Не такой. Книга первая
Не такой 2. Гл.17 / Не такой 2. Гл.18
Я летел в разверзшуюся подо мной чёрную пропасть, потеряв счёт времени и уже не понимая где верх, а где дно, до которого я, по идее, должен был, наконец, долететь. Однако пропасть всё не кончалась, а меня крутило в воздушных потоках, словно лёгкое пёрышко, подхваченное с дороги резким порывом ветра. Ветер завывал в ушах, будто раненый пёс, и мои внутренности застывали, превращаясь в лёд, из-за накатывающегося волнами необъяснимого ужаса.
Всё началось на следующее утро, после того самого вечера, когда у нас в интернате появился новенький. Иннокентий, чтобы попытаться восстановить память, предложил попробовать поработать со мной по акупунктурным точкам. Он как раз сменился с дежурства и, перед тем как уйти к себе в общежитие, заглянул ко мне в комнату. Я не возражал, так как и сам хотел, чтобы ко мне, наконец-то, вернулась моя память. Около часа наставник провозился со мной, втыкая в меня тонкие иглы и массируя пальцами известные только ему особые точки на теле. К сожалению, никакого улучшения, после манипуляций Иннокентия, я не почувствовал.
— Ну что ж, — с досадой в голосе сказал он, прибирая свои принадлежности в деревянный футляр, — видимо, без шамана нам действительно не обойтись.
Я не стал Серёгина ни о чём расспрашивать, подумав, что тот, скорее всего, шутит. Только, как оказалось, он говорил очень даже серьёзно, так как ещё через два дня к нам в интернат действительно привезли какого-то незнакомого мужчину. Одет он был как обычный городской житель и только иссиня-чёрные волосы да слегка раскосые глаза выдавали в нём человека неместного. Эти глаза мне почему-то показались очень знакомыми, но я тут же отмёл мысль о том, что мог когда-либо за свои четыре года встретить у нас в городе настоящего шамана. То, что это был настоящий шаман, я ощутил ещё издалека, только взглянув на него в окно. Видимо, почувствовав, что на него смотрят, мужчина бросил на меня такой взгляд, что я невольно отшатнулся.
Привёз его на своей машине начальник интерната аккурат во время обеда, на который он же меня убедительно попросил не ходить. Должен сказать, что Зарубин оказался прав, настояв на этой просьбе, за что я теперь был ему бесконечно благодарен. Если бы я его не послушал, а поддался искушению струящихся из столовой аппетитных запахов, то сейчас мне было бы намного хуже. Я бы не просто кувыркался во тьме, но и с большой долей вероятности уже давно опорожнил свой желудок, а налетающие потоки ветра, не мешкая, размазали ещё не переваренный обед по всему моему телу.
Когда шаман, удалив всех из комнаты и уложив меня на кровать, начал что-то бубнить и время от времени бить в свой бубен, меня вначале потянуло на сон. Однако в таком состоянии я пребывал недолго. Не прошло и десяти минут, как мне вдруг показалось, что кровать подо мной исчезла, а моё тело воспарило в воздухе. Ощущение полёта мне было приятным и знакомым, так как во время левитации я чувствовал, практически, то же самое. Только вот в следующее мгновение из-под меня словно кто-то выдернул воздушную подушку, на которой я так здорово устроился, и я, набирая скорость, рухнул куда-то вниз.
Даже не знаю — к счастью или на беду, но когда, благодаря магическим действиям шамана, меня вдруг забросило в эту преисподнюю, я не потерял возможность слышать, видеть и рассуждать. Немного привыкнув к тому, что происходило вокруг, если, конечно, это можно было назвать привычкой, я, всё ещё продолжая вращаться и кувыркаться в разные стороны, начал проявлять любопытство. Хоть как-то зафиксировать своё тело в каком-то одном положении я, конечно, не мог, поэтому, увидев в темноте вспышку света или услышав сквозь шум завывающего ветра что-то такое, что меня заинтересовало, я вертел головой, с интересом всматривался в темноту и вслушивался в неясные звуки, доносившиеся ко мне словно издалека. Вспышки были хаотичными, а звуки такими неясными, что мне ничего толком не удавалось услышать.
