Глава 1
Меньшикова Ольга. Сказки старого домового.
Книга 1. Отважная Оленюшка или По ту сторону Радуги.
Глава 2. Русалчёнок или сыновья любовь
Сашенька удобно расположилась за рабочим столом. Наконец-то она может заняться любимым делом. Краски, кисточки, карандаши и великолепные раскраски с разными героями мультфильмов только вчера распаковали из большой коробки с мамиными книгами. Девочка открыла книжку-раскраску про русалочку Ариэль и стала подбирать карандаши по цвету, соответствующему образцу картинки.
— А это кто? — услышала девочка голос друга.
Сашенька подняла глаза и увидела, что на столе на стопке книг, как на табурете, сидит домовой и внимательно рассматривает картинку в раскраске.
— Это русалочка Ариэль…
— Русалочка? А почему у нее рыбий хвост?
— Она же в воде живет. Это чтобы ей удобней было плавать.
— А кто это нарисовал? — вдруг, прищурив глаза, спросил дедушка-домовой.
— Это художники из американской компании…
— А! Ну, это может у них в Америке русалки с хвостами, а у нас с ногами, — заключил домовой и, продолжая рассматривать глянцевый рисунок, спросил: — Она, что, утопленница?
— Утопленница?! Да ты что! У нее папа Морской царь!
— Да? Странно… А почему у нее тогда волосы рыжие? У нас те, что русалками рождены, с зелеными волосами. Это только у утопленниц могут быть и рыжие, и русые, и черные волосы. А это кто еще? — продолжал допытываться домовой, забрав раскраску к себе и рассматривая картинки дальше.
— Это мальчик-русалка, друг Ариэль.
— Значит, водяной.
— Нет! Мальчик-русалка.
— Нет, русалками бывают только девушки. А если это русалченок, тогда, значит, водяной: Морской, Речной, Болотный царь или там Хозяин омута какой-нибудь. У каждого Хранителя своя работа есть, а так, без дела, только беды творятся.
— Тебе мультфильм посмотреть нужно, тогда все и поймешь, — исчерпав доводы в попытках объяснить домовому, почему художники именно так все изобразили, сказала Сашенька.
— Не буду я никакой фильм смотреть. А пойдем-ка, я тебя лучше с подругой своей познакомлю. Она здесь недалеко живет. Тогда ты все сама увидишь и поймешь! — предложил домовой девочке.
— Я боюсь, мама не отпустит…
— А ты скажи ей, что погулять идешь. И Сан Саныча с собой возьми. Его все хранители наших мест знают и любят. Он пес обстоятельный: как скажет, так и сделает.
— Скажет? Но ведь собаки не говорят…
— С людьми не говорят, а с нами говорят. Раньше и люди были, с которыми зверь говорить мог. Да времена другие настали: забыли люди, что мир един и все в нем связано, — удрученно вздохнул домовой и тут же словно спохватился: — Нечего горевать да слезы лить по прошлому: что прошло, то не воротишь. Мир он как был светел, так светлым и остался. А нам с тобой пора в дорогу. Да, только краюху хлеба с собой взять не забудь: нет для моей подружки лакомства более желанного, чем хлеб, испеченный человеком.
Сашенька сложила карандаши, закрыла раскраску, вышла из-за стола, прошла на кухню, где на столе стояло плетеное блюдо с нарезанным хлебом, накрытое красивым вышитым полотенцем. Это полотенце и много других красивых вышитых вещей они с мамой нашли в старом сундуке на чердаке дома. Девочка тогда с удивлением узнала, что все эти необыкновенные вещи вышивались еще бабушкиной бабушкой и ее сестрами. Сашенька приподняла край полотенца и взяла пару кусочков свежего черного ржаного хлеба. Про этот хлеб папа говорил, что он вкуснее пирожных, и вот теперь о том же ей сказал домовой. За этим занятием застала ее мама:
— Что, уже проголодалась? Потерпи немного, скоро папа придет — обедать будем, — с этими словами Елена Петровна сняла с крючка передник и стала повязывать его.
— Мама, а можно я гулять пойду. Я Сан Саныча с собой возьму: меня никто и не обидит.
