Глава 25
Начало здесь
Глава 24 / Глава 26
– Игина, иди-ка погуляй на улицу, – с порога отдал распоряжение Горбунов прислуге и, быстро разувшись, направился в сп альню матери. Горничная, несмотря на те обстоятельства, которые заставили хозяина приехать домой, а также небольшую головную боль, которая появилась в тот момент, когда хозяйке вдруг стало плохо, хотела было перед уходом немного пофлиртовать, но, сообразив, что сейчас всё же не самый подходящий момент, быстренько удалилась. Вероника лежала на своей кровати бледная с осунувшимся и постаревшим на несколько лет лицом. Увидев Александра, сделала попытку улыбнуться, но это ей не удалось. Вместо улыбки на её, как обычно, густо покрытом косметикой лице появилась какая-то неестественная гримаса. Нижняя губа чуть заметно задрожала, а у краешка правого глаза выступила слеза.
– Вега, что случилось, я же когда уходил, у тебя было всё в погядке? – немного раздражённо заявил муж-сын.
Утром, как обычно, позавтракав свежей отбивной с кровью и запив чашечкой свежеприготовленного кофе, он отправился по своим делам. Однако, чуть позже полудня позвонила Ирина и испуганным голосом сообщила, что хозяйке очень плохо. Не медля ни секунды, Александр сел в машину и помчался домой. Плохое самочувствие его жены-матери, было обстоятельством из ряда вон выходящим. Чтобы ведьма почувствовала себя плохо, должно было произойти что-то достаточно серьёзное.
– Гаскажи мне, что пгоизошло, иначе я не смогу тебе помочь.
Горбунов овладел своими эмоциями и теперь старался говорить мягко, добавив голосу нотки заботы и сострадания. Вероника, собравшись с силами, заговорила слабым голосом так, что ему пришлось немного склониться к её голове, чтобы хорошо расслышать слова.
– Обратный… удар, – медленно, с паузой, произнесла больная, – этот урод… опять влез… в наши дела.
– Кого ты имеешь в виду?
– Столярова. Кого же ещё?
– Что в этот газ пгоизошло?
– Хорошо, ещё… что эта тёлка… была рядом. Я смогла немного… подпитаться её энергией. Иначе ещё хуже… было бы.
– Хватит гассуждать. Ты мне скажи, что всё-таки пгоизошло, – Горбунов вновь начал раздражаться.
– Он отвёз… своего дружка… Никодиму.
Голос Вероники был всё таким же тихим. Слова давались с трудом, и она часто делала небольшие паузы, чтобы набрать в лёгкие новую порцию воздуха.
– Опять Никодим нагисовался на нашем гогизонте, – злобно, сквозь зубы, процедил понявший, что произошло, и ещё больше закипающий Александр. – А я тебе говогил, что не надо делать погчу этому алкашу. Что, не было дгугих способов его убгать? Он и так уже последние дни доживал, так нет, тебе побыстгее захотелось.
Мужчина вскочил со стула и нервно зашагал по комнате, он хорошо помнил тот случай, когда они впервые столкнулись с работой знахаря. Вероника, как практикующая ведьма, не раз оказывала своим клиентам помощь в их “деликатных” просьбах. Некоторым особам нужно было убрать со своего пути жену любовника, кому-то отправить на тот свет конкурента или партнёра по бизнесу. В основном, выполнение таких заказов проходило без каких-либо осложнений. Наведённые на заказанные личности порчи и подселения в их тела сущностей из нижнего астрала с виду походили на обычные болезни. Люди, далёкие от магии, шли в больницу, где им ставили диагнозы и пытались лечить таблетками и уколами. Естественно, всё это не помогало, и человек начинал угасать, что называется, на глазах. Один единственный раз такому вот “больному” кто-то посоветовал обратиться к знахарю Никодиму, а тот пострадавший, вместо того, чтобы послать советчика куда подальше, взял да и поехал к этому самому целителю. Вот тогда ведьма и ощутила силу обратного удара. Несмотря на всевозможные хитрости и защиты, поставленные после ритуала, выгнанная из больного тела порча легко отыскала своего отправителя и изрядно покуражилась над ним. Вероника в то время была ещё полна сил и перенесла это возмездие довольно легко. За последние годы её энергетика заметно истощилась, хотя на внешнем виде это и не отражалось, поэтому то, что “прилетело” в этот раз, было для неё гораздо чувствительней, чем тогда.
