Начало здесь
Как я пережил свой, так называемый, лечебный сеанс, одному Богу известно. Пока происходило это действо, мне припомнились, наверное, все ужастики, которые я когда-то прочитал, и в первую очередь, конечно же, вспомнил Хому Брута из Гоголевского Вия. То, что происходило с обратной стороны тёмного покрывала, воспринималось мной как начало апокалипсиса или, по крайней мере, как внезапно организованный мировой шабаш нечистой силы. Комната то тряслась, словно во время землетрясения, то наклонялась в разные стороны. Порой мне казалось, будто какой-то невидимый великан поднимал с фундамента весь дом и неистово пытался вытрусить из него всё, что в нём находилось. Когда комната кренилась вперёд, я, что есть силы, вцепившись пальцами в боковины кресла, старался удержать равновесие, чтобы не вылететь со своего места. “Сейчас кресло заскользит по полу, — в такие мгновения посещала меня недобрая мысль, — и я вместе с ним угожу прямо в то место, где сидит старуха”. Однако, к моей радости, кресло стояло, словно приклеенное, и всё, что мне оставалось сделать, так это постараться из него не вылететь.
Все эти “качели” не так бы меня беспокоили, всё же сила в руках была, если бы не потусторонние голоса, давящие на мои уши и психику. Крики, стоны, хохот, завывания зверей… все эти звуки то затихали, то нарастали, сливаясь в единую душераздирающую какофонию. Они то приближались, и тогда мне казалось, что сам владыка преисподней что-то шепчет мне на ухо, то отдалялись, закручиваясь вокруг моего тела в невероятный хоровод, от которого у меня самого начинала кружиться голова. В какой-то момент мне даже показалось, что среди всех этих нечеловеческих звуков, я различил знакомый мне голос. Он то ли читал молитву, то ли просто кого-то о чём-то просил. Перед моим внутренним взором возникло лицо Сагайдачного. Оно было искажено гримасой ужаса и боли, на правом виске виднелся кровавый след от пули, а его перекошенные судорогой губы бубнили что-то неразборчивое. Честно говоря, несмотря на всё то зло, которое он для меня сделал, сейчас мне его даже стало немного жаль. Но, к счастью, видение долго не продержалось в моём сознании, так как потусторонний гомон вновь стал нарастать, и мои мысли побежали уже в другом направлении.
Сколько по времени длилось это сумасшествие, я даже представить не мог, так как всё о чём я мечтал и желал, было вскочить и бежать. Бежать как можно быстрее и как можно дальше. На четвереньках, на руках, по-пластунски… лишь бы не слышать всё это, лишь бы скорее всё это прекратилось. Наверное, единственное что меня останавливало, так это даже не проблема с ногами. Чтобы отсюда выйти, мне пришлось бы сбросить с себя это чёртово покрывало, а сделать это я был не в силах. Мои руки от одной только мысли, что я не только услышу, но ещё и увижу всю ту нечисть, которая устроила вокруг меня своё дьявольское шоу, отказывались отрываться от подлокотников кресла. Поэтому я сидел и слушал, вздрагивал и мысленно молил Бога меня уберечь, продолжая, что есть мочи, держаться за кресло, чтобы не сорвать с себя покрывало, и сжимать зубы, чтобы не заорать.
Всё закончилось в один миг. Стихло, будто ничего и не было. Я прислушался к звенящей тишине и облегчённо вздохнул. Немного ослабив хватку рук и всё ещё не веря, что бедлам окончен, я тут же представил во всех красках состояние комнатушки после всего того, что здесь творилось. Однако, когда покрывало сползло с моей головы, я даже немного разочаровался. Все вещи оставались на своих местах в целости и сохранности, даже ни один пузырёк не был перевёрнут. Ведьма небрежно скомкала чёрную накидку и бросила на стол, рядом со своей книгой, которая сейчас была открыта где-то посередине. На лице старухи, когда она вновь уселась напротив меня в своё кресло, отразилась усталость. Она подняла на меня взгляд полуприкрытых глаз и негромко заговорила своим скрипучим голосом, который после всего, что я только что услышал, показался райским пением светлого ангела.
— На сегодня достаточно. Не ешь мяса, если не хочешь, чтобы тебя завтра сожрали. Очень уж мои помощники падки на мёртвую плоть.
— Да я и так… — начал было я, но тут до меня дошёл смысл всей фразы. — Вы хотите сказать, что завтра мне тоже нужно сюда приходить?!