— Ну, обижать тут особенно некому, — вдруг рассмеялась мама. — Свои не обидят, а про чужих пока не слышно. Но все равно, возьми Сан Саныча: не даст тебе заблудиться. И к обеду прибегай!
Сашенька выбежала на крыльцо, где ее уже ждал домовой, сидя верхом на Сан Саныче, как на скакуне.
— Меня отпустили! — радостно сообщила девочка своим друзьям. — Так что можно идти!
Сан Саныч пошел со двора в сторону старого оврага. Сашенька еще не была в той стороне. Она взяла собаку за ошейник и пошла рядом. Домовой ехал на собаке, как князь на коне, и что-то ел, потом стряхнул что-то с рук и сказал:
— Да, добрая греча уродилась!
— Ты что, так крупу ел?
— Да, а как ты думаешь, я знать буду, хороший ли урожай был у моих хозяев? Я ж не полевик, чтобы на корню урожай видеть, у меня и других дел много!
— В наше время крупу в магазине покупают, а не в поле растят! И не наш это урожай!
— Как это не наш?! — от возмущения домовой чуть не упал с собаки. — Наш, коли есть мы будем! А в магазине откуда греча взялась? На полках выросла? Потому и растеряли люди свои способности, что природе верить перестали и про подмогу друг другу не только видимую забыли.
Меж тем тропинка свернула к небольшой заводи. В этом месте маленькая речушка делала крутой поворот и широко растекалась. К самой воде склонилась раскидистая ива, образуя ветками небольшой шалаш.
— Ну вот мы и пришли! — деловито заметил домовой.
Сан Саныч лег, давая старичку спуститься на землю. Старик-домовой, покряхтывая, слез со своего «коня» и поклонился дереву, у которого они остановились:
— Здравствуй, матушка Ива, будь добра, пропусти нас во владения свои, распрями путь дороженьку!
Сашенька с удивлением увидела, что ива пошевелила ветвями.
«Наверное, ветер», — успокоила она себя, и тут же с удивлением увидела, что под ветвями открылась дорожка.
— Спасибо тебе, матушка Ива! — поклонился домовой дереву.
Сашенька по сказкам помнила, что нужно всегда говорить «спасибо» за любую оказанную услугу и не обязательно человеку, но повторить за домовым «спасибо» дереву оказалось очень сложным.
«Ему хорошо», — подумала девочка про старого домового: — «Его никто не видит. А так, что люди подумать могут?»
— А ты не бойся, никто ничего не подумает! Людям дела нет, во что дети играют и что для себя придумывают!
— Но ведь я ничего не сказала! — возмутилась Саша, ей было стыдно, что домовой понял ее мысли.
— И не надо! Достаточно того, что ты подумала! Правда, Сан Саныч?
Сан Саныч завилял хвостом и старался всем своим видом показать, что это так.
— Хочешь поблагодарить — благодари и ни на кого не оглядывайся. Неблагодарный человек ничего и не заметит, а если заметит и засмеется, то это он совесть свою уговаривает, чтобы не просыпалась.
Сашенька повернулась к дереву, поклонилась ему, как это только что делал домовой, и прошептала:
— Спасибо тебе, матушка Ива! — и девочке показалось, что дерево как-то особенно качнулось, будто отвечая на ее слова. — Спасибо и тебе, дедушка, и тебе, Сан Саныч! — поддаваясь внутреннему порыву, произнесла Саша.
— Ну, молодец! Уроки быстро понимаешь! Теперь тебя можно с другими Хранителями знакомить, не подведешь! — похвалил Сашеньку старый домовой. — Но нам пора! Твоя матушка на обед тебя ждет, а нам еще в гости сходить нужно, подружку мою навестить, — с этими словами старичок нырнул под ветки ивы на открывшуюся дорожку.
Сашенька и Сан Саныч последовали за ним. Они шли вдоль речки, которая вдруг стала большой и полноводной. Вокруг стрекотали кузнечики, пели птицы и квакали лягушки. Саше казалось, что все это многообразие звуков сливается в единую песню, и она даже слова начинает различать. Но вспомнила, что поет и говорит только человек, и снова вокруг нее возникли не связанные между собой звуки, издаваемые разными животными. Домовой оглянулся, внимательно посмотрел на Сашеньку и покачал головой.
