Миссия. Начало пути. Книга первая
Миссия. Эликсир. Книга вторая
Миссия. Великий целитель. Глава 16 / Глава 17
Глава 18
Декабрьский световой день начинается довольно поздно и людям, которые в силу определённых обстоятельств встают рано, до восхода приходится довольствоваться электрическим освещением. Андрею, с его превосходным видением в сумерках, это не доставляло особых неудобств, в отличие от супруги. Та частенько сетовала на недостаток солнечного света, но, поддерживаемая своим любимым мужчиной, стойко переносила все зимние “катаклизмы”. В одно хмурое декабрьское утро Столяров, как обычно, выполнив все необходимые практики и позавтракав, ушёл на работу ещё затемно. Ярослав мирно спал в своей кроватке, а Света, накормив и проводив мужа, решила заняться уборкой. Чем больше она изучала ведические знания и чем серьёзнее становились её духовные практики, тем сильнее и ярче она ощущала всё, что происходило вокруг. Так, например, она относительно легко перенесла всё, что ей недавно пришлось пережить, а ведь большинству женщин, попавших в такую ситуацию, как минимум, понадобится куча успокоительных таблеток, а как максимум — психолог. Света же, понемногу осваивая духовную науку, понимала, что эти события не что иное, как “прилетевшая” к ней негативная карма, которую она накопила в своих прошлых жизнях.
У каждого человека есть в багаже какие-либо неблаговидные поступки в прошлых или в нынешней жизни. Про первые они не знают и даже не догадываются, о вторых уже напрочь позабыли… Вот только когда приходит “обратка” в виде неприятных ситуаций, люди вновь испытывают сильный стресс и вновь накапливают себе ещё больше кармы, не признавая свою вину, а обвиняя всех и вся, только не себя любимого. Света, чтобы не остаться в замкнутом кругу негатива, лишь только ситуация разрешилась, простила всё своим обидчикам и постаралась больше не возвращаться в мыслях к этому происшествию. Ей вовсе не хотелось подпитывать копанием в прошлом, а значит своей энергией, тёмных сущностей. Те ведь только и ждут, чтобы человек проявил свою животную природу, и для этого всячески подстёгивают его делать это как можно чаще. Отказавшись от дурных мыслей и заполнив свою жизнь светом, мы автоматически лишаем этих невидимых вампиров энергии к существованию, тем самым заставляя их покинуть окружающее нас пространство и улучшая качество своей жизни.
Сегодняшняя уборка, которую Света делала регулярно, также была одной из её духовных практик, предназначенных именно для женщин. Жаль, только вот не каждая хозяйка понимает, что, вытирая с мебели пыль и выметая из закутков мусор, мы не просто делаем квартиру чище и светлее. Избавляясь от мусора и пыли, мы ещё очищаем и энергетику своего жилища, особенно если во время уборки женщина не думает о каких-то бытовых, а то и мировых проблемах, а направляет свои мысли к добру и свету. Любая духовная практика, которой может служить даже такое обыденное занятие, как наведение чистоты в доме, подразумевает осознанное выполнение любого действия, любого движения. Когда голова не занята мыслями далёкими от того, что делают руки, тогда и начинается духовное развитие, чем бы человек не занимался.
Света зажгла свечу под аромалампой, капнула в неё по нескольку капель своих любимых масел и, включив на телефоне мантру “Ом”, воодушевлённо начала протирать салфеткой пыль. Несколько раз приходилось отрываться от своего занятия, отвечая на звонки пациентов. Желающих попасть к целителю, как всегда, было много, но, как и прежде, строгая секретарша вела тщательный отбор. Сегодня заботливая хозяйка не стала включать пылесос, чтобы не разбудить сынишку. Она тщательно подмела полы веником и протёрла их влажной тряпкой, также добавив в воду несколько капель хвойного и апельсинового масла. После всех этих действий в квартире не просто стало чисто, но и создалась атмосфера приближающегося нового года. Запах хвои и апельсинов у многих людей ассоциируется именно с этим праздником и тем самым поднимает настроение.