Ведьма, собравшаяся уже подниматься с кресла, вновь вернула своё худое тело на место и взглянула на меня, как на тупого двоечника.
— А ты что ж думал, — ухмыльнулась она, — всё так быстро будет? Раз, и ты уже бегаешь? Нет, милок… Тебе же говорили, что болезнь кармическая. Говорили?
— Ну да, — согласился я, припоминая разговор со Столяровым.
— А раз так, если никто другой тебе помочь не смог, то, будь добр, потерпи. Да делай то, что тебе говорят.
— Ладно, хорошо, — ответил я ведьме, хотя вовсе не был уверен в том, что заставлю себя прийти сюда ещё раз, чтобы вновь испытать все “прелести” сегодняшнего лечения. — А сколько всего сеансов нужно? — спросил я с надеждой в голосе.
— Думаю, раза три будет достаточно, — сказала ведьма, захлопывая свою книгу. — К лечению-то мы ещё и не приступили.
— Как не приступили? — удивился я. — А что же тогда сегодня здесь происходило?
— Сегодня, милок, здесь было всего лишь знакомство с тобой, да с твоей проблемой… Ну, и осуществлялся приём платежа.
Меня немного передёрнуло при напоминании о платеже. Я взял костыли и поднялся с кресла. Безо всяких эмоций поблагодарив старуху за её старания, медленно вышел на улицу. По небу плыли косматые облака, между которыми проглядывало скупое на тепло осеннее солнышко. Сделав несколько глотков холодного, сырого воздуха, я направился в нашу “гостиницу”. Подходя ко двору, начал размышлять как ухитриться проскользнуть мимо Годзиллы, поскольку, где сейчас находится Анастасия, было неизвестно. Однако уже от калитки увидел, что та стоит на крыльце, накинув на плечи свою куртку. Молодая женщина негромко отдала команду псу, а я постарался как можно быстрее прошмыгнуть в дом.
— Добридень, — поздоровался Василий, оторвавшись от просмотра очередного боевика, когда я вошёл в комнату.
— Добрый, — ответил я усталым голосом.
— Ну, як всё пройшло? — поинтересовался помощник, вставая с кровати и потягиваясь.
Я сделал неопределённый жест рукой, который мог означать всё, что угодно. Василий понял его по-своему.
— А я гадав, що ви вже прийдёте без підпірок[1], — он кивнул на костыли.
— Как видишь, ещё пока нет, — вздохнул я и вдруг почувствовал, что ужасно хочу есть. В это же время, словно по щучьему велению, из кухни потянуло чем-то вкусным. — А что, обед скоро? — Спросил, принюхиваясь к ласкающим моё обоняние ароматам.
— Так, тільки вас і чекаємо[2], — расплылся в улыбке помощник, видимо, уже давно предвкушая вкусную трапезу.
— Мальчики, — послышался с кухни голос Анастасии, — у меня всё готово, идите кушать.
Я увидел на лице своего помощника загадочную улыбочку и вспомнил то, что мне говорила про свою внучку ведьма. Пару секунд боролся с искушением всё ему рассказать, но, решив, что парню, кроме небольшой потери веса и сил, пока, вроде бы, ничего не угрожает, молча прошёл на кухню.
— Как прошёл сеанс? — в свою очередь полюбопытствовала хозяйка, разрезая на блюде свежеиспечённый, ещё парящий пирог.
— Нормально.
Я окинул Анастасию внимательным взглядом, ища хотя бы намёк на её реальный возраст. Сейчас на ней была вязаная кофточка и светлые джинсы, удачно подчёркивающие стройность и длину ног. Молодая женщина заметила мой пристальный взгляд и кокетливо улыбнулась. Я не смог удержаться, чтобы не ответить искренней улыбкой. Несмотря на мои знания, разум, не обнаружив ни одной улики, категорически не желал воспринимать полученную мной информацию за реальность. Я за свою жизнь видел не одну женщину преклонного возраста, которые титаническим трудом над собой, сумели сохранить девичью фигурку до глубокой старости, но вот лицо, волосы… Сколько не делай подтяжки и как не ухаживай за своей кожей, при ближайшем рассмотрении всё становится вполне заметным. Но я смотрел на Анастасию и не мог найти на лице ни одной морщинки, а её схваченные перламутровой заколкой волосы были густыми и отливали живым блеском, присущим только здоровым, молодым красавицам. Она, занимаясь своими делами, вновь перехватила мой взгляд и вновь улыбнулась.
