаза накатили слёзы.
— Я его назвала Дэгиндэр, — помогла мне старуха, попыхивая трубкой. Мне в нос ударил непривычно едкий запах дыма. — На нашем языке это имя означает “Летающий, как птица”, — пояснила знахарка.
— А ведь верно подмечено, — весело подтвердил её слова Иван и подмигнул мне одним глазом. — Откуда ты только к нам свалился? Может, помнишь, откуда и куда вы летели на самолёте? Не на прогулку же…
— На самолёте?.. — я хорошо помнил своё кошмарное падение, когда находился без сознания, но никакого самолёта вспомнить не смог. — Я… я не помню, — с грустью в голосе добавил я.
— Ну нет, так нет… это не страшно, это поправимо, — обнадёживающе заметил Иван Савельевич, — правда же, энекэ[1] Агияна? — обратился он к знахарке.
— Надеюсь, что так, нэкунми[2], — не слишком уверенно отозвалась старуха, всё больше окутывая себя и нас клубами дыма, и тут же, обращаясь ко мне, спросила: — Ты, наверное, голоден?
Я неуверенно пожал плечами. Прислушавшись к своему организму, внутрь которого явно уже давно не попадала какая-либо пища, я понял, что есть-то мне и не хочется. Наоборот, я ощущал в теле странную лёгкость, а в голове необычайную ясность. Единственное, что мне не нравилось, так это потеря памяти. “Но и с этим, я думаю, у меня вскоре всё наладится”, — оптимистично подумал я. Несмотря на то, что у меня не было абсолютно никакого аппетита, мой пустой кишечник издал едва различимый тоненький звук. Я и сам его услышал только благодаря тому, что кишки были мои, но, оказывается, у дяди Вани тоже был отменный слух. Услышав голосок моих внутренних органов, он улыбнулся и сказал:
— Не переживай, Дэг… Ничего, если я немного сокращу твоё имя? — я кивнул в знак согласия. — Сейчас бабушка Агияна тебя покормит. Ну а я, наверное, уже пойду? — обратился Иван к старухе.
— Вот неугомонный… — сердито проворчала та, наливая что-то из закопчённого медного котелка, стоявшего на краю плиты, в большую, выдолбленную из дерева, пиалу. — Я же тебе сказала, что нужно выпить ещё один настой. Он будет готов только через час.
— Вот вы мне отвар даёте, а профессор Здравомыслов — уколы делал. В чём разница?
Услышав незнакомую фамилию, я, тем не менее, вновь почему-то встрепенулся. “Нужно запомнить, — подумал я про себя. — “Кресничек”, “Здравомыслов”… Несомненно, эти слова что-то значили для меня в моей жизни, которую я почему-то позабыл”.
— Не знаю я, чего тебе там твой профессор делал, да только у меня своё лечение, — заявила знахарка. — Думается мне, что он не очень-то хотел, чтобы ты избавился от этой напасти. Он тебя не лечил. Он просто не давал тебе полностью превратиться в зверя.
— Понятно… Но всё же, энекэ Агияна, может быть, я в следующий раз выпью, — прямо как ребёнок умоляюще произнёс Иван. — Очень уж горькие у вас травы. Да и Тимофей Иванович ждать будет…
— Сиди, говорю. Горько ему… Потерпишь… В травах заключены силы Духов природы. Без их помощи тебе не избавиться от твоей напасти. А Тимоха… Так он всю жизнь сам прожил… И сейчас без тебя обойдётся, не помрёт.
Иван улыбнулся краешками губ, но знахарка заметила его улыбку. Она поставила передо мной пиалу с каким-то бульоном, на поверхности которого плавали жирные пятна и, проворно усевшись на своё место, сказала:
— А чего смешного-то?.. Удивляешься, что я старика Тимохой назвала? Так я тебе скажу, что меня ещё к его матушке, когда она его рожать собиралась, звали, чтоб я, значит, помогла ей благополучно разродиться. Жаль, судьба ему выпала трудная. Родители умерли рано, а он, с тех пор как поселился на озере вдали от людей, так до сих пор и живёт отшельником…
Я смотрел на эту живую старушку и не мог поверить, что ей столько… “А сколько, интересно, ей лет? — подумал я. — На вид так не меньше сотни, хотя подвижная, как девочка”.
— Энекэ Агияна, а сколько ж вам лет? — будто прочитав мои мысли, поинтересовался Иван Савельевич.
