Не такой. Книга первая / Не такой. Книга вторая
Не такой 3. Гл.5 / Не такой 3. Гл.6
Восточная Сибирь, Красноярский край. Июнь 1970 года.
К продсельмагу посёлка Марьяваны подошёл коренастый мужчина среднего роста. Он был ещё довольно молод, лет тридцать пять, не больше, но густая чёрная борода делали его старше сразу лет на десять. По длинным неухоженным волосам бородача можно было судить о том, что он давно не посещал парикмахера. Одет мужчина был в плотные брюки тёмного цвета и клетчатую рубашку с закатанными рукавами, на ногах были старенькие кирзовые сапоги. Пропустив пожилую женщину, жительницу посёлка, выходившую из магазина, он вошёл в помещение и не спеша направился к прилавку.
— Добрый день, Оленька, — поздоровался мужчина с продавщицей, окинув взглядом скудный ассортимент продуктов, разложенных на полках, а заодно и саму хозяйку прилавка.
— И тебе, Илюша, не хворать, — ответила круглолицая продавщица, также смерив нового покупателя снизу вверх намётанным женским глазом. Она, словно между прочим, поправила свои волосы, закрученные на бигуди в крупные колечки, и небрежно, будто невзначай, расстегнула верхнюю пуговку белого халата. Чуть раскосые глаза, выдающие в ней коренную жительницу этих мест, лукаво блеснули. Все эти действия не остались незамеченными мужчиной. — Зачем пришёл? — кокетливо поинтересовалась продавщица, улыбаясь одними губами.
Илья прекрасно знал, что у неё нет одного переднего зуба, и Ольга Николаевна Карнаухова, уже много лет работающая продавцом в марьяванском продсельмаге, старалась как можно меньше показывать этот незначительный дефект своей внешности. В остальном же Ольга Николаевна была, как говорится, барышня хоть куда. Большая грудь и округлые бёдра на чуть полноватом теле делали её фигуру очень даже привлекательной. Вот только судьба у неё складывалась не очень радостная. Первый муж у Карнауховой погиб в тайге, второго она сама выгнала за чрезмерное употребление горячительных напитков. Так что ныне тридцатичетырёхлетняя женщина уже несколько лет жила одна со своей пятнадцатилетней дочерью недалеко от места работы.
— Да у тебя и покупать-то особо нечего, — ответил улыбкой Илья, небрежно облокотившись рукой о невысокий прилавок. Он скептически взглянул на вяленую рыбу, лежавшую на клетчатой клеёнке и добавил: — Дай, наверно, буханочку хлеба, для Прасковьи, а мне пару пачек папирос.
Продавщица, соблазнительно вильнув бёдрами, развернулась и, взяв на одной полке две пачки “Беломора”, а на другой — буханку хлеба кирпичиком, положила всё перед покупателем на прилавок.
— На работу ещё не устроился? — спросила она, принимая от мужчины монеты. — Ходишь целыми днями, маешься от безделья…
— Да вот, ищу, чтоб работа по душе была, — наиграно печально вздохнул Илья. — Неохота тратить драгоценные годы на что-то заурядное и неинтересное.
— Так вот ты какой… прям романтик…
— Да, Оленька, вот такой вот я…
— Смотри, Илюша, дождёшься, пока тебя за тунеядство не упекут... Пошёл бы хоть в “Леспромхоз”, чай силёнка-то имеется… — весёлая продавщица вновь окинула снизу доверху статную фигуру мужчины, одетого в простенькие тёмные брюки и светлую рубашку с закатанными рукавами. — И деньги там платят хорошие…
Капитан КГБ Илья Петрович Завьялов, прибывший в эти края месяц назад, конечно же, не боялся, что его “упекут за тунеядство”. Местный участковый был заранее проинформирован и обо всём, что нужно, предупреждён своим начальством. Других же органов власти, кроме ещё разве сельского совета, здесь не было. Устраиваться на какую-либо работу на данный момент Завьялов не собирался, даже в целях конспирации. У него было особое задание и особая миссия, с которой он прибыл в этот далёкий край. Заключалась она в том, чтобы отыскать и ликвидировать бывшего бойца Советской армии Овчинникова Ивана Савельевича, который, по имеющимся данным, вероятнее всего, должен был после некоторой отлучки вновь вернуться в Красноярский край. Перед отъездом капитан был проинформирован своим начальником, что где-то здесь этот самый Овчинников принимал участие в каком-то серьёзном научном эксперименте. По окончании эксперимента все участники покинули таёжный край и вернулись в Москву. Овчинникову было поручено какое-то секретное задание, которое он то ли не выполнил, то ли отказался выполнять, а вскоре и вообще сбежал. Вероятнее всего, этот человек, обладающий какими-то секретными данными, решил временно укрыться в местах далёких, но знакомых, чтобы отсидеться какое-то время.