— С чем пирог? — поинтересовался я, подставляя хозяйке свою тарелку и стараясь скрыть своё смущение.
— Капуста, баклажаны, сыр… — ответила та, отваливая мне сразу два больших куска. — Я так понимаю, вам сейчас нельзя мясо есть…
— Я и по жизни мясо не ем.
— О, — оживляясь, воскликнула Настя, — так вы вегетарианец?
— Что-то вроде того, — невнятно пробубнил я, уже успев откусить большой кусок выпечки.
— А почему тогда яйца утром ели? Вегетарианцы ведь, насколько я знаю, едят только растительные продукты.
— Во-первых, попадая в экстремальные условия, сильно не повегетарианишь, а во-вторых, абсолютно не едят ничего животного веганы. Я иногда, в случае необходимости, добавляю в свой рацион яйца, изредка сыр.
— А вы что, сейчас находитесь в экстремальных условиях? Может, вы киллеры и теперь скрываетесь от правосудия? — в голосе хозяйки звучали шутливые нотки, но глаза стали серьёзными.
— Нет, конечно, — как можно убедительней сказал я. — Просто у нас были небольшие неприятности, которых, надеюсь, нам удалось избежать.
— Понятно, — ответила хозяйка и быстро сменила тему разговора. — Ну, и как вам мой пирог?
— Очень вкусно, — ответил я, а Василий только показал большой палец, так как рот был набит до отказа.
Парень от удовольствия только лишь не мурчал. По лицу Анастасии было заметно, что она довольна — какой хозяйке не понравится, когда её стряпню уплетают за обе щеки. Сама она съела небольшой кусочек, которым наелся бы разве что котёнок. “Выгодная невеста”, — мелькнула у меня в голове рациональная мысль, но, снова вспомнив сколько этой невесте лет, только хмыкнул.
— А где сегодня Маркиза? — словно стараясь скрыть свои глупые размышления, как бы между прочим, поинтересовался я.
— Гуляет где-то, — даже не покраснев, соврала хозяйка. — Мы ей не указ. Куда захотела, туда и пошла.
“Ясное дело, не указ”, — подумал я, так как, после того что увидел и услышал сегодня, у меня не осталось никаких сомнений по поводу того, кто вчера разгуливал по дому в образе кошки. Но и эту тайну я не стал раскрывать при помощнике — меньше знаешь, крепче спишь.
После обеда, закончившимся чаепитием, вновь заняться было нечем. Анастасия ушла. Василий помаялся немного от безделья и, не найдя для себя никакого занятия, вновь уставился в телевизор. Я продолжил читать книгу. Поужинали рано, как и полагается людям, ведущим здоровый образ жизни. У меня аппетита практически не было — ещё полностью не усвоилось то, что съел в обед. Помощник будто и не обедал вовсе. Слопал полную тарелку каши с куском мяса, которое специально для него приготовила хозяйка, и закусил тремя пирожками с повидлом. После перенесённого на сеансе стресса и бессонной ночи, мои глаза отказались наслаждаться чтением. Они начали систематически закрываться на несколько минут, так что мне по нескольку раз приходилось перечитывать одну и ту же строку. В результате моей борьбы со сном, сон всё же победил, и я, отложив книгу на тумбочку, тут же отключился от реальности.
Сегодня мне полночи снилась Анастасия. Мы брели с ней по какому-то полю, босыми ногами приминая высокую сочную траву. Всё вокруг было залито ярким летним солнцем, приятно ласкающим всё, к чему прикасались его нежные, тёплые лучи. Женщина была в красивом цветастом сарафане. Её распущенные чёрные волосы, переливаясь на свету, водопадом ниспадали с оголённых плеч. Я весёлый и счастливый шёл на здоровых ногах, обнимая молодую женщину за талию. Настя тоже вся светилась от счастья, и мне было от этого радостней и приятней вдвойне. Анастасия весело и заразительно смеялась над моими шутками, неустанно сыпавшимися из моих уст. Время от времени заглядывая мне в глаза, она будто желала убедиться в искренности моих чувств. В такие мгновенья моё сердце ухало куда-то вниз, словно в бездну, и где-то там начинало неистово колотиться от радости и предвкушения чего-то необъяснимого.