— Если бы я знала…
Старуха, опустив руку с трубкой себе на колено, задумчиво прикрыла глаза. Я думал, что сейчас она всё же вспомнит и произнесёт интересующую меня и дядю Ивана дату, но знахарка, казалось, вообще заснула. Не дождавшись ответа, я взял со стола пиалу. Впервые в жизни, во всяком случае, мне так казалось, я держал в руках деревянную посуду. Это было немного необычно и непривычно, хотя очень даже комфортно. Её содержимое парило и было довольно горячим, но моим рукам было просто тепло. Я нерешительно поднёс пиалу ко рту и тут же инстинктивно отстранился, ощутив запах пищи. Это был насыщенный мясной бульон, хорошо сдобренный какими-то специями или, скорее всего, местными травами. Я, тем не менее, ощутил, исходящий от него, едва уловимый запах тлена. Я исподлобья взглянул на хозяйку дома и поставил пиалу на прежнее место. Знахарка, услышав стук пиалы о стол, открыла глаза. Увидев, что я не стал есть её стряпню, она бросила в мою сторону строгий взгляд, точно такой, каким недавно “одарила” Ивана, и сердито произнесла:
— Ешь Дэгиндэр! Привыкай. Зимой в тайге другой пищи нет.
— Но мне не хочется.
— Это ещё что за новости? — возмутилась старуха. — Тебе сейчас нужно силы набираться. Ешь, тебе говорю!
— Спасибо, я действительно не голоден, — продолжал настаивать я и ещё дальше отодвинул от себя пиалу.
— Где ты только нашёл этого непослушного мальчишку? — сердито проворчала знахарка, обращаясь к Ивану. Она с недовольным видом вылила бульон назад в котелок, немного повозилась у печи, подкидывая в неё полено, а когда повернулась к нам лицом, то от её раздражения не осталось и следа.
— А действительно, Ваня, ты ведь так толком и не рассказал как нашёл Дэгиндэра, — спокойным голосом сказала старуха.
— Ну, как нашёл? — улыбнулся Иван. — Шёл по лесу, вижу, вдали что-то горит. Дай, думаю, загляну на огонёк. Заглянул. Вижу, картина печальная: деревья поваленные, самолёт разбитый. Обломки разбросало на много метров вокруг. Благо зима, огонь не перекинулся дальше в лес. Ну, я прошёлся, осмотрелся. Лётчик в кабине мёртвый, ещё один мужик валяется весь в крови без признаков жизни. Хотел уже было дальше идти, но что-то словно не пускает, словно кто-то хочет, чтобы я ещё хорошенько всё осмотрел. Ну, я что… мне торопиться некуда. Пошарил среди обломков ещё чуток… И не зря, оказывается. Вот, нашёл добычу, — мужчина повернул голову в мою сторону и вновь подмигнул. — Малой без сознания был, но живой и дышал. Видимо, горящий самолёт его и от холода уберёг. В общем, повезло пацану, ничего не скажешь, считай, отделался лёгким испугом.
— Одним испугом он не отделался, — возразила старуха. — Такого истощения внутренней силы я ещё ни разу ни у кого не видела. Да и с памятью, как ты видишь, у него не всё в порядке.
На некоторое время воцарилось молчание. Старуха чистила свою трубку, дядя Иван просто сидел, изредка бросая взгляды то на руки знахарки, то на меня. Я же, слушая, как потрескивают дрова в печи, да где-то за окном подвывает ветер, гуляя между голых зимних деревьев, полуприкрыл глаза и вошёл в какое-то медитативное состояние. Моему телу было легко и приятно, а в душе господствовало спокойствие и умиротворение. Только спустя некоторое время я вдруг ощутил на себе пристальные взгляды. Открыв глаза, я увидел, что и хозяйка дома, и её гость уставились на меня, словно ожидая от меня какого-нибудь ответа.
— Вы меня извините, — вернувшись в реальность, промолвил я, — но до того момента, как очнулся в этом доме, я действительно абсолютно ничего не помню.
— Да… дела… — вздохнул Иван. — Это же надо… Как вы думаете, энекэ Агияна, это у него с рождения так было или же это последствия перенесённой им катастрофы?
Знахарка, сощурив глаза, отчего они вообще превратились в узенькие щёлочки, сказала:
— Думаю, это всё от потери жизненной силы… Мало-мало у него её осталось… Если бы ты его не нашёл, никакие Духи ему бы не помогли. Хотя… я вижу, что мальчонку охраняет очень сильный Дух. Мои помощники тоже сильны, но его — во много раз сильнее. Это очень древний Дух. Да и сам Дэгиндэр не такой простой мальчик, как кажется на первый взгляд. Я вижу в нём необычную силу, не человеческую.
— Так, может, он тоже из этих… Которые в озере живут?
— Нет, со слугами Бога Агды он ничего общего не имеет. Но он может стать великим шаманом, если только этого пожелает.
— Так возьмите его к себе в ученики.