Впереди на старой коряге, как в кресле, сидела зеленоволосая женщина в белом длинном платье. Перед ней в воздухе висел сплетенный венок, он служил рамой необычному зеркалу, с которого капала вода. Русалка сосредоточенно расчесывала свои волосы, похожие на водоросли, и пела ту самую песню, которая Саше послышалась раньше в многообразии звуков леса.
— Здравствуй, сестрица! А мы тебе гостинчик принесли, — сказал домовой, присаживаясь рядом с русалкой на корягу.
Женщина прекратила петь и расчесывать волосы, повернула голову и окинула пришедших взглядом своих синих, глубоких, как омут, глаз:
— Здравствуйте, гости дорогие! С чем пожаловали? Я вижу новый человечек с вами пришел, — с этими словами русалка убрала гребень в рукав, и необычное зеркало упало водяным каскадом в реку, по которой поплыл тот самый венок, что служил рамой русалкиному зеркалу.
— Здравствуйте! Меня зовут Саша! — и девочка протянула женщине хлеб: — А это для Вас. Дедушка-домовой сказал, что Вы его очень любите.
— Да, нет ничего вкуснее свежего хлеба. Только сейчас есть нам его редко приходится, хотя за полями с яровыми следим как и встарь.
Русалка взяла из рук девочки хлеб, встала с коряги и пошла к воде. Сашенька с изумлением увидела, что она не касается ногами земли, от этого открытия девочке стало жутко.
— А ты не бойся, девонька, мало ли, что люди о нас навыдумывают. Люди часто сами себя пугают тем, что не совсем им понятно, и тем, что кажется им невероятным, — русалка развернулась и внимательно посмотрела на Сашеньку: — Девонька, а ты не молчи. Спрашивай, что спросить хочешь. Каков спрос, таков и ответ.
— А как мне спрашивать, если я не знаю, как к Вам обратиться, не знаю как Вас зовут? — смутилась девочка.
— Имя мое хочешь узнать? Извини, но его сказать не могу. Оно есть у меня, но одно лишь, заветное. А так зови меня просто Русалкой.
— А почему имя назвать нельзя? Вот меня зовут Сашей, имя мое Александра. И ничего страшного нет в том, что другие мое имя знают! — искренне возмутилась девочка, помнившая, как мама говорила ей о том, что не прилично не называть своего имени при знакомстве.
— Ничего страшного, говоришь? Для человека может быть… А хранитель в рабство из-за этого попасть может. Вот возьмет колдун имя и привяжет его к какой-нибудь вещи, вот тогда хранитель в раба этой вещи превращается и хозяину этой вещи служит и не только в добрых делах, а чаще всего в злых. Вот потому-то мы и бережем свои имена, как зеницу ока.
— А Вы эту речку храните? — немного осмелев, спросила Сашенька, желая перевести разговор на другую тему.
— Я? Нет, — рассмеялась женщина. — Я в этой реке живу, как и мои сестры, а хранит ее наш водяной. А я — русалка. Мы следим, чтобы растения: деревья, цветы, кустарники — могли свой род продолжить, чтобы хлеб мог новый урожай дать.
— А почему в сказках говорится, что вы топите людей? — уже совсем осмелев, задала Сашенька давно интересующий ее вопрос, на который никак не могла ответить, просматривая мультфильм про Ариэль и в очередной раз читая сказку Андерсена «Русалочка».
— Это очень сложный вопрос, и ответ на него не может быть простым. Наша жизнь спокойная, как вода в реке, вот иногда спокойствия и хочется добавить в суетную жизнь человека, — русалка прошлась по поверхности воды, даже не всколыхнув ее, затем вернулась на свою корягу, где не встревая в их беседу сидел домовой. — Теперь человека мы сторонимся, а бывало с людьми даже и роднились. Только опасна для нас суетность вашего мира, а для вас — спокойствие и тишина нашего.