Мы остановились где-то посреди поля. Я с наслаждением вдохнул аромат степных трав и даже не заметил, как моя спутница незаметным движением сдвинула плечики сарафана. Лёгкая летняя одежда тут же очутилась на земле. Настя стояла передо мной абсолютно нагая. Её гибкое тело будто светилось изнутри, маня и притягивая к себе. Она была само совершенство. Я онемел, восхищаясь этой неземной красотой. Увидев моё смущение и нерешительность, молодая женщина нежно взяла меня за руку и увлекла за собой на траву. Вмиг я оказался лежащим на мягкой зелёной природной подстилке, а моя спутница, усевшись сверху, как наездница, наклонилась к моему лицу и впилась в мои губы своим жадным ненасытным поцелуем. От нехватки воздуха у меня перехватило дыхание, а желание обладать этой женщиной неумолимо росло.
— Тебе понравилось? — спросила Настя, наконец отстраняясь от меня и давая мне отдышаться.
Я, захмелев от поцелуя, приоткрыл глаза и вздрогнул. На мне сидела тощая дряхлая старуха, со сморщенным лицом и обвисшими грудями. Её редкие седые волосы, точно пучки сухой прошлогодней травы, свисали на выпирающие костяшки ключиц.
— Так тебе понравилось или нет? — капризно произнесла старуха, прекратив поглаживать костяшками пальцев по моей шее.
Я, придя в неописуемый ужас, попытался сбросить её с себя, но не тут-то было. Моё тело отказывалось меня слушаться. Моя любовница громко рассмеялась, показывая свои редкие жёлтые зубы, после чего вновь с силой прильнула к моим губам. Стараясь сдержать в себе рвотный позыв, я изо всех сил напряг все свои мышцы, резко дёрнулся, и теперь мне всё же удалось перевернуться на бок. Только оказалось, что в данный момент я лежал вовсе не посреди поля, а на краю какой-то высокой скалы. Сделав такое неаккуратное движение, я вместе со старухой, вопя и проклиная всё вокруг, полетел вниз. Падение, однако, было недолгим. Я даже не успел толком испугаться, как больно стукнулся о пол и проснулся.
Вытерев со лба холодный пот краем свисающей с кровати простыни, я прислушался. В доме царила тишина, нарушаемая лишь негромкими повизгиваниями в комнате Анастасии. Поднявшись на колени, я увидел, что моего помощника снова нет. “Хорошо, что он не видел, как я спикировал”, — подумал, вновь забираясь на свою кровать. После такого ужастика спать совсем расхотелось. Немного поворочавшись с боку на бок, я встал, накинул халат, взял книгу и поковылял на кухню. Заварив себе крепкий чай, уставился на открытые страницы. Спустя минут десять мой возбуждённый ум всё же начал успокаиваться, и я, наконец, начал понимать то, о чём читаю.
На следующее утро, вновь не выспавшись и в плохом настроении, я, после лёгкого завтрака, направился на очередной сеанс. Глаза закрывались, руки, державшие костыли, слабели с каждой минутой, а ноги, и так не умеющие сами ходить, сегодня, казалось, ещё и упирались, не желая перемещать моё тело в дом ведьмы. Но умом я понимал, что другой шанс исцелиться у меня в жизни вряд ли появится. Комната для приёма посетителей встретила меня теми же запахами и той же обстановкой. Разве что взгляд старухи сегодня был более сосредоточенным и каким-то глубоким.
— Доброе утро! — поздоровался я, еле сдерживая себя, чтобы не зевнуть во весь рот.
— Садись, — сказала ведьма, кивнув на кресло в ответ на моё приветствие.
Я повернул голову в ту сторону, будто пытаясь отыскать какую-нибудь причину, по которой смог бы не садиться в это проклятое кресло. Такой причины я, естественно, не нашёл, а потому пришлось покорно сесть на своё место. Как и в прошлый сеанс, старуха подошла ко мне и накинула на голову покрывало. Я весь напрягся в ожидании продолжения дьявольского шабаша. Только прошла минута, другая, а вокруг было всё так же тихо. Я слышал возле себя лишь тихие шаркающие шаги старухи, да её невнятное бормотание. Потянулись долгие минуты ожидания чего-то необычного, но так как ничего не происходило, то я даже начал клевать носом. Старуха всё бормотала и бормотала, и меня её голос уже начал убаюкивать, как вдруг я ощутил, что мои ноги словно окунули в посудину с кипящей жидкостью. От неожиданности я даже вздрогнул и, как и в прошлый раз, сжал зубы, чтобы не закричать от боли. Трудно представить, какие эмоции отразились сейчас на моём лице. С силой впившись пальцами в подлокотники кресла, я осознавал, что нужно терпеть, а вот моё тело не желало этого понимать. Оно начало дрожать и извиваться. Мне тут же вспомнился тот момент, когда незнакомый старик из моего первого провала во времени передавал свою силу. Только там жар вливался в мою руку, здесь же “пылали” мои ноги. Теперь мне действительно казалось, что их облили бензином и подожгли.
