В вагоне пригородного поезда было шумно и людно. За окнами мелькали прекрасные зимние пейзажи бескрайней России. Мужчина средних лет душевно играл на гармошке, протяжно напевая песню группы Любэ: «От Во-о-о-лги до Енисе-е-ея ногами не счесть киломе-е-етры…» — «Рассея-а-а, моя Рассея-аа!» — подпевал ему бойкий дедок в ушанке — «От Волги и до Енисея-а-а!». Песня закончилась, гармонь смолкла. И, как после любой хорошей песни, в вагоне возникло тёплое и доброе молчание. «Эх!» — вздохнул всё тот же дедок,— «Мелко берут! Россия — она от Днепра начинается, а заканчивается аж на Камчатке или в Японском море!» — «А ты, дед, новую песню придумай!» — с улыбкой предложил гармонист. Все рассмеялись. «А что, может и придумаю!» — весело ответил дед, и, переводя тему, посмотрел на красивую молодую женщину в русском платке: «А ты, красавица, куда едешь?» Красавица взглянула на него, улыбнулась и с явным иностранным акцентом ответила: «Домой!».
Молодая женщина вышла на безлюдной станции, на которой — ни столба, ни скамеечки. Тёплая дублёнка, валенки, красивый русский платок поверх тёплой шапки. Никто бы даже не подумал, что перед ними стоит иностранка. Только модный чемодан на колёсиках выдавал её. До деревни ещё нужно было идти по узкой протоптанной тропинке километра два. Она надела тёплые пуховые варежки, бодро потянула ручку чемодана и пошла вперёд. «Скоро буду дома!» — радостно подумала красавица.
Ещё полгода назад подающая большие надежды журналистка Инга Йокинен из Финляндии не могла предположить, что она так изменит свою жизнь. Прекрасная квартира в центре Хельсинки. Любимая работа. Бесчисленное количество поклонников. Поездки и путешествия. Не было только одного, не было, как ей казалось, самого важного — Любви. Она уже была готова разувериться в Любви и начать строить свою жизнь по расчёту, выйдя замуж за коллегу, уверенного в себе и надёжного мужчину. Но что-то внутри мешало ей сделать этот шаг. И вот, однажды ей неожиданно предложили поехать на кинофестиваль в Россию, родину её бабушки.
Город Сочи встретил своей жарой и удивительно тёмными ночами. Хороший друг, русский журналист Вася Ершов, увидев Ингу, выходящую из здания аэропорта, сразу же заключил её в тёплые объятья: «Ну, наконец-то, — рассмеялся он, — выбралась из своей Европы». Нужно сказать, что Инга прекрасно владела русским языком: обучение детей русскому языку было важной традицией их семьи.
Сам фестиваль, обслуживание — всё было очень на высоком уровне, но Инге и тут чего-то не хватало. Они сидели с Васей за столиком в баре, пили разноцветные коктейли и смотрели на танцующих людей, слушали клубную музыку.
Инга поймала скучающий взгляд Васи. «Что-то не так?» — взглядом спросила она. Вася понял её мысленный вопрос и вслух ответил: «Сейчас бы в деревню к деду!». Он на мгновенье замолчал, а потом мечтательно добавил: «Банька жаркая с берёзовым веником, крепкий чай со смородиной, тёплая печка... А поутру, по морозцу, на речку или в лес…». Инга тоже мечтательно притихла. На душе отчего-то стало тепло-тепло и никуда не хотелось спешить. Она словно не замечала обстановки бара, и тем более не слышала клубной музыки, а уже была там, в деревенском доме, у тёплой печки, пила ароматный чай. «Возьми меня с собой!» — неожиданно предложила она. Вася вначале оторопел, затем согласился. «Хорошо, но только помни — ты сама об этом просила!» — заговорщицки предупредил он.
И вот, спустя два месяца, когда им обоим выдался отпуск, они поехали в русскую деревню.
— Ты куда так нарядилась? — спросил Вася, критично разглядывая Ингину брендовую одежду, модные туфли, яркий макияж, и, главное, — внушительный багаж. Инга виновато улыбнулась ему.