Вдруг я ощутил, будто кто-то огромный и невидимый сильной рукой ухватил меня за голову. Вращаться в пространстве я не перестал, зато теперь мне казалось, что этот кто-то взял и своими грубыми пальцами бесцеремонно влез в мою черепную коробку. Было похоже, что он вовсе не задумывается о том, что в этот момент чувствую я — хозяин этой черепушки, потому что начал безжалостно в ней шерудить. Попытка вырваться из объятий невидимки не увенчалась успехом. Я хватал себя за голову, махал руками, но они не встречали никаких препятствий. Мой мучитель был не только невидим, но и не имел плоти. Зато своё дело он делал чётко и жёстко. Через некоторое время мне показалось, что невидимый великан начал вытаскивать из моей головы мозг. Ощутив ужасную боль, я почти воочию увидел, как из глаз посыпались искры. Я попытался кричать, но голос, не успев сорваться с губ, тут же сносило куда-то в неизвестность мощными потоками ветра.
Мне казалось, что ещё немного, и я потеряю сознание, как вдруг, мой мучитель, видимо, всё же нашёл что-то чужеродное в моём мозгу и рванул… Головная боль тут же утихла, а мой полёт внезапно прекратился. Теперь я очутился в пространстве с таким плотным воздухом, что в первые секунды даже подумал, будто нахожусь в воде и затаил дыхание. Мои уши так же, как и при погружении на большую глубину, тут же заложило, точно их набили ватой. Однако вскоре я стал слышать вполне нормально, а поняв, что моё тело сухое, и я не чувствую влаги, попытался сделать лёгкий вдох. У меня это получилось. Возобновив дыхание, я понял, что дышать можно, только из-за плотности воздуха делать это было гораздо труднее, чем обычно. Где я оказался, также было непонятно из-за полнейшей темноты. Прикрыв за ненадобностью глаза, я начал вслушиваться в густую пустоту, окружающую моё тело. Вскоре я услышал знакомые голоса и звуки. Они мне показались такими родными и дорогими, что на глазах выступили слёзы. Из-за большой плотности воздуха эти маленькие капельки не скатывались по лицу вниз, а собирались в глазных впадинах, будто небольшие озерца.
Смахнув слёзы рукой, я открыл глаза и увидел медузу, которая, переливаясь и поблёскивая в темноте своим прозрачным телом, медленно приближалась ко мне. Однако приблизиться вплотную она не успела. Замерев на месте, эта опасная тварь вдруг исчезла, а передо мной, словно на киноэкране, побежали кадры из моей нынешней жизни. Я вспомнил процесс моего рождения, моих родителей, бабу Мотю… “Кино” всё ускорялось, кадры пролетали всё быстрее, но я, как ни странно, успевал всё увидеть до мельчайших подробностей. Когда мои воспоминания достигли того места, когда мы с Иннокентием и Илоной находились в театре, невидимый кинооператор перезапустил “фильм” о моей жизни уже на нормальной скорости.
— Мне кажется, Саманта, — услышал я знакомый голос и тут же увидел мужчину и женщину, сидящих напротив меня. Говорил мужчина, и говорил он на английском языке, который я хорошо понимал. Вокруг по-прежнему было темно, но я, в отличие от прошлого раза, хорошо видел лица американцев. Мужчине было лет сорок. Одет он был в тёмный костюм с бабочкой. Худощавый, чёрные, аккуратно уложенные волосы, бакенбарды, ровный, чуть длинноватый нос. Мне почему-то подумалось, что у него типичное лицо представителя американского континента.