Внезапно я ощутил, как какая-то неведомая сила ухватила меня за щиколотки и с напором потянула куда-то вниз. До боли в суставах рук я держался за кресло, не давая увлечь себя в бездну, которая разверзлась в моём воображении прямо подо мной. Тот, кто тянул меня за ноги, был очень настойчивым, но мои руки тоже были крепки, чтобы сдерживать это неистовое что-то. Но так продолжаться долго не могло. Вскоре силы в руках начали иссякать, и только пылающие огнём ноги поддавали в моё сердце ярости и не позволяли расслабиться и отдаться на волю судьбы. И всё же мои резервы были не безграничны. По лицу ручьями сбегал пот, а моя одежда была насквозь мокрой, будто меня прямо в ней окунули в ванну с водой. Я с ужасом понимал, что тёмная сила из бездны начинает меня одолевать, как вдруг пришла мысль, которая раньше почему-то никогда не посещала мою голову. Я вспомнил о великой силе своего Рода, о своих предках, когда-то давно покинувших этот мир и сейчас пребывающих, как говорит славянская традиция, в светлом мире Слави. В мире, где царит вечная любовь и гармония, где никогда не позволят свершиться беззаконию.
Лишь только мои мысли обратились к тем светлым мирам, как тут же чьи-то огромные добрые руки, аккуратно обхватив моё тело и легко преодолев силу, тянущую вниз, унесли меня куда-то в небеса. Теперь мне казалось, что я парю высоко над Землёй. Мне стало легко и радостно, и лишь только ноги продолжали гореть, нарушая окружающую меня гармонию. И вновь всё прекратилось так же внезапно, как и в первый раз. Исчезла идиллия парения, пропал жар в ногах. Обессиленный, я откинулся на спинку кресла. Мокрая рубашка тут же прилипла к спине, вызвав по всему телу волну озноба. Однако на душе почему-то было светло и радостно. Когда старуха сняла с меня покрывало, я смотрел на неё слезящимися глазами и глупо улыбался.
— Повезло тебе, — пробурчала ведьма, брезгливо ощупывая пропитавшуюся потом накидку. — Могло бы быть хуже.
Что могло бы быть, если бы не… я не стал выяснять. Мне захотелось прикоснуться к своим ногам. Наклонившись, ощупал голени, лодыжки, и с волнением понял, что в них появилась чувствительность.
— Ходить уже сможешь, но только осторожно, — строго приказала старуха. — Ноги должны заново научиться различать сигналы мозга. Не торопи их. Пусть всё идёт своим чередом.
— Так больше вас посещать не нужно? — с надеждой обратился я к ведьме.
— Ишь ты швыдкий какой, — хмыкнула та, закуривая свою вонючую сигарету. — Говорю, не торопись. Завтра придёшь ещё раз.
Внезапно появившаяся у меня надежда, что больше не придётся испытывать никаких мучений, также внезапно и исчезла, но сегодня меня это нисколько не огорчило. От души поблагодарив старуху за лечение, я направился к месту проживания. Радость моя немного поубавилась, когда я понял, что возвращающаяся к ногам чувствительность доставляет теперь немало новых проблем. При каждом шаге в мои подошвы будто впивались сотни иголок, которые, казалось, проходя под кожей, доходили до самых колен и только там останавливались и растворялись. “Ничего не поделаешь, за всё нужно платить”, — подумал я, кривясь от боли при каждом новом шаге. Как и вчера, мне не пришлось придумывать способ вызвать хозяйку из дома, она вновь встретила меня у порога.
— Вижу, что бабушка вам помогла, — сказала молодая женщина с серьёзным выражением лица. — Но завтрашний сеанс, возможно, придётся перенести.