– А Столягов как пгонюхал о своём дгужке? – спросил Александр, в очередной раз проходя мимо кровати. – Впгочем, не отвечай. Конечно же, мамашка нажаловалась. С телефоном сейчас даже гебёнок умеет обгащаться.
Мельком взглянув на больную, понял, что не ошибся в своём предположении.
– Пожалуй, за этого дгужка сегдобольного нужно бгаться по сегьёзному. Кстати, ты знаешь, после того, как он вышел из больницы, я пегестал его чувствовать. Такое впечатление, что он пгошёл обгяд имянагечения, и ему дали новое имя. Тепегь, по его стагому имени, я не могу его отсканиговать. Пгиходиться затгачивать массу дополнительной энеггии. Вот только где и когда он успел это сделать? Неужели, это стагик его в своё Иномигье затащил? Если так, то всё окажется гогаздо сегьёзней.
Продолжая расхаживать по комнате и рассуждать, Горбунов мельком бросил взгляд на пострадавшую от своего же колдовства ведьму. Та смотрела на него жалобными и умоляющими глазами.
– Да, да, сейчас я помогу тебе, – увидев страдальческую гримасу, вспомнил тот о её проблеме, от которой немного отвлёкся из-за своих размышлений, – сейчас поделюсь с тобой небольшим количеством силы, ну а потом ты и сама сможешь восстановиться до конца.
Выйдя на улицу, Ирина прошлась вдоль дома к перекрёстку улиц. Не спеша, выкурила сигарету. День, как обычно, был жарким, и она решила полакомиться мороженым. Но тут вспомнила, что свою сумочку с деньгами в спешке оставила в квартире Горбуновых на тумбочке у входа. Отказывать себе в своих желаниях было не в её правилах и, нисколько не расстроившись, девушка решительно застучала каблучками в обратном направлении. “То, что этой мымре поплохело, это её проблема, – рассуждала она, поднимаясь по лестнице, – мне хочется мороженого, и я не намерена ждать, пока сынок приведёт свою мамашу в чувства”.
Подойдя к двери Горбуновых, с радостью обнаружила, что уходя, она недостаточно сильно толкнула дверь, и та не захлопнулась. На цыпочках, чтобы не стучать каблуками, прошла в прихожую. Осторожно, чтобы не нашуметь, взяла с тумбочки свою сумочку и хотела уже было выскользнуть за дверь, как услышала из комнаты хозяйки “подозрительные” звуки. Врождённое любопытство не раз ставило девочку, а затем и девушку, Иру в неловкие, а то и опасные ситуации, однако, она ничего не могла с собой поделать. Это чувство было гораздо сильнее инстинкта самосохранения. Звуки, а точнее стоны хозяйки, становились всё громче, и они не были похожи на стоны умирающего человека. Наоборот, это были вздохи вожделения и наслаждения. Приблизившись к приоткрытой двери комнаты хозяйки, Ирина аккуратно заглянула внутрь. От того, что она увидела, её глаза округлились, а её ухоженные бровки от удивления, казалось, достигли середины лба. Девушка прекрасно понимала, что молодой хозяин – мужчина свободных нравов, но чтобы он занимался любовью со своей матерью, этого она не могла даже и предположить. Намётанный глаз наблюдающей, однако, определил, что тот делает своё дело как-то без огонька, будто вынужденно решил доставить мамочке такое специфическое удовольствие. Лица Александра она не видела, но она могла поклясться, что в это время на нём не отражалось никаких эмоций, а в мыслях он летает где-то далеко от этого места. Вероника же, напротив, распалялась всё больше. Её голос теперь не был тем слабым, еле живым, стоном умирающей старухи. Ирина простояла с раскрытым ртом немало времени, забыв и про мороженое, и про всё вокруг. С каждой минутой звуки, издаваемые её хозяйкой, становились всё более страстными и мощными. От её голоса горничная ощущала потоки энергии, которые она ощущала, как дуновения ветерка, и которые накатывали на неё при каждом возгласе Вероники, каждый раз заставляя девушку чуть заметно вздрагивать.