— Чем опасно спокойствие вашего мира для нас, я понимаю: человек не может жить в воде, он тонет. А чем может быть опасен для вас наш мир? Ну, разве только, что люди мусор в воду бросают…
— Мусор? Да, это очень плохо. А ты действительно хочешь это узнать, чем для нас опасны люди? — русалка испытывающее посмотрела на Сашу. — Ну, если тебе по-настоящему это интересно, тогда расскажу тебе сказку про сыновью любовь.
Русалчёнок или сыновья любовь
Давно это было на земле, на русской. Жил в одном селе Иван-молодец. Хорош был собой, да и на работу скор да удачлив. Жил, не тужил: дело само в руках делалось, а в голове песни складывались. Прошло время. Решил Иван жену-молоду взять. А кого? Много девушек вокруг, да ни к одной сердце не лежит. Так и шло время.
Как-то раз вышел Иван на реку рыбицы поудить. Глядь, а на берегу красна девица сидит, на Ивана поглядывает да смеется.
— Здравствуй, девица-красавица, — говорит ей Иван. — Кто ты? Из какого села? Не видал я тебя здесь раньше.
— Конечно, не видал. Ведь от людей мы хоронимся. Я — дочь речного царя. Зовут меня Игной. Возьми меня в жены, но только помни: закричишь на меня, придется мне уйти, даже если сама того не пожелаю.
Согласился Иван. Еще бы, не найти среди людей красавицы равной Игне, не найти и хозяйки для дома лучше. Да и характером молодуха вышла хорошим: покладистым, добрым. Хорошо жили молодые, любили друг друга, ладили между собой. Прошло время. Родился у них крепкий малыш, радовал отца и мать. Все хорошо вроде. Да потянуло Ивана к людям. Всем хороша Игна, да не человек. А человеку человек нужен. Злиться наш Иван стал, все ему не так, да не эдак. Игна молчит, боится, не выдержит муж, накричит, и тогда прощай муж, прощай сын, заставит отец вернуться в речной замок. А Иван помнит уговор, старается сдержать крик. Да не выдержал, накричал однажды на жену из-за пустяка. Опомнился, а по избе только ручеек пробежал. Исчезла Игна.
Стал Иван жить один, растить сына. Да только что ни день все жену вспоминает. Уж и свет стал не мил без нее. Собрался Иван, отдал сына сестре, а сам ушел жену свою искать. Да так и сгинул, не вернулся. А мальчишечка рос-рос. Когда исполнилось пареньку лет пять. Занемог малыш. Думали люди, богу душу отдаст. Но поднялось вдруг облако из колодца, зашло в избу и окутало малыша, как одеялом. Проснулся малыш на следующий день, а хворобы как ни бывало. Еще один случай с ним произошел, когда ему уже было годков восемь. По весне отправились ребята на реку смотреть, как лед идет. Долго смеялись и шумели, видя, как льдины, подталкивая друг друга, переворачиваясь, треща, будто ругаясь, двигались вниз по реке. Вдруг на одной из льдин все увидели маленький черненький комочек — щенок. Как его туда занесло? Щенок от испуга прижался к льдине и только повизгивает. Жалко стало всем собачонка. Да разве поможешь? Где там, и самому живым не выйти, только сунься. Но паренек наш долго раздумывать не стал, бросился к воде и прыг на ближнюю большую льдину. Так с льдины на льдину добрался наш мальчишка до щенка, подхватил его и пустился в обратный путь. Все бы хорошо, да выбрал одну льдину неудачно и провалился в холодную ледяную воду. Ему бы собаку бросить да самому выбираться, а он прижал к себе щенка покрепче и старается выплыть. Да где там! Разве с весенней рекой поспоришь? Смотрят люди с берега: не видно мальца, видно утоп. Вдруг поднялась огромная волна, выбросила паренька на берег и обратно откатила. А мальчишечка так и остался лежать, крепко прижав к себе щенка. Не сразу люди сообразили, что произошло. А когда пришли в себя, бросились к мальчику. Кто руки-ноги растирает, кто в теплое и сухое одевает, кто его к себе вести хочет, чтобы жаром баньки да крепким чайком победить холод зимней воды. Поняли в тот раз люди, что не совсем мать сына оставила: старается за ним посматривать, чтобы помочь ему в трудную минуту. Ведь болит за дитя сердце материнское не только у людей. И прозвали тогда паренька Русалченком, а настоящее его имя позабыли. Шло время, и вот уже минуло мальцу пятнадцать лет. Тогда и рассказала Русалченку тетка обо всем, что знала о родителях. И говорит ей паренек:
— Тетушка, милая, благослови меня в дорогу. Пойду отца-мать искать. Глядишь, узнаю что-нибудь.
