Не такой. Книга первая / Не такой. Книга вторая
Не такой 3. Гл.8 / Не такой 3. Гл.9
Я сидел возле избушки на толстом, грубо обтёсанном топором бревне, подставляя лицо, пробивающимся сквозь ветки деревьев, лучам летнего солнца. Теперь пребывание на улице было гораздо приятней, чем в студёные зимние морозы. Не нужно было кутаться во все одёжки, да и время пребывания на свежем воздухе можно было не ограничивать. Топтун, проспавший всю зиму в своём углу, с наступлением тепла ушёл в лес осваивать таёжные просторы, а, возможно, и отвоёвывать себе территорию у других хищников. Изредка он наведывался к нам с бабушкой Агияной в гости, ластился и тыкался мокрым носом в мою ладонь. Я всегда был рад такому гостю, и если была возможность, то угощал его печеньем, которое иногда приносил нам Иван.
Сейчас я с интересом наблюдал за шустрой белкой, видимо, живущей где-то по соседству. Она, вовсе не обращая на меня никакого внимания, прыгала с ветки на ветку, перебиралась с одного дерева на другое, спускалась на землю почти у самых моих ног. Суетясь и всё время поглядывая по сторонам, зверёк что-то выискивал в толстом слое опавшей пожелтевшей хвои. “Ищет, не осталось ли чего от старых запасов на зиму”, — предположил я, стараясь не делать резких движений, чтобы не спугнуть соседку. В это июньское утро я уже провёл свою ежедневную тренировку: побегал вокруг дома, сделал общую разминку. Сейчас же я просто сидел, предаваясь приятному безделью.
Проживая в доме у шаманки, я и не заметил, как пролетело почти полгода. Потеря памяти, на мой взгляд, оказалась очень забавной штукой, и из-за этого недостатка мне, в общем-то, не пришлось всё это время скучать. Да и как тут заскучаешь, если ежедневно приходится открывать для себя что-то новое и познавать мир заново. И это оказалось очень даже интересным и увлекательным занятием. Одно лишь только чувство меня не то чтобы тревожит, но не даёт покоя. Мне почему-то всё время кажется, что я родился на свет уже взрослым. Нет, ростом-то я был, как и все дети, но вот мой ум и моё сознание мне настойчиво твердят, что я далеко не ребёнок, а взрослая, сформировавшаяся личность. С одной, рациональной, точки зрения я прекрасно понимаю, что такого не могло произойти, но с другой… А вот с другой — я всё чаще ловлю себя на мысли, что в своих рассуждениях я вовсе не десятилетний ребёнок, каким вижу себя в старом потускневшем зеркале бабушки Агияны, а вполне взрослый человек с богатым жизненным опытом. Здесь, в таёжной глуши, мне тяжело сравнивать себя с другими детьми, так как за всё это время я ни разу не видел не только детей, но даже не встретил ни одного взрослого человека. Однако это чувство взрослости преследует меня постоянно.
Иногда, особенно во время разговора с кем-нибудь (а общался я до сих пор только с Агияной да с Иваном), у меня проскакивали кое-какие словечки, видимо, всплывающие в памяти из моей “прошлой” жизни. К сожалению, в такие моменты, как я не старался поднапрячь свои мозги, у меня так и не получалось вспомнить, откуда я знаю эти слова, и с какими людьми или событиями они связаны. Один раз, когда я остался в доме один, если не считать спящего в уголке медвежонка, мне удалось пообщаться со своим Духом-наставником, о котором с самых первых дней мне говорила старая шаманка. Зовут его Селур и, как говорила Агияна, он очень древний и сильный дух. Но и он ничего из моего прошлого мне не открыл, аргументируя тем, что эта информация на данный момент закрыта от меня каким-то Кармическим Советом. Единственное, что ему было позволено открыть мне, так это моё настоящее имя.