Но вот оба участника этой любовной сцены издали сладостный крик, возвещавший о достижении максимального пика наслаждения. Вслед за финальным стоном, послышался страшный, нечеловеческий смех хозяина, от которого у горничной, возбудившейся от того, что она увидела, по спине пробежали мурашки. Ей даже показалось, что голова Александра немного удлинилась, а изо рта показался раздвоенный змеиный язык. Этот смех и видение отрезвили затуманившееся сознание Ирины и она, вспомнив, где сейчас находится и зачем сюда пришла, тихонечко поспешила на выход.
– Ты мой спаситель, – закрыв от полученного удовольствия глаза, прошептала Вероника.
Теперь её зарумянившееся лицо выглядело гораздо моложе, морщинки разгладились, в глазах появился прежний блеск.
– Я твоя должница. Ты столько влил в меня энергии, что я чувствую себя даже лучше, чем до этой трагедии.
– Егунда, – отмахнулся Александр, но про себя отметил, что мысль о долге была весьма неплохая, и, в случае надобности, можно будет этим воспользоваться. – Ты отдыхай. Ского вернётся Игка, и ты сможешь ещё немного попгавить своё здоговье, а мне тепегь нужно доделать то, что ты не успела.
Он хотел сказать по этому поводу что-нибудь более жесткое, но решил не обострять их отношения и молча вышел в свою комнату. Заперев дверь, чтоб никто не помешал осуществлять задуманное, сел возле своего рабочего стола и, обхватив ладонями большой хрустальный шар, вошёл в изменённое состояние сознания.
* * *
– Алло, Коленька, это ты?
Голос соседки звучал встревоженно.
– Наташа, ты всё никак не привыкнешь, что это не городской телефон, а мобильный. По этому номеру кроме меня никого не может быть.
– Не привыкну никак, Коленька, не привыкну.
– Ладно, чего хотела, соседка?
– Так, беда у меня, Коленька, беда.
– Да, чего случилось-то, говори уже.
– Труба у меня потекла, Коленька, в ванной.
– Ну, а Славка-то твой где? Чего он не починит?
– Болеет он ещё. Как от лекаря привезли, так третий день только спит, да покушать встаёт. Он ведь последнее время вообще ничего не ел. Отощал совсем – кожа да кости. Теперь вот сил набирается.
– Хорошо, соседка, сейчас инструменты возьму и приду.
Через пять минут раздался звонок. Наталья Петровна заторопилась открывать дверь. В квартиру вошёл мужчина неопределённого возраста. Издали можно было сказать, что это человек средних лет, но при ближайшем рассмотрении его лицо выглядело гораздо старше. Из-за своеобразного цвета кожи, множества глубоких морщин и прочих следов, присущих заядлым курильщикам и любителям частенько заглядывать в гости к “зелёному змею”, сосед казался стариком.
– Ну, показывай, где у тебя авария, – весело обратился он к женщине, дохнув на неё свежим запахом перегара.
– Вот, Коленька, посмотри.
Наталья Петровна провела мужчину в ванную, где из старенького смесителя на умывальнике текла струйка воды.
– Это ерунда, здесь не труба потекла, а всего лишь уплотнение прохудилось. Это мы быстро тебе починим, – обнадёжил сосед и открыл свой, повидавший немало всяких аварий, чемоданчик.
– Хорошо, хорошо. Ты занимайся здесь, а я пойду на стол соберу, а то и Славика кормить уже пора.