— Мне кажется, — продолжал говорить мужчина, — что агенты Кей Джи Би находятся даже на сцене.
Сказав это, Филлипс широко улыбнулся своей шутке. Его спутница деликатно поддержала своего шефа, прикрыв рот ладошкой. Теперь своё внимание я обратил на неё. Женщина была худа и явно старше своего спутника. Свой возраст она пыталась скрыть за толстым слоем пудры и помады. Вот только глубокие морщины на лбу и носогубные складки, идущие от горбатого, как у сказочных ведьм, носа, не позволяли ей достаточно искусно скрыть свои лета. Я даже не удивился бы, если бы узнал, что её замысловатая пышная причёска это всего лишь парик.
— Ваши догадки, мистер Филлипс, не лишены основания, — отсмеявшись, произнесла секретарша. — Эти парни действительно вездесущи. Например, прямо сейчас я чувствую, что кто-то пытается влезть вам в голову.
Услышав это, я непроизвольно напрягся, готовясь вновь ощутить энергетический удар, однако ничего такого не произошло. Я лишь увидел, а может даже, это моё разыгравшееся воображение нарисовало небольшую вспышку, которая на миг озарила лица Филлипса и его секретарши Саманты.
— Ну вот и всё, — весело продолжила свой незатейливый разговор секретарша. — Теперь нам больше ничего не угрожает, и никто не помешает сделать то, для чего мы сюда пришли, и, конечно, получить удовольствие от спектакля, — женщина бросила на своего шефа взгляд полный нежности и почитания.
“Не удивлюсь, — подумал я, — если эта старуха своими колдовскими чарами заманивает этого суперагента в свою постель. По своей воле вряд ли кто-либо в здравом уме решится это сделать”.
— Я так понял, агенты Кей Джи Би — это вон те люди, которые сидели напротив нас? — спросил Филлипс, видимо, заметив ненормальное оживление в ложе, где в тот раз сидели я и воспитатели интерната.
В этот момент, просматривая, как бы со стороны, хронику прошедших дней, я не видел, что делают Иннокентий с Илоной, а также, что произошло с моим двойником, который в это время сидел у Серёгина на коленях. Сейчас мне, во что бы то ни стало, нужно было, используя свои нынешние возможности, получить нужную моим товарищам информацию. Так как моё сознание в данный момент могло легко и беспрепятственно перемещаться в любую точку пространства, то я приблизился к американцам как можно ближе.
— Совершенно верно, мистер Филлипс, — густо накрашенные губы Саманты растянулись в улыбке. — Это парочка с ребёнком.
— С ребёнком?! — удивился американец. Немного помолчав, он, добавив напускной скорби в голос, произнёс:
— Эти русские дошли до того, что для своей маскировки уже не гнушаются использовать маленьких детей…
Спектакль уже давно начался, и американцы разговаривали очень тихо. Мне, чтобы не пропустить ни единого слова, приходилось максимально напрягать слух. В этот раз я не влезал в мозг Филлипса, а просто слушал его разговор с секретаршей, надеясь хоть немного реабилитироваться перед начальством за прошлый провал. Может быть, именно из-за этой моей осторожности американская ведьма и не прошила повторно мне голову своей магической стрелой…
— Я вам больше скажу, — продолжала шептать Саманта, — именно этот мальчишка и собирался исследовать ваш мозг.
— Интересно… — сквозь зубы процедил Филлипс. — Но к чёрту этих русских… Вы мне лучше скажите, вы успели заметить знак агента Камня? Он сделал закладку в условленном месте?
— Не беспокойтесь, мистер Филлипс, всё в порядке. Я видела знак на колонне и минут через десять заберу посылку Камня.
— Будьте осторожны, Саманта. Эти фанатики - коммунисты не спустят с вас глаз.
— Всё будет о’кей, мистер Филлипс, вы же знаете, как я прекрасно умею наводить морок. Они даже не заметят, что я покидала эту ложу.
