Настроение у Кати было просто хуже некуда. Стёпа, её любимый фокстерьер заболел, и она очень нервничала. После болезни её и обоих родителей, когда она так перепугалась, что может кого-нибудь из них потерять, она и так находилась в постоянном страхе, а теперь ещё и это. Собака была для её очень близким существом, её радостью, её вечно маленьким ребёнком. Ведь мужа и детей у Кати не было, а со Степой можно было поговорить обо всём. Он всё понимал и был в семье всеобщим любимцем.
И вот он, всегда такой шумный и подвижный, лежал на её кровати, такой несчастный, как она сама в самые кошмарные моменты своей жизни.
В таком припаршивом настроении Катя надела маску и вошла в ветеринарную аптеку, одну единственную в их маленьком городке. В аптеке была только одна покупательница, старушка в потертом, но очень опрятном пальто и даже кокетливой шапочке. Такие одинокие старушки часто встречаются, они гуляют со своими маленькими собачками, кроме которых у них никого нет. Катя всегда сочувствовала их одинокой старости. Но сейчас Кате сразу бросилось в глаза, что женщина была без маски. Волна страха накатила, лишив её обычного сострадания к таким людям. Было очевидно, женщина пришла, как и Катя, за лекарством для своего питомца.
- Пожалуйста, наденьте маску, — вежливо-металлическим тоном прямо от двери, не подходя, обратилась она к старушке.
Та подняла на Катю прозрачно - голубые выцветшие глаза и тихо ответила:
- Я не ношу маску. У меня астма. Я в ней задыхаюсь. Было видно, что она очень расстроена и растерянна, похоже дела у её питомца были не лучшим образом.
Конечно, Катя всё это заметила, но всегда такая чуткая к чужому несчастью, вдруг пришла в ярость от такого, как ей казалось, наплевательского отношения к здоровью других людей. В другое время она бы просто вышла из аптеки и подождала, пока старушка покинет аптеку, а потом бы купила Степе лекарство. Но липкий страх словно убил в ней всё доброе, и Катя, уже плохо владея собой, начала скандалить, потребовала от продавца аптеки вызвать директора и не обслуживать покупателей без масок. Старушку попросили уйти, хотя та сопротивлялась, сильно разнервничалась и настойчиво повторяла, что, как же так, её Томочке просто необходим этот препарат, её Томочка может погибнуть.
Все ещё в состоянии крайнего возмущения Катя купила Степе лекарство. Она, хоть и понимала, что устроенная ею сцена была совсем непривлекательная, старалась уверить себя в собственной справедливости. Она была полна праведного гнева на нарушителей масочного режима, не думающих об окружающих.
Выйдя из аптеки и идя через крохотный дворик к своей машине, Катя увидела краем глаза ту самую старушку, сидящую на скамейке. Глаза у той были прикрыты, да и вся поза какая-то странная, неестественная. Однако Катя спешила и в своём раздражении против женщины, не обратила на это никакого внимания. Она села в машину и повернула ключ.
Минут десять спустя Вера Сергеевна, директор аптеки, вышла на улицу. Она сняла маску, поискала глазами и увидела старушку на скамейке. Эта старая женщина часто к ним приходила. Собачка её, болонка Томочка, была уже очень старенькая и хворая, и её пожилая хозяйка очень переживала и боялась потерять свою любимицу. Вера Сергеевна видела, как старушка расстроилась и, предполагая, что та решила переждать скандальную посетительницу во дворе, решила сказать ей, что та уехала.
Она присела на лавочку рядом со старой женщиной.
- Задремала, — подумала директор аптеки, — перенервничала за свою Томочку, бедняга. - Она коснулась старческой в коричневых пятнах руки, желая разбудить заснувшую женщину. Рука была безжизненно-холодная, мёртвая. А на лице застыла маска, маска смерти.