И женщина удалилась на кухню. Через несколько минут оттуда раздалось шкварчание на сковороде, и до чуткого носа сантехника доплыли запахи жареной яичницы на сале. Запахло свеженарезанными огурцами и кинзой. Облизнувшись в предвкушении вкусного обеда, он, действительно, быстро устранил неисправность. Поломка, как он и предполагал, оказалась не очень серьёзной. Вымыв руки под только что отремонтированным краном, сосед важно прошёл на кухню доложить о готовности.
– Всё, соседка, порядок. Авария устранена, можешь спать спокойно.
Хозяйка оглянулась на голос. Она как раз расставляла тарелки. Возле тех, что предназначались работнику и сыну, поставила стопки. Из какого-то закутка достала бутылку водки и, водрузив её на стол возле горячей сковороды с яичницей, сказала:
– Спасибо, Коленька, садись за стол. Я сейчас Славика позову.
В соседней комнате послышались тихие голоса, затем какая-то возня, и в кухню заглянуло заспанное лицо её сына.
– Привет, дядь Коль! – поздоровался тот, и лицо вновь спряталось за дверью. Из ванной донёсся шум воды и довольное фырканье. Ещё через несколько минут мать и сын присоединились за столом к гостю.
– Наливай, сынок, мастеру. Если бы не он, то не знаю к кому и обращаться с такой просьбой.
– Да, брось, соседка, прям делаешь из меня героя, – сделал попытку уменьшить свою значимость Николай, польщённый такой похвалой, и, увидев, что Славка налил водки только ему одному, с укором заметил:
– Ты чего ж это себе не налил?
– Да я, дядь Коль, недавно только лечился.
– Так ты чего, закодировался что ли?
– Та нет, – улыбнулся тот, – просто лечился.
– Ну, так вылечился же, вот за выздоровление давай и выпьем. Я ж не алкаш какой, чтоб самому пить. Давай, давай, от одной стопки ничего не будет.
Хозяин квартиры послушно налил и себе. Чокнулись. Выпили за здоровье. Мужчины с аппетитом приступили к поглощению пищи. Наталья Петровна, улыбаясь, поглядывала на сына, время от времени ложа в рот то маленький кусочек яичницы, то дольку помидора.
– А ты, что ж так плохо ешь, соседка? – ещё более повеселевшим голосом спросил Николай.
Лицо его горело, как праздничный фонарик, на его широком приплюснутом носу, напоминающем нос шимпанзе, проступили красные капиллярные прожилки.
– Давай, выпей с нами, аппетит появится, а то наготовила еды, а сама не ешь.
– Нет, нет, что ты, – запротестовала женщина и отчаянно замахала руками, – я пить не буду, а насчёт еды, так вы на меня не смотрите, сколько мне нужно? Кушайте сами, вы мужики, вам много надо.
В это время Славик налил ещё по одной. Снова выпили за то, чтобы кран в ванной долго работал, потом ещё – за мир во всём мире. Когда бутылка опустела, слегка заплетающимся языком и тыча коротким толстым пальцем, на котором остались следы несмытой смазки, Николай поучал своего соседа:
– Ты, Славка, почему болел? А болел ты потому, что выпил мало. Ты вот на меня посмотри. Я никогда ничем не болею. А почему, я тебя спрошу? А потому, что всегда норму свою выпиваю. Она, брат, лучшее лекарство. Если регулярно употреблять, то никакая зараза к тебе не прицепится.
– Прям, никакая, – попытался возразить Славик, – а кто в прошлом году на костылях с поломанной ногой ходил?
– Так то ж – по неосторожности. Ногу сломать любой человек может. Я же тебе про другие болячки говорю. Ты вон, на друга на своего посмотри, на Андрюху.
– А что Андрюха? – посерьёзнел собеседник.
– Что, что? Как пить бросил, так вообще в больничку попал.
– Но он же тоже по другой причине попал.
– По другой или нет, не знаю, а только как пить бросил, так и залетел на койку.
– Не, ты, дядь Коль, Андрюху не трожь, он мой лучший друг. Я за него…
– Сопляк он, твой друг, – разошёлся пьяный сантехник. – Сопляк и зазнайка. Корчит из себя непонятно кого. Правильным стал. Витьку, вон, вместе с его дружками избил – мусор, видите ли, не туда он бросил. Тьфу. Смотреть на него противно.