— Ладно, хоть шпильки не надела. — Поубавил гнев Вася. — А вещей куда столько взяла — ты что, наряды там каждый день собралась менять?
— Здесь только всё необходимое, — скромно сказала Инга, прикрывая собой большую сумку на ремне и два чемодана.
— Ну ладно, — смирился Вася, поддаваясь женскому обаянию Инги. Потопали, такси здесь не работает. Так что два километра пешком. И фитнеса не надо. Получай настоящую Россию!
Инга взяла оставшийся чемодан и пошла следом за Васей.
Через полкилометра пришлось остановиться на привал. Инга устала и уже успела натереть ноги. В горле пересохло, она достала минеральную воду из сумки и стала пить.
— Ты, главное, если увидишь медведя… — с серьёзным лицом начал говорить Вася, — Инга при этом чуть не поперхнулась минеральной водой. Вася, выдержав должную паузу, продолжил, — найди дубину, ложись и притворись мёртвой.
— Ну, про мёртвую-то я слышала, а дубина-то зачем? — спросила Инга.
— Как зачем? Он тебя обнюхает, отвернётся. А ты его — бац! Вот тебе и мясо, и шуба! У нас в старину так каждая баба умела делать, — добавил он, еле скрывая улыбку.
— Ну, ты! — рассерженно посмотрела на Васю Инга, затем рассмеялась и добавила. — А то я уже поверила. Ты меня совсем за дурочку не принимай!
— А я слышала, что в старину в России медведей держали как домашних животных, — совсем успокоившись, вспомнила Инга.
— Может и держали, — ответил Вася, — это у Степана спросить надо. Он про старину много знает. Вставай, идти пора, — добавил Вася, вставая.
— Что за Степан? — спросила Инга, поправляя непослушную прядь волос.
— Скоро увидишь. Настоящий русский мужик! — гордо сказал Вася, — у нас в деревне всё настоящее!
Инга рассмеялась и весело пошла вслед за ним.
Утро было прохладное, ясное, солнечное. На траве лежала обильная роса, нежно и звонко пели птицы. Прекрасное утро для сенокоса. Косарь был одет в просторную льняную рубаху, в широких и крепких плечах чувствовалась необычайная сила. Коса пела в его руках, и трава послушно ложилась широкими рядами. Инга остановилась, заворожённая зрелищем. Косарь тоже остановился, поднял глаза, их взгляды встретились. Его глаза были строгими и внимательными, Инга почувствовала смущение и отвела взгляд.
— Привет, Степан! — махнул ему рукой Вася.
— Утро доброе! — ответил косарь, затем степенно подошёл к ним и поздоровался с Васей уже за руку.
— Ого! — произнёс Вася, когда почувствовал, какая сила у него в руках, — это тебе не ручку в руках держать и не по клавиатуре щёлкать! — восхищённо продолжил он.
— Присоединяйся! — по-дружески предложил Степан.
— Обязательно! Только с дедом поздороваюсь да пыль дорожную смою, — отпарировал Вася.
Оба засмеялись.
Степан поднял с поля траву, бережно протёр косу и начал точить. Инга увидела, что вблизи этот русский богатырь ещё выше, чем кажется.
— Вот! — снова вступил в разговор Вася, — привёз коллегу из Финляндии, настоящую Россию буду показывать.
Степан усмехнулся, глядя на Ингу, уже вовсю отмахивающуюся от налетевших из сырой травы комаров и мошек.
— А выдержит? Не сбежит? — с иронией спросил он.
Инга гордо подняла голову и, к удивлению Степана, на хорошем русском языке, но всё же с акцентом ответила:
— Не сбегу! У меня бабушка русская!
— А… — многозначительно, но всё с той же иронией протянул Степан, — Ну, бывайте, — сказал он уже Василию, — пока роса, косить надо.
— Коси, коса, пока роса, — вспомнил Вася русскую поговорку, — увидимся ещё!
Путники пошли дальше. А сзади снова запела стремительными и точными движениями Степанова коса.