Завьялов, конечно же, понимал, что все эти разговоры про то, что Овчинников, якобы, превращается в оборотня, полная чушь и ерунда, и придуманы они для какой-то непонятной капитану цели. Он, конечно, предполагал, что его изобретательное начальство придумало эту сказочку, распространяемую среди местных жителей, лишь для того, чтобы ни у кого из них вдруг не возникло лишних вопросов, типа: почему это погиб молодой человек? Но очень уж всё это попахивало откровенной мистикой, хотя, может, для местных аборигенов это и нормально. Кроме обнаружения и устранения самого Овчинникова капитан обязан был также устранить и лиц, которые могли контактировать с этим человеком, и которым он мог передать секретную информацию.
Любой новый человек, появившийся в небольшом посёлке, всегда оказывается в центре внимания у местных жителей и часто вызывает некоторое недоверие. Поэтому капитана Завьялова, под видом человека, очень интересующегося загадкой Тунгусского метеорита, ещё в столице внедрили в одну из групп КСЭ[1]. Для создания правдоподобной легенды, ему пришлось проштудировать массу имеющихся в распоряжении их ведомства материалов по Тунгусскому метеориту. Капитана КГБ абсолютно не интересовало: когда этот метеорит упал и куда именно. У него было особое задание, а к любому заданию, даже самому обычному, он всегда подходил серьёзно и основательно. И всё потому, что капитан был не просто сотрудником одного из ведомств госбезопасности, он был профессиональным ликвидатором, не раз выполнявшим секретные задания по устранению неблагонадёжных и даже опасных для страны людей. Иногда это были предатели Родины, сбежавшие за границу, иногда какие-нибудь диссиденты, также покинувшие Советский Союз и развернувшие бурную деятельность против страны, которая их воспитала и выпестовала. К таким мразям у капитана не было ни капли жалости и сочувствия. После их физического устранения его никогда не мучила совесть. Он спокойно спал и с удовольствием получал за безукоризненно выполненное задание премиальные вознаграждения.
Как обычно, для выполнения порученного задания, Завьялову не были нужны никакие помощники. Он был специалист высокого класса, прекрасно владеющий всеми видами оружия, как холодного, так и огнестрельного, а также был отменным мастером рукопашного боя. Прибыв в эти места с небольшой экспедицией, он две недели вместе со всеми добросовестно и с видимым энтузиазмом исследовал местную тайгу и кишащие комарами болота, ковырялся в грязи в поисках осколков метеорита и пел под гитару походные песни. Под курткой, в специальной кобуре, у Завьялова всегда находился двухзарядный бесшумный пистолет С-4[2], оружие, изготовленное и выдававшееся исключительно сотрудникам госбезопасности, выполняемым особые задания. К голени у него были привязаны ножны с остро отточенным и хорошо сбалансированным охотничьим ножом. Но главным орудием для капитана, на данном этапе операции, были его уши. Он слушал всё, о чём говорили вокруг, влезал всюду, куда только было можно, после чего анализировал и запоминал полученную информацию.
Когда же экспедиция, исчерпав отпущенное на поиски метеорита время, благополучно разъехалась по домам, капитан под благовидным предлогом остался в посёлке Марьявана. Сначала он очень правдоподобно изображал из себя больного с температурой и лежал в местной больничке, а потом поселился у одинокой старушки Прасковьи Петровны, напросившись к ней в жильцы. Пока что, за всё время пребывания в этом далёком от цивилизации крае, Завьялов смог лишь выяснить, и то случайно, что недалеко от посёлка был убит местный охотник, промышляющий в тайге на пушного зверя. Причём убит он был не из огнестрельного оружия и не ножом, а, можно сказать, был растерзан неизвестным диким зверем. Почему неизвестным? Да потому, что охотников в этих краях хватает, но ни один из тех, кто видел труп, не смог опознать, что же это был за хищник, содравший со своей жертвы тулуп и рубаху и вырвавший у неё глотку и сердце. Недалеко от трупа мужчины нашли и тушу мёртвой медведицы, застреленной из ружья этого самого охотника. На неё тогда и списали смерть эвенка, мол, он её ранил, а та в горячке растерзала его. Это была официальная версия, выдвинутая местными правоохранительными органами в лице участкового милиционера. Но среди жителей именно после этого происшествия и поползли слухи о том, что в здешних краях появился оборотень, убивающий людей.