– Не, ты на Андрюху не гони, – повысил голос Славка, – я ведь не посмотрю, что ты старше, я…
Он вдруг резко вскочил. Стоящая под ним табуретка с грохотом повалилась за его спиной на пол. Перегнувшись через стол, он схватил сидящего напротив соседа за ворот рубашки и с силой потянул на себя. Тот, не ожидая такого поворота событий, потерял равновесие и, чтобы не упасть, стукнул обеими ладонями по столу. Левая рука раздавила тарелку, и из раны потекла кровь. Под правой оказался кухонный нож. Недолго думая, опершись всем телом на раненую левую руку, сосед сделал резкий, незаметный выпад и острый нож мягко вошёл хозяину квартиры прямо в живот.
– Что ж ты творишь, ирод?! – послышался крик Натальи Петровны. – Ты же его убил!
Славкины руки ослабили хватку, и Николай, отпустив рукоятку ножа, отпрянул от стола, в первое мгновенье не понимая, что произошло, и о чём кричит женщина. Когда разум немного прояснился, он увидел всё ещё стоящего на ногах соседа. Руки того были прижаты к животу, словно тот старался удержать там орудие убийства. Футболка в этом месте начала пропитываться кровью. Раненый посмотрел на своего убийцу непонимающим взглядом, губы шевелились в попытке что-то сказать. Выдавить из себя какие-нибудь слова не получилось. Теряя равновесие, Славка попытался взяться за край стола, но промахнулся и, ухватившись за скатерть, падая потянул её на себя, увлекая за собой всё, что находилось на столе. С грохотом и звоном бьющейся посуды, его тело грузно завалилось на пол.
* * *
– Ну вот, тепегь дгугое дело, – удовлетворенно прошептал Александр, – и никакой “обгатки”.
Он опустил слегка дрожащие руки на подлокотники кресла и, расслабив напряжённое тело, откинулся на его спинку. Сейчас он выглядел сильно уставшим. Под глазами появились синие круги. Растрата такого количества жизненной энергии не прошла бесследно. Сначала возвращение с того света Вероники, затем управление на расстоянии соседом Славки дядей Колей... Манипулировать людьми, находящимися в пределах видимости, было гораздо проще, но те же самые действия, проводимые заочно, требовали гораздо больше усилий. Утешало то, что, наконец-то, они покончили с ещё одним свидетелем его молодости. Старшее поколение не в счёт. Будучи обычным мальчишкой, он с ними почти не контактировал. Но вот друзей Магистр приказал убрать обязательно. “Теперь дело за малым, – улыбнулся про себя Горбунов, – ликвидировать Столярова. На нём Хозяин делал особый акцент”.
– Дело за малым, – вслух повторил он и задумался.
То, что самоуверенному пожилому Алексу казалось весьма простым делом, для молодого Александра вдруг оказалось большой проблемой. “И дело здесь не в самом Столярове, точнее, не только в нём, – рассуждал Горбунов, – этот старик сделал из обычного, опускающегося на дно, мужика сильного соперника. С таким сражаться, конечно, интересно, но с каждым днём становится всё сложнее и опаснее”.
За дверью послышался стук каблучков Ирины.
– Александр Евгеньевич, я пришла, – оповестила та с порога, – вы где? Я могу приступить к своим обязанностям?
– Я здесь, – отозвался Горбунов, повернув защёлку замка, и распахнул дверь комнаты, – иди сюда.
Горничная нерешительно вошла. Хозяин грубо схватил её за локоть и, потянув к себе, второй рукой захлопнул открытую дверь.
– Александр Евгеньевич, – шёпотом попыталась запротестовать Ирина, – ваша мама дома.
– Ну и чёгт с ней, ты мне сейчас больше нужна, – думая о чём-то своём, пресёк он пререкания прислуги и, развернув её к себе спиной и толкнув на свой письменный стол, бесцеремонно стянул с неё шорты.