Снарядила его тетка в дорогу, а на прощание сказала:
— Помогай всем, кто помощи просит, помогут и тебе, когда надо станет. Делись хлебом с голодным, водою с жаждущим. Помни: всякое деяние возвращается к человеку, умноженное многократно. Добро добром и возвращается, а зло только злом и обернется. Ступай с богом.
Пошел малец, а в какую сторону путь держать не знает и у кого про дорогу расспросить не ведает. Так и шел, оставляя сзади дороги да тропинки, леса да поля, села да города. И вот как-то прилег отдохнуть в тени деревьев у реки и слышит, будто тоненький голосок кричит. Пошел Русалченок на этот голосок. И что же видит? Молодой жук-олень борется с человечком ростом с мизинец на детской ручке. Вот-вот одолеет и пробьет человечка своим рогом. Тут Русалченок схватил жука за крылья, поднял и говорит ему:
— Что, вояка, а не лучше ли в мире жить? Лети, да не забывай, что дракой добьешься малого, а миром многого, если не всего.
С этими словами отпустил Русалченок жука. А человечек, отряхнув свою одежду, заговорил:
— Спасибо, тебе, мальчик, за помощь. Убил бы меня проклятый жук. Да видно судьба мне и дальше жить, свой лес сторожить.
— Как ты можешь, дедушка, лес сторожить, когда тебя самого чуть простой жук не забодал? — рассмеялся Русалченок.
— Ни скажи. Моя сила в моем посохе. А жук на меня напал, когда я отложил его, чтобы росою умыться. А если посох у меня в руках, со мной не справится даже великан. Скажи, а зачем ты забрел так далеко в леса, куда и охотники побаиваются заходить?
Рассказал тут Русалченок свою историю. Выслушал его лесовичек и говорит:
— Я не могу тебе помочь, не знаю я, где находится замок речного царя… Постой! Тебе надо послушать птиц-ведуний. Они то, может, и знают что-то. Вороны-ведуньи слетаются на тысячелетний дуб, что растет в моем лесу. Спрячу я тебя под деревом, а сам расспрошу их обо всем. Держи ухо востро, запоминай все, что скажут ведуньи.
Повел лесовичек Русалченка к старому дубу. Там построил шалаш из веток, мха и травы, так, что никто не отличит его от кустарника, и посадил в него парнишку. Закончив приготовления, наши друзья стали ожидать появления вещих птиц. Скоро вороны стали слетаться. Когда все ведуньи были на месте, старшая из них сказала:
— Я сегодня была в речном замке. Там готовятся встретить мужа одной русалки — дочери речного царя.
— А где он находится, этот речной замок? — спросил лесовичек.
— Надо лететь сорок дней и ночей в ту сторону, где восходит солнце. Там, у берега океана стоит прекрасный замок речного царя, младшего брата царя морей и океанов.
— Зря они готовятся к встрече, — отозвалась одна из птиц.
— Почему же зря? — удивилась другая. — Я сегодня только была у принцессы фей. У нее целых двенадцать лет Иван был в рабстве. Он должен был молча сносить оскорбления, наносимые ему своенравной принцессой. Это условие поставил речной царь. За несколько неосторожных слов Иван теперь расплачивается двенадцатью годами рабства. Но через несколько дней оно закончится, и Иван встретит свою возлюбленную жену.
— Встретить то встретит. А вот забрать с собой не сможет. Криком своим лишил Иван свою жену возможности по земле ходить. Может Игна теперь лишь ручьем по земле разлиться, лишь облачком стать. А вот человеческий облик может она теперь лишь в доме отца иметь. Таково заклятие, наложенное на род водяных царей. А потому водяной народ и сторонится людей, для которых бранное слово — обычное дело.
— Неужели ничто не может снять это заклятие? Неужели Игна никогда не будет вновь женой Ивана, и двенадцать лет он провел в неволе напрасно? — спросила гостья принцессы фей.
