Начало здесь
До места добрались мы к вечеру, уже сгущались сумерки. Избушку я увидел только тогда, когда до неё оставалось метров десять-пятнадцать. Она была построена в расщелине между скал. Одной стеной прилегала прямо к высокой отвесной скале, другой — прижималась к стволу большого кедра. От посторонних глаз она была скрыта густой порослью молодого кедрача. Это был небольшой пятачок, всего несколько десятков квадратных метров, между скалой и небольшой речкой, которую мы перешли по камням.
— Дед, очень хорошо, красиво и уютно, как Робинзон, устроился почти, избушку даже рядом не увидишь. Тебе и речка здесь, и кедры, как стена. Нашёл ты как укромное местечко?
— Всё так и было здесь: и скалы и большие кедры, я только кедры молодые посадил лет тридцать пять тому назад.
— Ну что ж, мне нравится здесь очень. А как внутри? Входить-то можно?
— Входи, конечно, для того пришли.
Замка на двери не было, она плотно закрывалась на деревянный засов снаружи.
— А дверь не закрываешь на замок?
— Что толку закрывать? Захочет кто войти, войдёт и так, замок здесь не поможет. А добрый человек посмотрит и уйдёт. А кто-то, может быть, заночевать захочет.
— Зачем тогда так спрятал её хитро? И почему в открытом месте не построил?
— Построил там, где нужно, спрятал для того, что бы о ней не знал никто, а если кто найдёт, то будет всё по Божьей воле.
Я открыл дверь и вошёл. Внутри было чисто, уютно. Пол был деревянный, хорошо проструганный. Вдоль стен расположены два широких деревянных топчана. У стены с небольшим квадратным окном стоял стол и три скамеечки. Слева от входа небольшая печка-буржуйка. В правом углу стояло несколько кусков коры. Приятно пахло кедровой смолой.
— Как пахнет хорошо. Из кедра, что ли, сделана избушка?
— Из пихты строил. Мебель, пол и потолок из кедра. Возьми-ка чайник, принеси воды, костёр пока я разведу.
Недалеко от избушки, за большим камнем, было обустроено кострище с деревянным таганком. Мы вскипятили воду, заварили чай из трав, стали ужинать. Еда, которую приготовил дед, вызвала моё удивление. На столе лежали малосольные огурцы, наломан хлеб и стояла пол-литровая банка свежего мёда. У деда была небольшая пасека, недавно он качал мёд.
— Дед, какую ты еду поставил? Как это можно есть? Мёд с огурцами! Такую пищу есть не стану.
— А ты такое ел когда-нибудь?
— Не ел, и никогда не буду, живот расстроится.
— Не бойся, ешь, всё будет хорошо, и не расстроится живот. Попробуй, очень вкусно.
Я был голоден, другой еды все равно не было, да и словам деда поверил. Налил мёд на ломоть хлеба и стал есть вприкуску с малосольным огурцом. Действительно, было очень вкусно.
Уснул я моментально. Так хорошо мне ещё нигде и никогда не спалось. Всю ночь я летал. Я летел над землёй: над горами, реками, лесами. Я видел всё, как на ладони: цветущие травы, порхающих бабочек, пасущихся диких оленей на лугу. При желании, мыслью я мог управлять своим полётом: менять скорость, менять высоту. Когда я пролетал над незаселённой местностью, держался ближе к земле, если впереди появлялись населённые пункты, большие города, опасаясь налететь на провода, я поднимался высоко.
Я ощущал лёгкость, свободу и мне вдруг захотелось промчаться со скоростью космической ракеты вверх. Я направил своё тело почти вертикально и стал быстро набирать скорость. Вдруг меня пронзила мысль, что сейчас я вылечу в открытый космос, выйду из поля притяжения Земли и останусь там навсегда. Я замедлил полёт, но мысль, запущенная мною, тянула меня. Я решил потихоньку долететь хотя бы до Луны.
Погуляв немного по Луне, захотел вернуться. Решил попробовать прыгнуть с Луны на Землю. И прыгнул. Летел вниз с огромной скоростью. От страха, что сейчас разобьюсь, моё солнечное сплетение сжалось до боли. Но на моё удивление приземление было очень мягким, будто чьи-то руки взяли и поставили меня на землю. Довольный такой мягкой посадкой, я поднялся вверх и опять полетел над землёй.
Эти полёты казались мне такими простыми и естественными, что проснувшись утром и выйдя на улицу, я оттолкнулся ногами от земли, взмахнул руками, но к моему удивлению, не смог полететь. «Странно, — думал я, — только что так летал свободно и легко, а сейчас не могу».
Дед, колдующий над костром, смотрел на меня удивленно.
— Ты что руками машешь, словно крыльями петух, да прыгаешь ещё?
— Хотелось полететь, но что-то не могу.
— Летал, наверное, всю ночь? Не можешь к очевидности вернуться?
— Летал, да ещё как, а почему летают люди? Я помню, говорила мать, летают лишь тогда, когда растут. Но слышал я, что взрослые летают тоже и сны цветные видят иногда.
— Да, мать тебе всё правильно сказала. Летают все, когда растут. И взрослые растут сознаньем, духом, и потому летают тоже. Но дети, до четырнадцати лет, здесь, на земле живут наполовину, а на вторую — там, откуда, только что пришли. Иди к реке и умывайся, давно уж завтракать пора.
Пробыли мы здесь около недели. Заготавливали дрова на зиму. Распиливали сухостой, раскалывали чурки на поленья и складывали за избушкой под козырьком выступающего большого камня.
Когда закончили заготовку дров, стали собирать в округе травы, коренья. Набили шишек, отварили их в ведре и нашелушили кедровых орешков.
Выполнив всю работу, которую наметил дед, мы отправились домой.
Уходил я и не знал, что в эту избушку буду возвращаться ещё много раз. И даже предположить не мог, что именно здесь, в этой небольшой таёжной избушке, произойдёт самое невероятное событие в моей жизни, которое расширит моё сознание и на всю жизнь укрепит мою веру.
Не догадывался даже я и о том, что сейчас иду рядом не просто со своим дедом, а с Хранителем Великой Космической тайны, которую откроет он мне только через двадцать лет.