Оказывается, зовут меня Витя. Виктор Николаевич Петренко. Я не стал его никому сообщать, поэтому и бабушка Агияна, и дядя Иван по-прежнему называют меня Дэгиндэром, то есть летающим, как птица. Нужно сказать, что это имя действительно подходит мне как нельзя лучше. Ведь, как оказалось, я не только смог выжить в рухнувшем на землю самолёте, но и являюсь обладателем необычной способности левитировать. “Левитация” — тоже одно из немногих слов, которое спонтанно возникло в моей голове, когда я вдруг, неожиданно для себя, взмыл на несколько метров над поверхностью земли. Это произошло со мной спонтанно, когда мы с бабушкой Агияной бродили по лесу, собирая сухие ветки для печи. Думаю, что сбор веток был скорее предлогом для какой-то хитрой уловкой шаманки, ведь в дровах мы вовсе не нуждались. За зиму, вместо утренней зарядки, я нарубил их столько, что теперь хватит ещё и на следующий сезон. Не исключено, что вытягивая меня из дома на сбор сучьев, старушка таким образом хотела познакомить меня с местностью, в которой мы с ней проживали. Если зимой, когда всё вокруг замерзало и покрывалось снегом, можно было бродить где угодно, то с приходом весны легко можно угодить в заросшее зеленью болото. Их, как оказалось, в этих краях очень много, и, не зная местности, можно легко попасть в ловушку. Из-за болот здесь, наверное, и множество всяких мошек и гнуса, которые кружат надо мной и бабушкой Агияной, но почему-то не кусают ни её, ни меня. Думаю, это тоже “проделки” шаманки.
Так вот, когда мы с ней пробирались сквозь густые заросли низкорослых деревьев и кустов, прямо у моих ног серой извивающейся лентой прошмыгнула змея. Судя по эмоциям, возникшим у меня в голове, я и раньше не любил этих тварей, а сейчас я просто… Нет, я не вскрикнул и даже не вздрогнул, как сделал бы, пожалуй, любой обычный мальчишка. Я сделал совсем другое. Я уже давно догадался, что являюсь не совсем обыкновенным человеком, а сейчас я просто взял и взлетел вверх. Мне даже кажется, что старая шаманка тоже подозревала во мне скрытые способности, а чтобы убедиться в этом, просто взяла и подкинула мне под ноги эту самую змею. Не руками, конечно, а привлекла эту тварь каким-то своим способом. Но я её прекрасно понимаю. Ведь где лучше, как не в критической ситуации, у человека могут проявиться все его скрытые резервы или дремлющие таланты.
“Случайно” обнаружив в себе этот необычный для людей дар (я не постеснялся спросить об этом и у шаманки, и у Ивана, и те честно сказали, что лично они летать не умеют), я решил попробовать отыскать, нет ли у меня ещё каких-нибудь интересных способностей. Ведь не зря же бабуля устроила для меня проверку со змеёй… То, что я вот уже полгода ничего не ем, а только иногда пью чистую родниковую воду, я даже не считаю особым даром. Мне почему-то кажется, что любой человек, пожелав стать неедом (так я называю эту свою особенность), сможет вполне обходиться без еды. И здесь я не имею ввиду голод. Я говорю о полноценной жизни без пищи, для чего используется иной вид энергии для подзарядки организма. Нужно только приложить для этого некоторые усилия. Впрочем, как и для обучения любому другому незнакомому до сих пор делу. Без усердия и старания вряд ли вообще можно что-либо реализовать и чего-либо добиться в своей жизни. Такой мой вывод, и я считаю его правильным, даже если вы со мной в этом не согласны.
Отказавшись от еды и понимая, что организму теперь нужно каким-то другим способом восполнять запасы энергии, я не нашёл ничего лучшего чем активное движение. Казалось бы, это должно противоречить всем законам природы. Ведь двигаясь, человек, несомненно, расходует ещё больше энергии, а стало быть, для того, чтобы её сохранить, нужно как можно больше сидеть, а ещё лучше — лежать. Вот только то ли на меня эти законы вообще не действовали, то ли я действительно был какой-то не такой, но после получаса работы топором на воздухе или просто пробежки вокруг нашей избушки, я ощущал небывалый прилив сил. Энергии становилось так много, что я готов был вновь работать или бегать хоть до самого вечера. Агияна же только хитро поглядывала на меня своими узкими глазками, ухмылялась, но ничего не говорила.