— Саманта, — восхищённо прошептал Филлипс, целуя женщине её костлявую ручку, — вы незаменимый сотрудник…
Наблюдая за этими любезностями, меня, наверное, стошнило бы, будь сейчас моё сознание в моём физическом теле. Собеседница резидента что-то довольно промурчала, а через несколько минут, я не поверил своим глазам, ведьма взяла и раздвоилась. Теперь одна Саманта продолжала, как и прежде, сидеть на своём месте, взирая на сцену безжизненным равнодушным взглядом, а вторая, которая, видимо, была настоящей, тихонечко встала и вышла за дверь. Я, не теряя времени, мысленно последовал за ней. В фойе меня ожидал новый сюрприз. Секретарша, семеня своими тощими ногами, затянутыми в нейлоновые чулки телесного цвета, спокойно, не скрываясь, протопала мимо парня в белой рубахе, который, несомненно, являлся сотрудником государственной безопасности. Тот смотрел куда-то совсем в другую сторону и даже не отреагировал на появление американки. Немного притормозив и бросив на кагэбиста презрительный взгляд, дамочка двинулась дальше.
Пройдя по фойе, Саманта вошла в женскую комнату. Здесь она осмотрелась и, никого не обнаружив, прошла в дальний угол туалета. Бросив опасливый взгляд на входную дверь, женщина присела, ловко поддела длинным красным ноготком одну из плиток на полу и достала из тайника небольшой пакетик, завёрнутый в целлофан. Вскочив на ноги, она тут же приподняла край юбки и быстро сунула пакетик за резинку чулка. Потом она вновь присела и вернула плитку на прежнее место. Всё это было проделано в считанные секунды, так как, по всей видимости, американка изымала закладку уже не первый раз. Не мудрено было, что несколько лет ведя непрерывную слежку за Филлипсом, его так до сих пор и не смогли взять с поличным. Все опасные встречи и изъятия закладок проводила его секретарша, наводя морок на ничего не подозревающих наблюдателей.
Когда Саманта вышла из туалета, я не стал торопиться в зал. Прочесть то, что было в пакете или просмотреть, если это была плёнка, мне бы всё равно не удалось, для этого нужен был какой-то особый дар. Я же понимал, что гораздо важнее узнать, кто именно произвёл закладку секретных документов в тайник. А вот это я сделать мог вполне. Любой человек, побывав в каком-либо месте, всегда оставляет там свой фантомный след. Приблизившись к тайнику, я немного напрягся. Место здесь, конечно, было довольно людное и передо мной прошло множество фантомов женщин, но никто не подходил к тайнику. Однако вскоре передо мной действительно возник фантом немолодой, лет пятидесяти, а то и больше, сутуловатой женщины. Вид у неё был, прямо скажем, не очень респектабельный и на завсегдатая театров она не была похожа ни капли. Одета женщина была в простенький летний сарафан непонятного цвета и поношенные туфли на низком каблуке. Я пристальней присмотрелся к её фантому.
Остановившись у дальней стены туалета, она некоторое время стояла, будто решаясь на какой-то поступок, после чего, состроив страдальческую гримасу на морщинистом лице, присела на корточки. Плитку женщина приподняла не ногтём, как американка (её ногти были коротко острижены), а большой булавкой, которая была приколота на сарафане. Достав из кармана уже знакомый мне сверток, она уложила его в тайник и плотно вдавила плитку в пол. Я заметил, что на этой своеобразной крышке тайника, изнутри по периметру был нанесён слой какого-то клейкого вещества, который и удерживал плитку на месте.
Закончив “работу”, женщина с трудом приподнялась, упираясь руками в колени, болезненно разогнула спину и, уже не спеша, направилась к выходу. Мне тоже здесь делать больше было нечего. Вернувшись в зал, я обнаружил, что настоящая Саманта сидит на своём месте, словно никуда и не выходила, а Филлипс, наклонившись вперёд и подсвечивая маленьким фонариком, читает какую-то записку.
