Чужих детей не бывает…
Зима в тайге суровая, снежная, морозы сильные. Но им двоим не было холодно, пушистая плотная шерсть защищает и греет их, особенно когда мама уходит на охоту. Мама-рысь, оставляла двух своих котят в глубокой норе. Но они же дети. Мальчик и девочка. И им хочется поиграть. Котята выходили из норы и бегали по белому мягкому снегу. Они знали, что далеко уходить нельзя. Если опасность какая, сразу в нору. Рысята катались по снегу, нападали друг на друга, кувыркались, им было весело.
Зверь подкрался неслышно. Внимательно изучил обстановку. Понял, что котята одни. Он сидел на ветке дерева и наблюдал. Это была росомаха. Самое коварное животное в тайге. Его боятся все. Осторожное, прекрасно лазит по деревьям, подкрадывается бесшумно. Росомаху боятся даже охотники. Этот зверь, в отличие от других, первым нападает на человека. Сильная, вёрткая, с длинными когтями. И вот она уже собралась делать прыжок, но рысёнок заметил её и издал тревожный мяукающий звук. Он успел нырнуть в нору. А девочка испугалась и побежала в сторону. Росомаха растерялась. За кем ей гнаться? Решила попробовать поймать рысёнка в норе, но он забился далеко и она не могла его достать. А вот девочка, она пробежала несколько метров по глубокому снегу, и вдруг раздался щелчок и ужасная боль пронзила, казалось, всё тело. Всё, капкан захлопнулся, впившись железными зубами в переднюю лапу. Она закричала от боли, привлекая внимание росомахи. Вот и лёгкая добыча! Теперь уже не спеша зверь шёл к рысёнку, плачущему от боли и страха. И вдруг на спину росомахи обрушилась мама-рысь. Она, впиваясь когтями и зубами, схватила её за холку. Вёрткая росомаха, сделала кувырок и сбросила с себя рысь. Мать защищала своих детей, она билась со зверем, который был сильнее и коварней. Она не отступала, окровавленная вставала и снова вступала в бой. Прогремевший выстрел заставил росомаху насторожиться, а услышав второй, она бросилась в тайгу. Человек на лыжах подошёл ближе. Он стрелял в воздух, чтобы испугать животных. Он наклонился над рысью. Истерзанная, она была мертва. Человек вздохнул. Он знал эту семью. Егерь Григорий несколько дней назад проходил здесь и видел рысь с двумя котятами. Он смотрел на окровавленный снег, искал следы котят. И вдруг услышал тихий стон, похожий на всхлипывания. Пошёл на звук и увидел рысёнка в капкане. “Вот ведь сволочи! Не было капкана здесь. В прошлый раз проходил…”, — проворчал Григорий. Лапа, по-видимому, была сильно перебита. Рысёнок попытался убежать, но капкан не пускал. Тогда он зашипел на человека.
— Но чего ты нервничаешь, — спокойно сказал Григорий. — Сейчас я тебя освобожу и пойдём лечиться.
Он погладил Рысёнка. Тихий спокойный голос подействовал. Григорий достал из рюкзака кусок мешковины. Высвободил лапу из западни, завернул рысёнка. “Так! Один есть. Где-то должен быть второй.” — подумал он. А второй рысёнок тихо лежал возле мёртвой мамы. Он всё время наблюдал за человеком. Григорий сделал к нему шаг, он попятился к норе. Рысята были в таком возрасте, что оставлять их нельзя. Они ещё не умеют охотиться, да и зима. Замёрзнет он один. Росомаха может вернуться. Она может и не ушла далеко, и наблюдает за всем происходящим. Коварный, хитрый зверь. Обо всём этом думал Григорий. Он присел на корточки и показал рысёнку завёрнутую раненую сестричку.
— Ну что? Пойдёшь с нами? — тихо спросил он. — Мамку не вернёшь…
Он положил капкан в рюкзак. Надел лыжи и медленно пошёл. Рысёнок смотрел ему вслед, и вдруг раненая сестрёнка жалобно заскулила, и он побежал следом за человеком. Придя домой Григорий положил котёнка в большую корзину. Он плёл такие корзины, широкие с большими бортами, специально, для таких вот случаев. Дверь в дом оставил приоткрытую. Специально, чтобы второй рысёнок мог зайти. Он положил кусок мяса недалеко от двери.