Ещё одна необычная способность у меня обнаружилась уже чисто случайно. Как-то раз, когда на улице шёл холодный весенний дождь, я сидел у окна и вырезал ножом из дерева фигурку медведя. За зиму, коротая время, я нарезал таких уже с десяток штук. Выдумывать мне ничего было не нужно — живой образец спал в нашей избе. Поэтому я брал какую-нибудь корягу, более или менее подходящую по форме, и приступал к творчеству. Увлечённый своим занятием, я бросил мимолётный взгляд на бабушку Агияну. Та старенькой деревянной ложкой сербала из котелка какую-то похлёбку. Мне вдруг почему-то стало так её жалко… Всё в её доме старое и ветхое, сделанное и вырезанное много лет назад… В моей голове тут же возник образ красивой блестящей ложки из нержавеющей стали. Образ этот оказался таким ярким и живым, что я на мгновение прикрыл глаза, фиксируя его в своей памяти.
— Хавагда[1], — нарушил мои безмятежные созерцания резкий выкрик шаманки, и об стол что-то ударилось.
От неожиданности я вздрогнул и открыл глаза. На противоположном от старухи конце стола лежала та самая ложка из нержавейки, которую я себе напредставлял. Знахарка, отведя руки в стороны, испуганно смотрела на неё, будто перед ней лежала не ложка, а та самая ядовитая гадюка из леса. Видя, что с ложкой больше ничего не происходит, она оторвала глаза от металлического предмета и вперилась в меня строгим немигающим взглядом.
— Ты зачем это сделал? — спросила старуха ещё более скрипучим голосом. То, что это было моих рук (а точнее, моего воображения) дело, она даже не сомневалась.
Было заметно, что старуха сильно напугана. Переводя взгляд с меня на ложку и обратно, Агияна всё ещё продолжала держать руки подальше от стола.
— Я не знаю, — честно признался я, состроив невинную гримасу.
— Больше так не делай, — уже более спокойно произнесла шаманка.
Она, наконец, расслабилась, опустила руки вниз и, словно холодное оружие, которым боятся пораниться, осторожно, двумя пальцами, подняла ложку. Несколько раз стукнув ею по столу, Агияна попыталась её согнуть. Не добившись успеха (то ли ложка была из крепкой стали, то ли руки шаманки слабыми), старуха вновь положила её на стол.
— Я хорошо знаю мир, который нас окружает и людей, которые в этом мире живут… — тихо промолвила она, подняв на меня полные грусти глаза. — Трудно тебе, Дэгиндэр, будет жить среди них с такими-то умениями.
Тогда в лесу, когда у меня проявилось искусство левитации, старуха сделала вид, что ничего не заметила, ведь мой полёт длился считанные мгновения, но теперь… Теперь мне отнекиваться было бесполезно, да я и не видел в этом никакого смысла. От неё мне нечего было скрывать. Во-первых, потому что обо всех своих необыкновенных способностях я раньше даже не догадывался, а во-вторых, шаманка ведь и сама многое умела такого, чего обычным людям никогда не повторить. Во всяком случае, у меня сложилось именно такое мнение.
— Хорошо, бабушка Агияна, я больше не буду…
— Да мне-то что… Мне даже интересно, как ты это делаешь, — доверительно произнесла шаманка. — Ты главное на людях это не показывай.
— А когда мне можно будет увидеть людей? — я заметил удивлённые глаза старухи и поправился: — Ну, я хотел сказать, когда мне можно будет побывать в каком-нибудь посёлке?
— А что ты будешь там делать?
— Ну, я не знаю… Хочется посмотреть… Я ведь ничего не помню из того, что видел раньше. Может быть, так у меня быстрее получится всё вспомнить.
— Может ты и прав, — задумчиво произнесла бабушка Агияна. — Может ты и прав…
Третья и пока что последняя моя способность проявилась не так давно. По календарю, которого у хозяйки дома, конечно же, никогда не было, на улице была, пожалуй, поздняя весна. Однако топить печь всё равно приходилось, так как старенький домишко в сезон затяжных дождей и туманов быстро сырел, и находиться в нём, не разжигая огня, было не очень-то комфортно. Да и готовила бабуля свои бесхитростные блюда хоть и не часто, но тоже на печи.