Не дожидаясь вопросов, она пояснила:
— Приехал пациент, которому требуется немедленная помощь. Сегодня бабушка уже не сможет его принять, но завтра с утра в первую очередь займётся им. У вас дело идёт на поправку, так что ничего страшного не будет, если лечение отложится на день-другой.
Я в душе даже порадовался такому обстоятельству и возблагодарил небеса за то, что они послали к ведьме ещё одного пациента. Войдя в дом, я заметил две пары обуви, которой раньше не было. Это были мужские ботинки и женские сапожки. Судя по обувке, приехавшая пара была не из бедных. Разуваясь, я, кроме “иголок” в подошвах, почувствовал и едва ощутимый холодок, гуляющий по полу. Это был ещё один хороший признак моего выздоровления. Выбрав себе одну из оставшихся пар комнатных тапочек, двинулся дальше. Когда зашёл к себе в комнату, Василий ещё валялся в кровати. Его лицо заметно осунулось (“ночные смены” не прошли бесследно), но глаза, взирающие куда-то в пустоту, горели мечтательным огнём. Помощник лениво потянулся и зевнул.
— Доброго дня! — поздоровался он, даже не поворачиваясь ко мне. Видимо, сегодня моё лечение его занимало намного меньше, чем собственные чувства.
— Доброго и тебе, — отозвался я. — Чего это ты такой довольный лежишь, будто миллион в лотерею выиграл?
Я присел на кровать, схватил с тумбочки флакушку с водой и с наслаждением начал поглощать жидкость, пытаясь погасить разбушевавшееся внутри меня пламя.
— Яка жінка! — вдруг произнёс Василий, всё также задумчиво глядя в одну точку. — Я мабуть з нею одружуся[3]…
От такого заявления я чуть было не поперхнулся. Пару капель воды, попавшие, как говорят, не в то горло, вызвали приступ кашля. Я долго приводил в порядок своё дыхание, а когда, наконец, откашлялся и вытер с глаз выступившие слёзы, вопросительно уставился на своего помощника.
— Ты это серьёзно? — прохрипел я подсевшим голосом, тут же припомнив сегодняшний сон.
— А що тут такого? — удивился парень. — Ви гадаєте вона буде поганою дружиною?[4]
И вновь передо мной встала дилемма: говорить или не говорить Василию про возраст его избранницы. “В таком состоянии он вряд ли способен трезво оценить всё, что ему скажут, — резонно заметил я самому себе. — Но как же тогда быть?.. Интересно, — вдруг посетила меня новая мысль, — а сколько лет Настиному отцу, и сколько её матери? Может и у них такой вот неравный брак? Нужно будет при случае аккуратно поспрашивать у хозяйки как там и что”.
— Та нет… женой она будет превосходной… — пришлось согласиться мне. — Я только хочу тебе сказать, чтобы ты не делал поспешных выводов и не решал всё с кондачка. Поживи, присмотрись… может заметишь чего-нибудь такого, что тебе не понравится, — попытался я намекнуть своему собеседнику.
— Що в ній може не сподобатися? — продолжая витать где-то в своих мечтах, ответил помощник. — Чудова господиня, ви самі бачите як вона готує, і який тут порядок. А яка вона… яка вона жінка… — мечтательно добавил он и вновь с головой погрузился в море своих грёз.
Я не стал продолжать разговор и вновь прильнул губами к флакушке. Выпив почти целый литр воды, я вернул остаток на тумбочку и, наконец, снял с себя мокрую от пота одежду. Накинув халат, закинул вещи в стиралку и с блаженством растянулся на кровати. Ноги, оказавшись в горизонтальном положении, приутихли, но небольшой зуд всё же присутствовал.
— Обедать будете? — в комнату заглянула та, о ком недавно шла речь.
— С удовольствием, — отозвался я, а помощник вскочил с кровати, словно по команде “Подъём”, и молча, точно под гипнозом, поспешил за хозяйкой на кухню.