Лапа была раздроблена.
— Наверное придётся тебе её отрезать, — вздохнул Григорий.
Сделал обезболивающий укол, забинтовал.
Пока Григорий занимался с раненой, рысёнок тихо зашёл в дом и уже уплетал мясо.
— Ну вот и ладненько. Будем звонить Люсе. Нашему главному доктору.
Люся приехала не одна. С сыном Ваней. Начались новогодние каникулы. Осмотрев лапу, она решила, что нужно подождать. Не резать. Наложить шину. Проколоть антибиотики. Станет хуже, тогда уже будем отрезать — решила она. Ваня сразу дал рысятам имена: Муська и Кузька.
Кузька держался особняком. Он находился здесь только потому, что его сестра была больная и, конечно же, здесь кормили. Как только с Муськой заканчивали процедуры, он приходил к ней. Ложился рядом, обнимал её и мурлыкал. Муська быстро пошла на поправку. Лапу сохранили. Только не могла на неё наступать. Подламывалась. Кости–то раздробленные. Муська с грустью смотрела, как Кузька гонялся за мышкой, играя с Ваней. Ваня привязал кусок тряпки к верёвке, а Кузька как маленький котёнок ловил её, трепал. Григорий решил сшить Муське сапожок из кожи. И получилось. Лапа зафиксировалась. Сначала Муська пыталась его снять, но потом поняла, что так легче. Прихрамывла, но ходить стала, даже бегать. Рысята свободно гуляли по двору. Они облюбовали чердак. Он был большой из двух частей. Чердак над домом переходил в чердак над большим сараем (крытым двором). Там Григорий вялил рыбу, сушил грибы, ягоды. Со стороны дома дверь на чердак закрывалась и была довольно большая. К ней были приставлены сходни из досок, набитыми поперёк брусками. Поэтому Муська без труда туда залазила. Она любила лежать в дверном проёме, наблюдать сверху за всеми. А Кузька уже посматривал в сторону тайги. Да и пора. Зима закончилась. К весне рысята подросли, окрепли. Ушки с кисточками, короткие пушистые хвостики, красивая пятнистая шкурка.
“Ну что ж, — рассуждал Григорий, — значит надо скоро уходить. Взрослые уже…” Он очень переживал за Муську, но она даже и не собиралась куда-то идти со двора. А вот Кузька стал уходить. Но он всегда возвращался довольный, сытый. Ложился на чердаке возле Муськи. Здесь его дом. А она, пока его не было, ждала, ходила по двору, заглядывала во все загоны и сараи. Вот тут живут куры. Они за сеткой. Муська знала, что их трогать нельзя — хозяйские. Вот в этом загоне постоянно кто-то появлялся. То оленёнок, то козлёнок, то поросёнок дикий. Григорий кормил этих малышей из бутылочки с соской. Она внимательно наблюдала за всем этим. Но когда вот-вот должен прийти Кузька, она поднималась на чердак. Чувствовала брата. Она вылизывала его, а он мурчал, как будто рассказывал новости, о которых узнал в тайге. Бывало его не было по два-три дня. Муська приходила к Григорию. Ласкалась, лизала руки. Григорий гладил её, успокаивал.
— Придёт. Куда он денется. Загулял немножко. Потерпи.
И вот однажды Григорий принёс какой-то свёрток. Муська с любопытством шла следом, заглядывая, что это там у него. Григорий развернул. А там два зайчонка. Муська сидя неподалёку наблюдала, как Григорий обрабатывает раны на зайчатах. Малышей он нашёл под корягой. Вокруг были клочья шерсти и кровь. Видно лиса пообедала. Но не успела этих двоих достать. Видно Григорий спугнул её. У одного зайчонка оторвано пол - уха и выдран глаз, а у второго, нет хвостика и сильно повреждена задняя лапка.
— Эх, — вздохнул Григорий, обращаясь к Муське, — тайга. Каждый может стать едой. А раз выжил, надо жить. Правильно я говорю?
Муська молчала. О чём она думала… Может быть, вспоминала, как вот так и её же лечили.