Как-то утром шаманка долго мучилась, пытаясь разжечь очаг. Отсыревшие дрова никак не хотели разгораться. Так и не добившись результата, старуха сгоряча сплюнула, проворчала что-то на своём языке и уселась за стол на своё любимое место. “Тоже мне волшебница, — мысленно ухмыльнулся я, — огонь наколдовать не может…” Я взглянул на сморщенное, удручённое лицо старухи, на её костлявые, вымазанные в саже руки, и мне на ум, откуда ни возьмись, вдруг пришли слова: “Ёлочка, зажгись!”. Не успел я так подумать, глядя на дымящиеся, но не желающие гореть дрова, как они тут же вспыхнули ярким пламенем, точно высушенная на летнем солнце трава. Шаманка от неожиданности вздрогнула, встала и поспешила прикрыть чугунную печную заслонку. Затем она с непонятным выражением на лице взглянула в мою сторону, после чего вновь уселась на своё место. Я тогда так и не понял, правильно я сделал или нет. Хотя что об этом судить, ведь сделал-то я это снова неумышленно и не принёс никакого вреда. Я тогда так и не понял: откуда взялась в моей голове эта странная фраза, и почему она таким вот образом сработала.
Из размышлений меня заставил вернуться отдалённый звук колокольчика. Если бы не этот звук, разносившийся по лесу далеко во все стороны, то мне, пожалуй, трудно было бы услышать шаги оленя по мягкой лесной подстилке. Я прекрасно знал, кто это к нам едет. Раза два-три в месяц нас навещала Катерина — жена какого-то оленевода и привозила необходимые продукты и предметы первой необходимости. Если быть точным, то навещала женщина, конечно же, не нас, а бабушку Агияну, потому что в целях моей безопасности, старуха каждый раз требовала, чтобы я прятался от гостьи в соседней комнате. И хотя чужаки попасть к нам в дом не смогли бы никак — его надёжно охраняли Духи, находящиеся на службе у шаманки, лишней огласки она не хотела.
Как работает такой вот охранный механизм с участием Духов, спросить у самой хозяйки дома я не решился, но поинтересовался об этом у дяди Ивана. Он сказал, что принципа и сам не знает, но ему известно наверняка, что люди, которым бабушка Агияна не дала добро на посещение её жилища, ни за что не отыщут в тайге её хижину, даже если будут проходить совсем рядом.
Так как на улице было уже относительно тепло, то в этот раз я не стал прятаться от Катерины в доме, а решил переждать её визит где-нибудь в кустарнике, растущем у самых стен избушки. Кроме необходимых продуктов и вещей женщина привозила ещё и просьбы от людей, проживающих в ближайших сёлах, на лечение и проведение разного рода шаманских ритуалов. А главное, у неё с собой всегда были свежие новости, которые я, навострив уши, с интересом слушал. Тихонечко сидя за стеной, я без проблем улавливал каждый звук, доносившийся из соседней комнаты, но никогда не видел лица Катерины. Если судить по голосу, то ей было лет около сорока, может чуть больше. У неё был низкий грудной голос, и она время от времени покашливала. Вот и всё, что я о ней знал. Впрочем, я ещё знал кличку оленя, на котором она всегда приезжала. Женщина называла его Миннги, что в переводе на русский означает “Друг”.
Я резво вскочил на ноги, чтобы успеть спрятаться, пока гостья не показалась из-за деревьев.
— Бабушка Агияна, к нам Катерина, — сообщил я на ходу.
Старуха, сидя в задумчивости, только кивнула. Не знаю, может, мне кажется, но похоже, что старая шаманка за несколько часов, а то и дней, знает о грядущем визите или о событиях, которые должны произойти. Не зря же она говорила, что о прилёте Огненного дракона предупреждала охотников и оленеводов ещё за несколько дней. Эта тема, поскольку была на слуху, наверное, у каждого жителя этих краёв, была интересна и мне. Поэтому я иногда пытался расспросить об этом событии у хозяйки как можно подробнее. Только старуха оказалась не очень словоохотливой в этом вопросе. Как только я заводил разговор о метеорите, она сразу замолкала или рассказывала то, что я уже слышал. А вот дядя Иван наоборот, очень любил говорить на эту тему. Жаль, что приходил он теперь всё реже. Похоже, он закончил от чего-то лечиться и, видимо, больше не нуждался в услугах шаманки. Последний раз он наведался к нам ещё где-то в середине весны.