Дед во дворе доил козу. Струйки белого парного молока попадали прямо в ведёрко. Дед улыбался и приговаривал: «Красуня моя, ай да умница! Ай да разумница!». Увидев гостей, он радостно вскочил и побежал навстречу, приговаривая:
— Вася! Какими судьбами! Позвонил бы хоть, — крепко обнял Васю, а затем Ингу. Чуть отошёл от радости и спросил. — А это кто с тобой, никак невеста твоя, внучок?
— Нет, дед, это Инга, коллега из Финляндии.
— Жаль, что не невеста, но всё равно очень приятно, — сказал дед и представился, протянув руку, — Василий Петрович. Этого шалопая в честь меня назвали, — дед с любовью посмотрел на внука.
Они, действительно, были очень похожи друг на друга.
— Ну, что стоим-то, проходите в дом! — предложил он, не переставая широко улыбаться.
В доме было просто и уютно. Дед быстро организовал чай с ароматным мёдом, затопил баньку.
— Иди, что ли, Вася, воды натаскай! — предложил он внуку.
— Да легко! — браво ответил Вася, подхватил вёдра и вышел на улицу.
Он вышел за ворота и замер. От колодца с коромыслом на плечах шла прекрасная девушка. Большие ясные глаза, тугая русая коса, затаённая улыбка на устах, стройный стан. Она шла так легко и грациозно, что, казалось, будто это не она несёт тяжёлые ведра с водой, а они сами плывут по воздуху рядом с ней, соединённые коромыслом. Юбка ниже колен и аккуратная блузка с красивой вышивкой только подчёркивали её девичью красоту. Проходя мимо Василия, девушка подняла глаза и тотчас опустила, смутившись от его восхищённого взора. «Здравствуй, Василий!» — ласковым голосом сказала она. «Здравствуй… те! — всё ещё находясь в прострации, ответил Василий, — Алёнка, ты что ли?». Алёнка лишь улыбнулась в ответ и пошла дальше. Только когда она скрылась за поворотом, Вася смог пошевелиться, увидел вёдра в руках, вспомнил зачем вышел и направился к колодцу.
Домой он вернулся задумчивый. Инга и дед уже пили чай.
— Алёнку, что ли, увидел? — сразу смекнул дед.
— Угу… — только и вымолвил Вася, затем, немного отойдя, добавил. — Подросла-то как!
— Расцвела! — поправил его дед, — за ней полрайона увивается, замуж зовут. А она, умница девка, ни-ни… Любви ждёт!
— Любви… — задумчиво повторил за ним Вася и, словно осознав что-то, улыбнулся, — Любовь — это хорошо! — И он уже энергично сел за стол, стал пить со всеми чай.
Инга внимательно посмотрела на Васю, затем на деда, и улыбнулась широкой улыбкой. Дед заметил её взгляд и подмигнул ей в ответ, ведь они оба только что узнали новую прекрасную тайну.
Банька и правда была чудесная. Наполняли её запахи дерева и берёзового веника, знакомые Инге с детства. Бабушка ещё всегда добавляла в берёзовые веники ветку смородины. "Так душистее!" — приговаривала она, научая внучку вязать веники. "Бабушкина внучка!" — по-фински говорил отец про Ингу, когда в ней проявлялось что-то русское. Инга обожала ходить босиком, знала и любила русские народные песни, когда начинала танцевать, то и дело прорывались наружу откуда-то из глубины чёткие и звучные движения русской кадрили. Сейчас же она лежала на банном полке и блаженно вспоминала детство. Вдосталь напарившись и намывшись, она накинула лёгкое платье и вышла из бани.
Во дворе стоял дед Василий.
— С лёгким паром! С лёгким паром! — ласково проговорил он. — Как тебе банька?
— Спасибо! Очень хорошо! — всё ещё находясь в блаженстве, ответила Инга. — Словно заново родилась!
— А я что говорю! — подхватил дед. — Баня — это святое дело! Пойдём теперь чай из самовара пить, — важно сказал он, — а в баню Ваську отправим, пусть тоже заново родится.