— Всё не так просто, Ваня. Мои Духи должны его принять, а принимают они не всех подряд. Чтобы передавать знания, надобно, чтобы человек, прежде всего, подружился именно с ними. Хорошо бы, чтоб его Дух меня об этом попросил. Ему ведь виднее, нужно это Дэгиндэру или нет. Быть шаманом не так просто, как ты думаешь.
— Да это я так… Просто предложил… Энекэ Агияна, а вы ведь жили здесь тогда, когда упал метеорит? Можете рассказать поподробнее, — обратился к старухе Иван, — интересно, как всё было на самом деле?
Та, ничего не говоря, вновь встала, подошла к печи. На каменном припечке взяла небольшой черепяный кувшин. Вернувшись к столу, налила его содержимое в пиалу, стоявшую перед Иваном, и приказала:
— Пей.
Пока тот, кривясь и морщась, пил отвар, старуха не спеша выбила из трубки пепел, завернула её в какой-то лоскут, положила в глубокий карман кафтана. Мы с нетерпением ждали её рассказа. Какой интерес был у Ивана, не знаю, а я считал, что лично мне просто необходимо узнавать как можно больше обо всём. Вдруг какие-либо ассоциации, возникшие в голове во время прослушивания той или иной истории, смогут восстановить утерянную память. Едкий дым от старухиной трубки ещё витал в маленькой комнатушке, пощипывал ноздри и вызывал в глазах слёзы. Но я стойко переносил эти неудобства, понимая, что своими претензиями не только не смогу изменить вредную привычку знахарки, но и, чего доброго, могу накликать на себя её гнев. А мне этого очень не хотелось. Несмотря на то, что я ничего не знал об этой старухе, всё же мне она казалась доброй, словно… Я попытался найти сравнение, но не нашёл. Да и разве можно чего-либо отыскать и прочесть в книге с абсолютно чистыми страницами. Такой вот книгой и представлялась мне на данный момент моя память.
— Случилось это давно, — вдруг заговорила старуха, и я, уже начав медленно погружаться в лёгкую дремоту, вздрогнул. — В тёплый месяц мучун, июнь по-вашему, — пояснила знахарка. — Великий Бог грома Агды, решив покарать за грехи жителей Земли, послал сюда своих верных слуг. Прибыли они в огненной колеснице, пронёсшейся по всему небу. Впрочем, твой Тимоха тоже всё это видел, — обратилась знахарка к Ивану. — Можешь и у него про это спросить. Правда, мал он был ещё тогда, но ведь и жил он со своей семьёй у самого озера Чеко. Я предупреждала Ивана, отца Тимофея, об опасности, но он меня не послушал. Очень упрямый был оленевод, за что и поплатился жизнью. Конечно, я тогда ещё была не так известна. Мой учитель, старый местный шаман, которому все доверяли и слушались, только-только ушёл на небеса, а я, хотя уже и имела в своём распоряжении много Духов, ещё не успела приобрести большого доверия у людей.
Агияна замолчала. Она сидела с хмурым лицом, словно ещё раз переживая далеко не самые радостные моменты своей жизни. “Выходит, старуха вовсе никакая не знахарка, а самая настоящая шаманка”, — подумал я. И вновь при слове “шаман” что-то ёкнуло у меня в груди. Похоже, в своей жизни, а судя по внешнему виду, прожил я лет около семи-восьми, мне уже приходилось сталкиваться с шаманами. Где? Когда?..
— Слуги Агды убили не только всю родню Ивана, — продолжала свой рассказ шаманка, — но и всех его оленей. Но не только в его юрту в тот день пришла беда. Вместе с тайгой горели жилища других охотников и оленеводов. То, что не сгорело — снесло ураганом, вызванным слугами Агды. Ветер с корнями вырывал огромные деревья, и они летели по воздуху, словно солома на ветру. Чёрные железные птицы летали над горящей тайгой и молниями поражали тех, кто пытался спастись.
— Энекэ Агияна, а вы видели этих самых слуг Агды? — поинтересовался Иван.
— Агияна всё видела и всё помнит… Они были невысокими, в серебристых одеждах и с зелёной кожей. Как и рассказывали мне Духи, слуги Агды действительно прилетели на огромной огненной колеснице, которая, не долетев до Земли, сбросила горящее яйцо, а сама, вспыхнув в небе огнём, исчезла. Ярким был тот огонь, а гром, исходивший с небес, таким сильным, что его слышали далеко от этих мест. Земля дрожала, точно трусливый маленький ребёнок, оставшийся в юрте в одиночестве.
— Ну а сами слуги? Они куда делись-то, когда колесница взорвалась?