Узнав об этом происшествии от местного участкового, Завьялов сначала лишь скептически улыбнулся, но чуть позже впервые серьёзно призадумался о том, что нелепые слухи могут быть вовсе не пустой болтовнёй. Что-то в его душе тогда ёкнуло. Однако, размышляя над этим вопросом, его здравый рассудок и его советское атеистическое воспитание всё же не позволили этой безрассудной мысли выйти за установленные им самим рамки.
— Эй, о чём задумался? — голос продавщицы вернул мужчину в реальное время.
— Я, Оленька…
Илья не успел договорить, С улицы донёсся топот чьих-то ног. Асфальта в Марьяване никогда не было, и вместо него дорожки были устланы досками, сколоченными между собой. Судя по звуку, к магазину подходило несколько человек. Продавщица и покупатель замерли в ожидании. Вскоре дверь продсельмага открылась, и в помещение вошли три фигуры — двое мужчин и одна женщина. Это были не только не местные жители, но даже и не жители Страны Советов. По смуглым, загорелым на морском солнышке лицам мужчин, а главное, по импортной одежде, опытный взгляд Завьялова сразу признал иностранцев. Одному из них было лет пятьдесят пять, а может и больше. Его независимая манера поведения говорила о том, что в этой троице он был главным. Длинные седые волосы этого мужчины пучком торчали из-под широкополой соломенной шляпы, а его глаза лучились неподдельным восторгом и умилением. Второй мужчина был гораздо моложе этого “профессора”, как мысленно для себя окрестил седого иностранца Завьялов. У него были густые чёрные волосы и не менее густые и чёрные усы. Женщина же, стоявшая на небольшом удалении позади иностранцев, вообще показалась капитану молоденькой девчонкой, нос и щёки которой были усеяны конопушками. Да и одежда на этой “пигалице”, как тут же окрестил её Завьялов, выглядела так, будто была на размер больше. Лишь когда все трое подошли поближе, Илья понял, что этой конопатой девчонке уже перевалило за двадцать. На ней Илья задержал взгляд немного дольше, невольно сравнивая с той, что стояла сейчас за прилавком. Невысокая худощавая незнакомка, одетая в широкие серые брюки и невзрачную зелёную кофту, явно проигрывала в его глазах симпатичной полнотелой продавщице.
— Добрый день, — сказала конопатая, выдвигаясь вперёд после того, как седовласый, обращаясь к продавщице, произнёс: “Бонджорно, синьора”.
Как обычно, Завьялов оказался прав в своих предположениях. “Итальяшки, — мысленно хмыкнул он. — Чего это, интересно, этих иностранцев сюда занесло?”
— Здравствуйте, — ещё шире растянула губы в улыбке Карнаухова, изо всех сил стараясь не показать нежданным гостям свой пробел в зубах, — чего изволите?
Капитан КГБ невольно скривился от такого вот обращения в духе дореволюционных холопов к этим заезжим макаронникам. Делая вид, что продолжает рассматривать витрину, он отошёл чуть в сторону.
— Извините, — виновато улыбнулась переводчица, — синьор Бернарди недавно приехал из Италии, и ему здесь всё очень интересно. Сюда он просто зашёл посмотреть.
Продавщица негромко фыркнула, сразу потеряв интерес к иностранцам. Зато неожиданно к ним вдруг проявил интерес Илья.
— А вы, случайно, не с экспедицией в наши края? — спросил он, поворачиваясь к итальяшкам лицом.
— Да. Синьор Антонио Бернарди является профессором Болонского университета, а также руководителем научной экспедиции по поискам внеземных объектов, — подтвердила переводчица.
— Как здо́рово! — не очень искренне восхитился Завьялов, — послушайте, а вам помощники случайно не нужны?
Конопатая что-то сказала мужчинам на их языке, а те, после её слов, перевели взгляды с полок магазина на Завьялова. После краткого осмотра, во время которого капитан госбезопасности почувствовал себя старым ишаком, продаваемым за бесценок на восточном рынке, седой мужик что-то сказал по-итальянски.