На следующий день Григорий вернувшись из тайги, заметил — Муська его не встретила. Когда зашёл в дом, увидел что корзина в которой были зайчата, пустая. “Вот ведь шельма, — подумал он, — съела, наверное, зайчат”. Он поспешил на чердак и увидел такую картину. Муська спокойно спала на своей подстилке, а под боком у неё, уютно уткнувшись в её шерсть, лежали зайчата. Муська подняла голову, муркнула. И стала вылизывать малышей.
— Скучно тебе стало, — вздохнул с облегчением Григорий, — ну что ж, нянчи, если тебе так надо.
Кузьку к зайчатам она не подпускала. Шипела на него. Не доверяла. Обиженный Кузька с презрением издалека наблюдал, как эти мелкие хрустели морковкой и капустой. Зайцы — больше ночные животные. Так безопасней. Поэтому, когда они пошли на поправку, по ночам на чердаке стоял постоянный шорох, топот. Муська тоже не спала. Она следила за ними. Этой ночью, она, как всегда, легла в дверном проёме, чтобы зайчата не выскочили. И тут малыши забеспокоились. Они первые почуяли опасность. Стали жаться к Муське. Рыси хорошо видят в темноте. Муська увидела приближающееся со стороны сарая животное. Там было окно. Видно зверь проник через него. Когда крадущийся неслышно зверь подошёл ближе, она увидела её, это она, росомаха. Всплыли страшные воспоминания из детства. Её сковал страх. Но почувствовав два дрожащих тельца возле себя, она встала в полный рост, оскалила зубы, готовая к бою. Она первая бросилась на зверя, яростно вцепилась зубами в её лапу. Но росомаха крупнее и сильнее. А Муська, считай на трёх лапах, да и опыта у неё нет. Но она не сдавалась. Хоть и росомаха и наносила ей страшные укусы. Она, Муська, стояла насмерть, как когда-то её мама-рысь. И вот когда сил уже не было, в дверь влетел Кузька. Он сразу вонзил зубы в горло зверя, а Муська схватила росомаху за заднюю лапу. Григорий привыкший к постоянному шуму на чердаке, проснувшись не сразу понял, что там происходит. Когда услышал рычание и визг, поспешил на чердак. В свете фонаря, он увидел как Кузька держит росомаху за горло, а Муська вся в крови не отпускает её лапу.
— Вот так дела, — прошептал он, — росомаху завалили.
Зверь был мёртвый. Григорий осмотрел поле боя. Клочья шерсти, кровь, перепуганные зайчата вжались в стену. Муська, хромая, подошла к ним, обнюхала, лизнула каждого, мол всё в порядке. Кузька тоже подошёл. Впервые Муська разрешила ему понюхать зайцев. Кузька обнюхал их, фыркнул и пошёл к двери.
— Подожди, дай осмотрю не ранен ли ты, — Григорий погладил его, осмотрел. Ни царапины.
— Герой, — усмехнулся он.
Кузька гордо подняв вверх свой короткий хвост, направился в тайгу.
— Мужчина! — сказал Григорий, глядя ему в след. — Ну а нам надо порядок наводить.
Он посмотрел на Муську. Первым делом осмотрев её раны. — Ничего, всё заживёт, — приговаривал он. — Ты уж извини, что я не успел к вам. А Кузька – то каков, а?
Муська только дёргалась, когда Григорий мазал зелёнкой её раны. Она доверяла ему и не сопротивлялась.
— Хорошо она тебя потрепала, — качал головой Григорий. — Да, если бы не Кузька.
Он же не знал, что Муська первая приняла бой. Потом он унёс мёртвую росомаху в тайгу. Вымыл пол. К этому времени уже рассвело. Григорий сел в дверях чердака, закурил. Муська подошла к нему. Ласково замурлыкала. Легла рядом. Зайцы – притихшие, после ночного стресса, медленно подползли к Муське под бок.
— Ну вот, такая жизнь, — вздохнул Григорий, гладя Муську по голове.
Они смотрели, как над тайгой поднималось солнце, окрашивая золотыми лучами верхушки деревьев. Может быть, они думали об одном и том же. О преданности. Любви. Верности. Человек и Рысь. Может быть!