— Слуги Агды были в том самом яйце. Оно, пролетев ещё немного, упало на землю с такой силой, что образовало большую яму, которая тут же заполнилась водой, В этом образовавшемся озере, яйцо и осталось лежать.
— Так они что, утонули?
Старуха взглянула на Ивана, как на маленького ребёнка, не понимающего элементарных вещей.
— Они все остались живы и, выйдя из озера, разослали во все стороны железных птиц. Те, словно злые Демоны, носились по небу, выискивая тех, кто ещё остался жив, и бросая в них огненные стрелы.
— А куда потом делись эти слуги?
— Выполнив приказ Агды, они успокоились и лишь иногда появлялись в наших местах.
— А вы видели, как выглядела огненная колесница, на которой прилетели слуги Агды?
— Она была похожа на большого Змея. Спереди у неё была огромная голова. Из головы во все стороны торчали рога. Огромные глаза бросали гневный взгляд на грешную Землю. Вслед за колесницей тянулся длинный огненный хвост…
— Вот значит, что из себя представлял Тунгусский метеорит… — словно размышляя вслух, произнёс Иван. — Выходит, теория исследователя этого явления, Алексея Золотова и некоторых других его коллег, не так далека от истины. Похоже, что на Землю действительно упал не метеорит и не комета, а инопланетный корабль. Не долетев до поверхности Земли, экипаж высадился в посадочном модуле, а сам корабль, взорвался ещё в атмосфере. Поэтому-то ни Леонид Кулик, ни множество других исследователей, посетивших эти места, кроме поваленного леса, не смогли отыскать никаких доказательств падения метеорита. Озёр здесь много, и в каком из них инопланетяне спрятали свой модуль, определить трудно. А вот профессор Здравомыслов, видимо, хорошо знал, где именно находится это озеро. Только на карте, которую нам выдали, и по которой мы шли, оно никак не выделялось среди других ему подобных. Энекэ Агияна, — обратился мужчина уже к старухе, — а озеро, в которое упало яйцо, это не то самое Чеко?
— Нет. Чеко – это старое озеро, и там ничего нет.
— А где же находится то самое озеро, вы знаете?
— Энекэ Агияна знает всё, — недовольно пробурчала шаманка. — А вот тебе это знать незачем.
— Но почему?
— Ты бы его сам увидел, если бы не попал в дьявольские ворота. Мои Духи мне говорят: один из слуг Агды ещё жив. И он не допустит к яйцу никого постороннего. Те, кто пытался подойти к озеру очень близко, либо погибали, либо попадали в дьявольские ворота слуг Агды и исчезали. Тимоха ведь тоже знает, где находится про́клятое озеро. Только и он тебе ничего не скажет.
— Почему?
— Он долго хранил эту тайну, но однажды поддался искушению и рассказал об этом озере одному из приезжих…
— И что? — не удержался от вопроса Иван.
— Больше того парня никто не видел. С тех пор Тимоха редко показывается на людях, чтобы по глупости вновь не совершить грех. Если он тебя и приютил в своей юрте, то только благодаря моей просьбе.
— Спасибо, энекэ Агияна.
— Помни, оставшийся слуга Агды и сейчас иногда выпускает своих железных птиц. Будто чёрные коршуны, они летают по тайге, наблюдают за всем, что здесь происходит, и охраняют подступы к озеру. Так что держись от него подальше. Это просто чудо, что ты прошёл сквозь ворота дьявола и остался жив. Но, как видишь, этот переход не прошёл для тебя бесследно.
— Нас заставили пройти по заданному маршруту, не объясняя, для чего это нужно. Я солдат, — добавил Иван, — и должен был выполнять приказ.
— Это же какое нужно иметь сердце, чтобы отдавать такие приказы… — посетовала Агияна. — Я ещё могу понять, когда солдаты погибают во время войны, но теперь-то… Ладно, солдат… тебе уже пора домой, — сказала старуха, бросив взгляд на маленькое оконце, за которым по-прежнему не было видно солнечного света. — Дикие звери тебе, конечно, не страшны, но всё же ты сейчас уже не так силён, как раньше. Моё снадобье — не лекарство. Оно изгоняет из твоего тела дух зверя. Ты заметил, что стал терять некоторые из приобретённых ранее способностей?
— Пожалуй, да.
— Это хороший признак… Слуги Агды, конечно, сильны, но, думаю, от главной напасти я тебя избавлю, чтобы ты смог вернуться к нормальной человеческой жизни, а не прятаться от людей по лесам. Придёшь теперь через месяц, — бескомпромиссно заявила шаманка. — Приготовлю тебе новое питьё. И будь осторожен. Я чувствую, что идут по твоим следам недобрые люди. И они уже где-то очень близко.
Продолжение следует...