— Синьор Бернарди интересуется: вы местный, и хорошо ли знаете здешние места? — перевела конопатая. — Их экспедиция приехала на озеро Чеко, чтобы исследовать природу его образования. Есть мнение, что оно возникло вследствие падения Тунгусского метеорита, и профессору нужен толковый проводник по тем местам, —последнюю фразу женщина добавила скорее уже от себя.
— К сожалению, я только месяц как сам сюда приехал, но я тоже работал здесь в составе экспедиции из Москвы, поэтому немного знаком с этими местами и вполне в курсе дела, о чём идёт речь.
Конопатая вновь поговорила с итальянцами, мужчины немного посовещались между собой, потом закивали головами.
— Синьор Бернарди согласен взять вас в качестве подсобного рабочего, — высказала их резюме переводчица. — Только много платить он вам не сможет.
“Сама, небось, в валюте получаешь от этого итальяшки”, — зло подумал Завьялов. Вслух же, незаметно подмигнув продавщице, мол, вот и работа нашлась, он сказал:
— Это ничего… Мне главное, чтобы работа была интересной.
— Может тогда вы сможете подсказать, к кому нам можно обратиться, чтобы человек нам помог в качестве проводника?
— А чего там думать… — вклинилась в разговор Карнаухова, до сих пор делающая вид, что всё, о чём здесь говорится, ей абсолютно не интересно. — У нас тут, конечно, все местные смогут провести по тайге, но лучше обратитесь к деду Тимофею, местному старожилу. Лучше него тайгу никто не знает.
— А не подскажете, как нам найти этого деда Тимофея?
— Да он, — продавщица взглянула на маленький календарик, лежавший на полке рядом с рыбными консервами. — Он как раз сегодня, по идее, должен прийти в магазин за продуктами. А если не он, так его помощник прибежит.
— А как мы его узнаем?
— Не переживайте, деда Тимофея вы сразу узнаете. Это один из самых старых жителей нашего посёлка. Никто толком даже не знает, сколько ему на самом деле лет.
— Так может, нам лучше к нему домой зайти? — поинтересовалась конопатая.
— Не-е-ет, — хихикнула Карнаухова и, забыв про предосторожность, всё же показала гостям прореху в зубах, на которую, впрочем, никто не обратил внимания. — Он как раз и живёт где-то там, у озера, в своей юрте. А сюда лишь иногда заглядывает за табаком да за хлебом. Правда, последнее время всё больше его помощник приходит.
Переводчица объяснила содержание беседы с продавщицей итальянцам, после чего спросила:
— А если придёт этот, его помощник?..
— Кутыкан[3], что ли?
— Ну, я не знаю, как там его зовут…
— Так это не имя вовсе, — пояснила Карнаухова, — это прозвище у него такое — медвежонок по-нашему. Как его на самом деле зовут, никто не знает. Говорят, он тоже с какой-то экспедицией приехал в наши края, да так здесь и остался.
— Ну, хорошо… Так как мы узнаем этого Ку…
— Кутыкана, — подсказала продавщица.
— Да, Кутыкана… как мы его узнаем?
— Высокий, молодой, красивый… — Ольга бросила беглый взгляд на Илью и, немного смутившись, продолжила: — Заросший он и огромный, как медведь, вот за это его медвежонком и прозвали…
— А давно он здесь появился? — вдруг вклинился в разговор женщин Завьялов. Он посмотрел на Карнаухову так, что той стало немного не по себе.
— Так ещё в прошлом году, вроде бы… — неуверенно ответила продавщица, удивлённо взглянув на Илью. — А тебе-то он зачем?
— Да так… просто интересно, — сказал Завьялов. — Так когда приступать к работе? — обратился он уже к конопатой, переводя вопросительный взгляд с неё на профессора и обратно.
— Сегодня мы вылетаем на вертолёте. Нужно будет помочь загрузить и разгрузить оборудование, поставить палатки… Если решили у нас работать, то через пару часов будьте готовы, — ответила та, в очередной раз переговорив со своим шефом.
— Всегда готов, — бодро ответил капитан службы безопасности, по-пионерски отсалютовав правой рукой. — Меня, кстати, Ильёй зовут.
— Шут, — еле слышно произнесла переводчица, которой слишком шустрый и навязчивый мужчина не понравился с первого взгляда.