— Этот Базилевский обнаглел, — зло прошептал американец, закончив чтение. Он смял записку и передал её секретарше. Та, не задумываясь, сунула её в рот и, немного пожевав, проглотила.
— Что этот негодяй опять хочет? — скривив рот в сторону своего соседа, тихонько прошипела Саманта, в то же время всем своим видом показывая, что увлечена спектаклем.
— Он требует повышения вознаграждения…
— Однако…
— Ничего, пусть помечтает. На следующей неделе прилетает Кондор. Директор принял решение выводить Камня из игры.
— Его устранят?
— Кондор просто так не приезжает, — хмыкнул Филлипс.
— Но я могла бы сделать это и сама.
— Саманта, дорогая, зачем усложнять себе жизнь. Каждый должен заниматься своим делом…
“Так-так-так, — начал прикидывать я. — Он сказал через неделю. Пару дней после посещения театра я пролежал в лазарете, потом прошло ещё четыре дня… Получается, что этого, как он сказал, Базилевского должны будут убить в ближайшие дни”. Как только я об этом подумал, меня тут же вновь подхватил невидимый вихрь, вынес из помещения театра, закружил, перевернул несколько раз вниз головой и выбросил прямо на мою койку в интернате.
Когда я открыл глаза, никого рядом не было: ни шамана, ни Серёгина… Я попытался встать, но мышцы моего тела были настолько слабы, что отказались мне подчиняться. Видимо, шаманские ритуалы не прошли для меня бесследно, и я потерял очень много сил. Словно почувствовав, что я пришёл в себя, в дверь заглянула Зинаида Фёдоровна, наша врач. Увидев, что я лежу с открытыми глазами, она быстро подошла ко мне и поинтересовалась моим самочувствием. Я ответил, что всё в порядке и попросил позвать Серёгина.
— Иннокентия Витальевича сейчас нет в интернате, он уехал вместе с Будаевым, — ответила Зинаида Фёдоровна, засовывая мне градусник под мышку.
— Но мне нужно с ним срочно поговорить, — начал настаивать я.
— Ничего, — сердито ответила врач. — Подождёт твоё срочно.
— Зинаида Фёдоровна, но это очень важно. Позовите хотя бы Михаила Трофимовича.
— Ты смотри, — удивлённо подняла брови женщина, — похоже, к тебе действительно память вернулась… Всех вспомнил... и меня, и Трофимовича… Хорошо, сейчас позову товарища майора, он, вроде бы, после того как отвёз Будаева с Кешей, никуда не уходил. Только ты, — врач бросила на меня сердитый взгляд, — лежи и не вставай. Скоро ужин, я тебе его сюда принесу.
Зинаида Фёдоровна достала градусник, и, убедившись, что температура нормальная, удалилась.
— Ладно, буду лежать, — устало произнёс я вслед женщине.
Этот короткий спор с Зинаидой забрал у меня последние силы, и я, как только в комнате стало тихо, сразу же погрузился в сон.
— Ну, что тут у нас случилось? — разбудил меня голос майора Зарубина.
Я открыл глаза и, быстро сообразив где я, и что со мной произошло, не спеша рассказал о том, что успел подсмотреть и подслушать во время моего, так сказать, лечения. Особенное внимание майора я заострил на приезде Кондора, и что на днях, а может даже и сегодня, американцы попытаются убить какого-то Базилевского.
— Я тебя понял, — выслушав мой сбивчивый рассказ, промолвил Михаил Трофимович. — Ты, давай-ка, отдыхай и не переживай. Всё, что мог, ты сделал — дальше уже наша работа.
И вновь, как только майор ушёл, я впал в забытье. Ослабленный организм требовал скорейшего восстановления сил, и сон был одним из лучших средств для этого дела.