Самовар был знатный, старинный. Вода в нём закипала от углей. Что-то магическое и завораживающее было даже в простом действии наливания чая в чашку. Словно поворачиваешь ключик и открываешь дверцу в старину. Мёд с сосновой пыльцой на столе. Как утверждает дед Василий, очень полезной для здоровья. И всё, что для счастья надо. Окно было открыто, лишь занавешено шторой, чтобы дом не перегревался от солнечных лучей. С улицы в избу доносился весёлый детский смех. Дед Василий подошёл к окну и отдёрнул штору:
— А! Это опять Степан ребятню на лошади катает! — сказал дед.
Инга увидела, как невдалеке на лугу тот косарь, которого видели утром,подсаживал на лошадь русоволосую девочку лет шести. Девочка поднялась на лошадь, села поудобнее и крепко взялась за гриву. Степан подхватил поводья и повёл лошадь по кругу. Девочка сидела на лошади гордая и счастливая, вся светилась от счастья. Чуть в сторонке толпа ребятишек в возрасте от двух до десяти лет с нетерпением ожидала своей очереди.
— Хороший он мужик! — заключил дед, увидев восхищённый взгляд Инги, наблюдавшей за Степаном. — Умный, работящий. Жену ему хорошую надо! — добавил он и подмигнул.
Инга смутилась. Тут они оба увидели, что к толпе ребятишек подошла красивая молодая девушка.
— Так вот, вроде, кандидатки-то есть! — сказала Инга.
— Анжела-то? — спросил дед, взглянув на девушку. — Племянница бабы Мани, — пояснил он и продолжил, — кандидатка, тоже мне. Степан-то ей нравится, да ей город подавай, жизнь сытую, комфортную. А Степану нужна та, что в деревне сможет жить, детишек нарожает. Он вон как детей любит! А какие детишки-то будут умные да пригожие, — мечтательно произнёс дед и посмотрел на Ингу так, словно она имела к этому непосредственное отношение.
Инга чуть чаем не обожглась. И вновь посмотрела в окно. Теперь Степан уже сажал на коня маленького озорного мальчишку. Маленький мальчик важно ехал на лошади, но, несмотря на возраст, во всей этой маленькой детской фигурке уже ощущалась будущая мужская стать, сильный характер, воля. В отличие от взрослых, дети никогда не чувствуют себя малыми детьми, несмышлёнышами.
Инга снова посмотрела на Степана. Широкоплечий, высокий, сильный. Добрые синие глаза с насмешливыми искринками. Дед Василий прав. Он уже никогда не впишется в город, он перерос его. Правила города стали ему малы, жмут, как неудобные ботинки, галстук и тесный пиджак. Удобная русская народная одежда изо льна, конопли или даже крапивы с обережной вышивкой, обязательно с поясом, — вот его выбор, его стезя и жизнь. И жена ему нужна простая и естественная, как он сам. Так думала Инга. Она посмотрела на деда Василия, улыбнулась ему, но ничего не сказала. Ей показалось, что он и так всё понял, все её мысли.
Инга проснулась на полатях. Как и всё в этой поездке, сны тоже были удивительно чудесными.
— Доброе утро! — поприветствовал её Вася, — что снилось-то? Ты так хорошо смеялась во сне.
— Не знаю, — ответила Инга, — не помню уже, но точно что-то хорошее...
— На новом месте приснись жених невесте! — вставил дед не совсем к месту. — Ну что, молодёжь, хотел я с вами побыть, порадоваться вам, да брат прихворнул в городе, нужно съездить, проведать. Пока вы у меня гостите, я съезжу, попроведаю его. Туда-сюда. Справитесь?
— А что ж не справиться? Конечно, справимся! — бодро ответил Вася.
— А я и не сомневался! — так же бодро ответил дед, завязывая котомку. — Козу надо вечером подоить, утром я уже подоил. С остальным сами разберётесь. Если что, на помощь бабу Маню зовите. Ладненько?
Василий и Инга согласно закивали. Дед Василий присел на дорожку.
— Ну, всё, на электричку опаздываю, побегу! Бывайте! — попрощался он и скрылся за дверью.
Иллюстрации Анны Гейдебрехт