— Есть одно средство, но для его исполнения необходимо, чтобы живой человек добровольно отдал ей свою душу. Только тогда Игна станет человеком. Но ни один человек, я хорошо знаю это племя не согласится отдать свою душу за другого.
И тут все птицы на перебой стали спрашивать:
— А как человек может отдать свою душу другому? — Это им очень хотелось знать.
— Далеко-далеко на Севере, там, где светит Полярная звезда — звезда вокруг которой хороводом ходят звезды, Луна и Солнце, живет старуха Время. Только она одна может исполнить это. А ты, человек, лежащий под дубом, слушай и вникай. Если захочешь помочь своей матери, отправляйся еще до вечерней зари, а то опоздаешь. Старуха Время отправится к звездам, а вернется лишь через несколько тысяч лет. Для нее это пустяк, а тебе не дождаться.
О многом еще говорили ведуньи, но Русалченка уже ничего не интересовало. Он думал об отце с матерью. Мальчик принял решение и отправился к старухе Времени. И лишь одна мысль тревожила его: «Успеть!». И он успел. Пришел, когда старуха Время садилась на свою метлу, чтобы улететь к звездам. Русалченок все рассказал старухе, что знал об отце и матери, что видел за время своего путешествия. Посмотрела на него Время и говорит:
— Взгляни, как ты молод! Неужели тебе не жаль своей юности, неужели не хочется тебе еще пожить, посмотреть свет белый?
— Хочется, бабушка, — отвечает мальчик. — Как не хотеть? Да только не могу я один жизни радоваться, когда отцу и матери тяжело! Делай скорее дело, не томи ожиданием.
Сварила старуха какое-то зелье, дала выпить пареньку. Впал он в глубокий вечный сон. Вздохнула старуха Время, села на метлу и улетела.
А тем временем мать мальчика почувствовала, что не может больше спускаться в воду, как это бывало раньше, что тесно ей в отцовом подводном замке. Выплыла она на берег, вышла из воды и так осталась на земле: не обратилась в ручеек. Так, стоя на берегу, и встретила она своего мужа. И отправились они в нелегкий путь домой.
Самая старая ворона-ведунья прилетела во дворец речного царя и поделилась новостями о старухе Времени, да о Русалченке. Стал думать речной царь, чем помочь внуку. Сам ничего не придумал и пошел на совет к брату, царю морей и океанов. Долго о чем-то совещались и спорили, и наконец решили: взять мальчика к себе. Пусть не быть ему человеком, но ведь есть в нем часть от владык вод. Так и стал Русалченок царем ручейков и родников. Так и осталось ему навеки вечные пятнадцать лет. А потому так часто и озорничает он, как озорничают мальчишки, только по-своему, по водному.
Рассказывают еще, что около дома Ивана и Игны пробил себе дорогу маленький водный ключик. И что из этого ключика часто выходит мальчик пятнадцати лет и заходит в дом, где когда-то жили Иван и Игна, а сейчас живут их далекие потомки. А еще говорят, что этот ключик для рода, идущего от Ивана и Игны, и лекарь, и помощник; что, напившись из него воды, люди рода набираются сил, так необходимых крестьянину.
— Вот история, так история, — заключил домовой, когда русалка замолчала. — Слово резкое не только русалкам вредит. Люди часто ругаются, они забыли, что слово бранное из дома хранителя гонит. Только засиделись мы, сестрица, у тебя. А Сашеньку матушка к обеду ждет. Пора нам.
— Ну, что ж идите и другой раз приходите. Думаю, Саша, бояться меня впредь уже не будешь.
Распрощались друзья с русалкой и обратно по той же тропинке домой пошли. Вот и ива. Прошли мимо, обернулся домовой, поклонился дереву:
— Спасибо, матушка Ива, что во владения свои пропустила!
За домовым поклонилась иве и Саша. Сан Саныч лег на тропинку, давая домовому взобраться к себе на спину. После чего дружная компания отправилась вдоль оврага к дому. Сашенька успела как раз к обеду. Девочка очень проголодалась и даже нелюбимые щи ей показались необыкновенно вкусными.