— Агияна Илган сунадин, — услышал я знакомый голос Катерины. — Вы дома?
Я уже знал, что означает такое вот обращение к бабушке Агияне. Как она сама мне объясняла, у эвенков отчество не произносят так, как у русских. Просто к имени отца добавляется ещё одно слово: для мальчиков — “омолгин”, для “девочек” — сунадин. Вот и получается, что здесь говорят не Агияна Илгановна, а Агияна Илган сунадин.
— Входи, входи, — неизменно скрипучим голосом громко ответила из дома старуха.
Послышался звук открываемой двери и торопливые шаги гостьи. Сидя у открытого окна, я слышал, как Катерина что-то выкладывала на стол, а потом, видимо, присев напротив хозяйки дома, принялась болтать о том да о сём. Как обычно, она посетовала на своё здоровье и на своего мужа. Немного рассказала про детей, которые уже сами обзавелись детьми и теперь живут в Марьяване. Пожаловалась на тяжёлый труд оленеводов… И лишь перед уходом сообщила, что в наши края приехали не “абы какие исследователи, а итальяны”.
— Говорят, на Чеко полетели, — добавила гостья.
— Опять Тимофею покоя не будет, — заметила Агияна.
— Сидит там эмукэкук[2]. Как ему только не боязно…
— А чего ему бояться-то?
— Да как же… На днях, дети рассказывали, близ Марьяваны опять оборотень объявился. Женщину, говорят, насмерть задрал.
— Оборотень, говоришь? — насторожилась шаманка.
— Точно, он! Летом оно-то не то, что зимой, следов не отыщешь, но охотники сказывали, что собаки только запах учуяли, хвосты поджали и бегом оттуда…
— Странно…
— Вот и я говорю, Тимофей там сам сидит, не боится…
— Но с ним сейчас Кутыкан живёт, — задумчиво пробормотала старуха и добавила совсем уж тихо: — Неужели у меня ничего не получилось. И он по-прежнему…
Она вдруг осеклась, не договорив фразу. Однако Катерина, поглощённая своими мыслями, похоже, не обратила внимания на последние слова шаманки, так как продолжала рассуждать о своём.
— Да что он сделает против оборотня-то?.. Только и того, что молодой да здоровый… Тем более… — тут женщина заговорщически понизила голос почти до шёпота, так, что мне, чтобы расслышать её слова, пришлось сосредоточить всё своё внимание до предела. — Тем более люди говорят, что вновь видели в тайге чёрных птиц Агды…
Бабушка Агияна ничего не ответила.
— Ну да ладно, — засуетилась гостья. — Засиделась я… Пора и домой собираться, пока не стемнело.
Несмотря на то, что летний день был в полном разгаре, женщина торопливо распрощалась, взяла, как обычно, у бабушки Агияны деньги и список необходимых покупок на следующий раз и вышла. Как только стих звон колокольчика, я выбрался из своего укрытия и поспешил в избу. Лицо у старухи было хмурое и озабоченное.
— Плохие новости? — сочувственно произнёс я.
— А ты уши-то не распускай! — вместо ответа прикрикнула на меня своим скрипучим голосом старуха. — Мал ещё в женские дела лезть.
Я понимал, что она чем-то расстроена, поэтому не стал донимать расспросами, а вновь вышел на улицу. Бросив взгляд вокруг, я поискал глазами белку, но её уже нигде не было видно. Видимо, испугалась Катерину и спряталась где-то в ветвях. Чтобы чем-то себя занять, я решил сделать ещё несколько пробежек вокруг дома, как вдруг почувствовал на себе чей-то взгляд. Я не знаю, как я понял, что это именно взгляд, но был точно уверен, что такие ощущения уже испытывал в своей “прошлой” жизни, которая всё ещё была скрыта от меня под покровом тайны.
Продолжение следует...
[1] Хавагда — частое ругательство эвенков
[2] Эмукэкук — совсем одинокий (эвенкийский)
