В ту весну мир сошел с ума.
Мир подавляющим своим большинством спрятал лица за тканью безрассудства, подчинившись одному хитрому приказу.
Все мои старания объяснить окружающим тайную суть этого явления привели к тотальному отрицанию моего здравомыслия.
В конечном итоге мы (я и мой кот Шошон) решили уехать от этого безобразия в глушь деревенскую, где местные жители преклонного возраста делили на девяносто девять и умножали на ноль все искривления жизни мирового масштаба.
Сколько было эмоций и криков радости !!! у Шошона, когда он настороженно выбрался из машины и увидел дворик, где прошли первые четыре года его жизни. Эти скачки по деревьям, забору, крышам сараев, летней кухни и дома; заглядывания во все дырки, где по кошачьей логике могли спрятаться маленькие писклявые незваные гости. Эти валяния в траве и выкачивания в земле непаханого огорода буквально за двадцать минут превратили моего чёрного, лоснящегося шерстью кота в пыльного, взъерошенного но довольного серого ёжика.
И какие бы увеселительные концерты и мероприятия Шошон мне не устраивал на протяжении следующих шести месяцев, самое душевное и солнечное явление ожидало меня в день приезда на веранде нашего старенького, но достаточно крепкого домика.
Это гнёздышко, которое свили под потолком трудолюбивая ласточкина пара.
Четыре взволнованные глаза, ожидающие моего хозяйского решения: быть или не быть.
Конечно же БЫТЬ !!!
Быть семье и счастью этих маленьких жителей нашей огромной Земли Матушки.
Конечно же быть. БЫТЬ !!! такими же равноправными хозяевами вместе со мной, Шошоном и Степаном Корнеевичем — самым важным Хозяином дома. Домовым, который охранял жилище всю зиму и день за днём грустил в ожидании нашего приезда.
Начались трудовые деревенские будни.
Трудились все.
Шошон.
Пропадал где-то всю ночь. Приходил под утро. Приходил то разодранным на лбу и щеках, то с прокусанной грудью, то с подбитым глазом, который не поддавался лечению и постоянно слезился, то со сломанным хвостом, то без половины уха. И без разницы ЧТО я ему говорил и как возмущался, он всё одно уходил на очередные ночные разборки и возвращался уставший, рваный, но довольный.
Первым делом хрустел свежим огурцом, чавкал курятиной, ляпал языком парное молоко соседской коровы.
Вторым делом вылизывался и вычухивался.
Третьим: отсыпался на печке ... после чего устраивал посиделки на веранде и слежку за дружной семьёй ласточек.
Четвёртым: частенько вечером выходил в огород и внимательно наблюдал за моими действиями.
Он вообще был внимательный малый.
Наверное учился.
В будущем воплощении Шошон планировал прийти в Миръ Человеком. Такие наблюдения помогают всем котам, решившимся на такой серьёзный шаг: прийти Человеком в Мир Яви.
Ласточки.
Сначала вдвоём они таскали в гнёздышко веточки и пух.
Затем ласточка Мама устроилась поудобнее, а Папа словно маятник разрывался между домашним очагом и Дарами Природы.
Спустя какое-то время из гнёздышка послышались первые детские звуки, и к полётам между домом и Природой приобщилась и ласточка Мама.
Как-то перед сном я позволил себе издалека заглянуть в их уютное, притихшее жилище.
На этот раз на меня смотрели шесть огромных пар глаз. Мне показалось, что кроме этих огромных глаз в гнёздышке больше ничего нет. Я взял стул и поднялся под самый потолок. Кроме шести пар глаз у этого кублящегося мохнатого существа оказались ещё шесть клювиков.
"И что самое потрясающее четыре из них желтого цвета", — подумал я.
Завораживающее зрелище.
Домовой Степан Корнеевич.
Этот маленький прозрачный, соломенный Старичок целыми днями гонял меня то по огороду, то по хозяйству, то к соседям, то в лес, то в соседнюю деревушку, то на кухню. Нужно было приготовиться к зиме и следующей весне. Мир распухал от удушья марлевых повязок и, казалось, катился в пропасть.
А ещё во время обеда я наблюдал как Домовой заботится о птичьем семействе. Он играл с форточкой: открывал её перед тем как ласточки влетали или вылетали из веранды и тут же захлопывал форточку.
Наверное чтобы Батюшка Сквозняк не простудил птенцов.
И уж точно это был не Батюшка Ветер. Открывать и закрывать с такой точностью. Это нужно постараться.
Ну и ... я.
Собственно я бездельничал ... после того как Степан Корнеевич оставлял меня в покое.
Иногда мне удавалось надуть надувной бассейн, наполнить его ледяной водой и погрузиться в него голышом.
Странное чувство. Будто ты кипятильник, который изо всех сил пытается нагреть студёную колодезную водицу.
Самое важное событие того лета случилось под вечер.
Степан Корнеевич буквально выпнул меня из огорода.
Я открыл дверь веранды и увидел Шошона во всей его охотничьей красе. Что происходит я понял не сразу.
Шошон крался к чему-то маленькому, до селе мною не виданому.
Мышь?
Нет.
Я присмотрелся внимательнее и узнал в этом крошечном существе птенчика. Растопырив дрожащие крылышки и широко раскрыв клюв он пытался произнести какие-то звуки.
Нас с Шошоном понесло одновременно.
Шошона на птенца, а меня на Шошона. Я пытался одной рукой оттолкнуть, оттащить кота от птенца, что-то кричал ему о совести, а второй рукой старался прикрыть птенца от этого шерстяного монстра; прикрыть и взять в ладонь.
Сколько продолжалась эта пляска ? не знаю. Думаю не долго. Мне удалось выгнать с веранды хищника, а малыша аккуратно взять в ладошку и вернуть в опустевшее гнёздышко.
К тому дню из гнезда улетели все, кроме этого крохи.
Птенец чуточку посидел в гнезде, отдышался и порхнул ... вниз. На пол.
Я посадил его на ладонь и предложил сначала окрепнуть. Пошатываясь на хрупких лапках, птенец что-то громко чирикнул мне в ответ и пулей порхнул из веранды во двор.
Я выскочил следом, понимая, что верандная пляска может продолжиться во дворе.
Но ... куда уж там.
Я застыл посреди двора. Единственное, что у меня изумительно получалось — это вертеть головой. Птенец громко кричал и наматывал круги над моей головой. Затем, треща крылышками, он завис возле моего лица. Его крошечные лапки растопырились пальчиками будто он хотел во что-то вцепиться.
Я подставил ему свой указательный палец. Он вцепился в него, сложил крылышки и что-то крикнул мне в лицо. Посидел пару секунд, клюнул в кончик носа и порхнул на конёк сарая. Снова что-то чирикнул ...
и улетел.
Более я не видел этого птенца.
Где он сейчас?
Что с ним?
Наверное у него так же, как и у его родителей, однажды появилась семья.
Наверное он так же заботился о своём гнёздышке и о своих детках.
Наверное.
На верное.
Этот маленький кроха за какие-то полминуты объяснил мне как это:
жить одному
и как это:
жить сообща.
Прошло три года, но в моей памяти до сих пор хранится это лёгкое, доброе, неожиданное прикосновение к кончику моего носа.
Этот аккуратный поцелуй.
Лети, мой хороший.
И если будет желание вспоминай нас:
дедушку Домового, разбойника Шошона, ну и меня ... бездельника.
2023