В этом году, посовещавшись, они с мужем решили не отмечать новый год сидением до полуночи и поеданием хотя и здоровой, но не нужной в это время суток пищи. Дело, конечно, было не в том, чтобы не есть. Андрей, как всегда, доходчиво объяснил, что праздник этот не является исконно славянским и был привнесён в наш народ ни кем иным, как рептилоидом Петром Первым. Этот правитель, всякими правдами и неправдами пришедший к власти, привнося, как прогрессивные реформы, западные традиции и внедряя в народ чуждые ему ценности, взял и вычеркнул своим указом из славянской истории пять с половиной тысяч лет. Это в дальнейшем позволило его приспешникам более успешно фальсифицировать всю историю славян. Люди понемногу стали забывать и о своих великомудрых предках, и свои обычаи, и духовные традиции своего древнего народа. Новый год у наших пращуров отмечался в зависимости от рода их деятельности и миропонимания. Кто-то праздновал его на весеннее равноденствие, которое знаменовало собой начало весны и, соответственно, начало нового годового цикла, кто-то отмечал этот праздник на зимнее солнцестояние, а кто-то на осеннее равноденствие.
Это всё Света прекрасно понимала и приняла, но не могла вычеркнуть из своей жизни воспоминания о предпраздничных днях из детства, наполненных необъяснимой тревогой и ожиданием каких-то чудес. Хотя она и выросла в детском доме, и в её жизни не было тех впечатлений, которые остаются у детей с полноценной семьёй, но их воспитатели тоже прилагали немало усилий, чтобы сделать для своих воспитанников настоящий праздник в их большой семье. Вероника, с которой она сдружилась непонятным образом, всегда на праздники находила способ заполучить из того, что было доступно детям, самое вкусное и самое красивое. Она обязательно делилась со своей подругой-скромницей всем тем, что сумела отхватить сверх того, что было положено остальным детям, тем самым привнося в её жизнь ещё больше впечатлений от праздничных дней.
Света постаралась отбросить все мысли, чтобы сосредоточиться на домашней работе, но в этот раз сделать это ей так просто не удалось. Воспоминания неукротимым потоком вдруг нахлынули на неё так сильно, что не оставляли в голове места на что-нибудь другое. Она не стала сопротивляться этим мыслям, тем более, что такое с ней бывало не часто, а просто присела на край дивана и с головой окунулась в поток воспоминаний.
* * *
— Светка, ты не спишь? — послышался в темноте с соседней кровати Веркин шёпот.
— Нет, — так же тихо прошептала подруга, отгоняя от себя надоевшего комара.
Весна в этом году выдалась на редкость тёплой, и ночью окна спальни всегда были открыты. Это-то и позволяло давно проснувшимся от зимней спячки маленьким кровопийцам беспрепятственно влетать и наслаждаться детской кровушкой.
— Вер, а может не пойдём? — после короткой паузы добавила Света,
— Что, уже коленки дрожат? — язвительно прошептала Верка. — Раз договорились, значит, пойдём. Или тебе всё равно, что с Дашкой будет?
Подруги тихо, чтобы не разбудить спящих на соседних кроватях девчонок, встали и, одевшись, бесшумно выскользнули в открытое окно. Сделать это было нетрудно, так как их спальное помещение располагалось на первом этаже трёхэтажного здания. Секунда и они уже стояли на мягком и влажном от недавнего полива ковре газона. Окунувшись в ночную прохладу после душной спальни, нагретой солнышком в течение жаркого летнего дня, их детские тела немного напряглись. Однако вскоре это напряжение, возникшее от изменения температуры воздуха, спало, сменившись у Светы чувством тревоги и некоторым возбуждением у Вероники.
— Вер, а ты уверена, что тётя Ира ведьма? — всё с тем же сомнением в голосе прошептала Света, стараясь как можно тише пробираться вслед за своей подругой к забору на спортплощадке.
— А ты что, сама ничего странного не замечала за нашей поварихой, — огрызнулась Верка, слегка повернув голову назад.
— Ну, мало ли какие странности у людей бывают.
— Странности бывают, а вот то, что она Дашку так опекает, а может и в еду чего-то подкладывает — это уже не странность, это уже ведьмовство.
— Так может ей Дашка нравится, вот она и заботится о ней?
— Ага, заботится, щас прям. Ты обратила внимание, какой Дашка была раньше, а в кого превратилась? Да эта повариха не её любит, а её кровь, которую она у неё сосет.