Завьялов сделал вид, что не услышал её реплику, ведь эта конопатая пигалица его сейчас интересовала меньше всего. Гораздо больший интерес для него представляла информация, нежданно-негаданно полученная от продавщицы, с которой он уже успел провести пару очень даже приятных ночей. Проводив взглядом иностранцев, Илья быстро распрощался с ней и заторопился к месту временного проживания. Нужно было быстро собраться в дорогу и не пропустить встречу итальяшек с этим подозрительным Кутыканом.
Карнауховой долго скучать не пришлось. Через несколько минут в магазин зашёл ещё один покупатель. Это был сельский учитель географии. Одет он был в серенький болоньевый плащ, а на глазах блестели круглые очки.
— Здравствуй, Оленька! — весело поздоровался мужчина, щурясь после яркого солнца.
— Здравствуйте, Владимир Степанович, — вежливо ответила продавщица.
Учителя Каверкина в селе все уважали, за исключением, конечно, неисправимых двоечников. По характеру он был немного мягковат, но этот его маленький недостаток вполне компенсировали прекрасные профессиональные качества педагога. Каверкин всегда находил общий язык как с детьми, так и с их родителями. Последние несколько лет он, под влиянием хлынувших в здешние места исследователей Тунгусской катастрофы, и сам увлёкся поисками метеорита. В период летних каникул учитель теперь почти всё время пропадал в тайге. Была у Владимира Степановича заветная мечта, которую он, когда был трезвым, никому не говорил. Однако, так как его язык развязывался сразу же после первой выпитой рюмки, а пил он довольно часто, то о его мечте знало всё село. А заключалась она в том, что хотел учитель прославиться. И не просто стать известным, но и получить Нобелевскую премию за найденный на Тунгуске метеорит.
— За чем сегодня пожаловали? — спросила Карнаухова.
— Мне, Оленька, как обычно: батон хлеба, пару рыбных консервов и бутылочку водочки.
— Ох, Владимир Степанович, сгубит вас это зелье, — вздохнула продавщица, доставая с прилавка продукты.
— Не переживай, — добродушно улыбнулся Каверкин. — Ты лучше скажи, что это за делегация у тебя сейчас была? Никак иностранцы к нам в гости пожаловали.
— Угадали. Итальяшки приехали, метеорит искать на Чеко.
— На Чеко?! Ну-ну, пусть ищут. Ничего они там не найдут…
— А что это вы так уверены? Никак уже отыскали сами?
— Может и отыскал, — хитро сощурился учитель, отсчитывая нужную сумму за покупку. — Только смотри… помалкивай... — он состроил злую рожицу, от вида которой продавщица прыснула.
— Да мне-то что?.. — всё ещё улыбаясь, ответила Ольга. Она спрятала деньги в ящик прилавка и спросила: — Ещё чего желаете?
— Нет, спасибо, — Владимир Степанович загрузил продукты в авоську и вышел из магазина.
Продавщица проводила мужчину сочувствующим взглядом. “Хороший ведь человек, детей любит, — размышляла она, протирая тряпкой и без того чистый прилавок, — но сопьётся ведь… А не сопьётся, так сгинет на каком-нибудь болоте…”
Илья, рассчитывая встретиться с Кутыканом, допустил небольшую промашку. Когда в местный аэропорт с деревянным зданием аэровокзала прибыли участники экспедиции, парня с ними не оказалось. На вопрос о нём, заданный переводчице, та ответила, что с проводником они обо всём договорились, но лететь на вертолёте тот отказался. Сказал, что у него здесь ещё есть какие-то дела, а дед Тимофей их сам в тайге отыщет. “Интересно, — размышлял Завьялов, таская в вертолёт деревянные ящики, картонные коробки, брезентовые мешки, — он что-то почувствовал или у него действительно есть какие-то дела? Ну, ничего, отсутствие результата — тоже результат”, — успокоил он себя.
Продолжение следует...
[1] Комплексная самодеятельная экспедиция (КСЭ) — группа исследователей, которая в конце 1950-х годов начала изучение мест падения Тунгусского метеорита. Первый поход КСЭ в зону вывалов состоялся в 1959 году.
[2] С-4 — компактный бесшумный пистолет, создавался в годы Холодной войны специально для проведения специальных операций, в первую очередь по устранению важных целей.
[3] Кутыкан — медвежонок (эвенкийский).