За столом уже сидели новенькие. Это, как оказалось, были муж и жена. Женщину, лет сорока, звали Тамарой и, несмотря на озабоченный вид, выглядела она весьма респектабельно. Ухоженное лицо, красивые кисти рук с дорогим маникюром и кольцами, модная дорогая одежда. Она была крашеной блондинкой, которую по решительно-деловому выражению лица никак нельзя было заподозрить, как иных блондинок, в легкомыслии. Несмотря на не менее серьёзный прикид, её спутник, Валерий Николаевич (так его представила супруга), выглядел весьма плачевно. Худое измождённое лицо, неопределённого цвета поблёкшие глаза, седеющий ёжик волос... Ещё недавно он был преуспевающим бизнесменом и мужчиной в полном расцвете сил. Но сейчас красивый импортный костюм висел на его исхудавшем теле, как на вешалке, и я бы не решился определить сколько ему лет. Во всяком случае, выглядел он лет на шестьдесят с гаком.
Женщина своим скептическим взглядом оценила мой внешний вид, но ничего не сказала. Познакомившись, мы расселись за столом и некоторое время ели молча. Анастасия в этот раз вместе с нами не садилась, выполняя роль официантки.
— И как вам Федора Макаровна? — вдруг оборвала тишину Тамара, взглянув на меня. Я, поглощённый своими мыслями, сразу даже не понял, о ком именно идёт речь. — Она хорошая целительница?
Видимо, этой женщине не свойственно было чувство такта, раз она задавала такие вопросы в присутствии внучки.
— Да, вполне, — сориентировался я. — Во всяком случае, мне её лечение помогает.
— Вы лечите ноги? — продолжила свой допрос блондинка, покосившись на костыли и деликатно вытирая губы салфеткой.
Её супруг нехотя ковырялся в тарелке и, казалось, был абсолютно равнодушным ко всему, что происходило за столом.
— Да, — коротко ответил я, не желая пускаться в пространственные объяснения.
В это время дверь в кухню слегка приоткрылась и в неё величаво прошествовала Маркиза. Тамара брезгливо поморщилась, а я улыбнулся одними глазами.
— Маркизушка, — Настя присела и погладила кошку по голове, — а у нас новые посетители. Это вот Валерий Николаевич, он приехал на лечение, а это его супруга.
Тамара переводила взгляд с кошки на Анастасию и обратно, и по выражению её лица было заметно, что она в данный момент размышляет об умственных способностях нашей хозяйки. Но та, нисколько не смутившись, демонстративно вымыла руки и продолжила заниматься своими делами. Кошка же, отойдя в сторонку, присела и внимательно наблюдала за гостями.
— А у нас проблема немного другого характера, — Тамара закончила трапезу и возобновила прерванную появлением кошки беседу. Руками она продолжала комкать салфетку. — У Валерия Николаевича порча. — Женщина почему-то предпочитала называть мужа по имени - отчеству.
В это время Василий всё своё внимание уделял лишь красавице хозяйке, не сводя с неё влюблённых глаз, а у меня вновь разболелись ступни. Однако нашей новой соседке, видимо, очень хотелось с кем-то поделиться своими проблемами, поэтому она, попросив у Анастасии чашечку кофе покрепче, не спеша вела тихий монолог, исполненный неприязни ко всем, о ком упоминала. Из её рассказа мы узнали, что у её мужа в бизнесе имелось множество недругов (да что там множество, он был окружён, практически, одними врагами). Именно эти злодеи, по словам женщины, и прибегли к такому вот ухищрённому способу устранить с пути своего конкурента. Уйдёт человек на тот свет, и никому и в голову не придёт, что именно было причиной его смерти. Врачи, к сожалению, со всеми их баснословной цены лекарствами, против таких недугов бессильны.
Весь её рассказ занял минут двадцать. Василий, доев ужин, незаметно испарился, а мне с хозяйкой и кошкой пришлось выслушивать гневные обличительные речи Тамары. Она поносила всех: и сотрудников мужа, и его родственников, завидовавших его успеху, и врачей, которые чуть ли не до смерти залечили супруга. Наконец, я, улучив момент, сослался на усталость и тоже покинул кухню. Этой ночью меня никто и ничто не разбудило (видимо, наличие чужих людей не сподвигло влюблённую парочку на новые подвиги), а так как рано вставать было не нужно (на утренний приём пошла семейная пара), то выспался я превосходно.
- [1] А я гадав, що ви вже прийдете без підпірок (укр.) — А я думал, что вы уже придёте без подпорок.
- [2] Так тільки вас і чекаємо (укр.) — Так только вас и ждём.
- [3] Я, мабуть, з нею одружуся (укр.) — Я, наверное, на ней женюсь.
- [4] Ви гадаєте вона буде поганою дружиною? (укр.) — Вы думаете, она будет плохой женой?