Света на миг представила, как толстая повариха, оскалившись клыками, впивается в горло маленькой девочки, и от этого страшного видения еле заметно передёрнула плечами. Тем временем подруги уже добрались до небольшого каменного забора, возле которого росло высокое старое дерево. В этом месте мальчишки из старшей группы, проживающие в их детском доме, перелезали через ограждение, чтобы сбегать в поселковый магазин за сигаретами. Верка, как самая шустрая и как инициатор этой ночной вылазки, первая, опираясь одной ногой на выступы кирпича, а второй — на сучок, торчавший из ствола дерева, забралась на забор. Усевшись на ещё не остывшую, нагретую за день кладку, она подала руку подруге, и та через несколько секунд очутилась рядом с ней. Это был тот момент, когда Света ещё могла отказаться от странной Веркиной затеи — пойти ночью на кладбище. Однако она, несмотря на страх и сомнения, которые, словно надоедливый червячок, грызли её изнутри, не сумела побороть в себе любопытство и нежелание прослыть трусихой. Секунду поколебавшись, она решительно спрыгнула вслед за подругой в неизвестность, поджидающую их с другой стороны забора.
— Вер, так что, тётя Ира вампир? — продолжила разговор Света, когда они уже торопливо шагали по тёмной ночной улице.
— Не знаю, вампир или ведьма, но она точно присосалась к нашей Дашке. Вот увидим, что она будет на кладбище делать, тогда и узнаем кто она.
— А чего ты решила, что именно сегодня тётя Ира будет на кладбище?
— С того, что, во-первых, я слышала, как она с кем-то говорила по телефону и сказала, что сегодня она там будет, а во-вторых, ты знаешь, что сегодня за день, точнее, что за ночь?
— Нет, — ответила Света и в очередной раз, словно от озноба, передёрнула плечами, представив конечную цель их путешествия.
— Сегодня Валь… Валь…пур-ги-ева ночь, — с трудом выговорила Верка прочитанное где-то таинственное мистическое слово.
В её голосе слышалось напускное веселье, но подруга прекрасно понимала, что вся эта весёлость просто бравада, скрывающая её истинные чувства.
— Сегодня у ведьм праздник. Шабаш называется. Ой, — негромко вскрикнула Вероника и присела на корточки.
Света инстинктивно присела рядом, прилепившись к подруге плечом и с опаской оглядываясь вокруг.
— Чего? — прошептала она.
— Да ногу об камень ударила.
Верка потёрла ушибленные пальцы, выглядывающие из сандалий. Света укоризненно посмотрела на подругу. У неё и так от страха, что называется, тряслись все поджилки, а тут ещё такие внезапные “приседалки”. Однако вслух она ничего не сказала, а Вера, естественно, слышать её мысли не могла и не могла в темноте увидеть её осуждающего взгляда.
— Так она что, не одна там будет? — продолжила свой опрос Света, когда они вновь возобновили движение.
Благодаря своей неуёмной фантазии, представив себе скопище вампиров, ведьм и упырей, о которых читала в различных сказках и в рассказах Гоголя, её сердце сжалось ещё больше. Однако подругу это, кажется, ни капельки не волновало. Та уже поставила перед собой цель и теперь шла к ней, невзирая ни на какие обстоятельства.
— Может и не одна, почём я знаю. Я же говорила — придём и увидим.
Идя по тёмным улицам довольно быстрым шагом, подруги тем временем подошли к окраине города, за которым в лунном свете показалось местное кладбище. Увидев открывающуюся впереди мрачную картину, девчонки остановились, а Света крепко ухватила Верку за руку. У обоих промелькнула одна и та же мысль о том, чтобы вернуться назад, но ни одна не хотела показаться перед подругой трусихой. Так они простояли некоторое время, пока Вера, набравшись смелости, не сказала:
— Ну что, пошли?
Света лишь кивнула в ответ. Подруга почувствовала этот знак скорее интуитивно, так как её взгляд был прикован к месту скорби живых и упокоения усопших. Замешкавшись ещё на несколько мгновений, подруги продолжили путь в направлении поблескивающих холодным светом мраморных памятников и металлических крестов. Пройдя несколько метров, Вера вдруг резко дёрнула подругу за руку, увлекая её на обочину дороги в заросли сухой прошлогодней травы. У той, и так уже напуганной до предела, от Веркиных действий сердце вообще ухнуло в пятки. Не обращая внимания на пыль, подруги шлёпнулись на землю и, укрывшись в спасительной траве, лишь слегка приподняли головы.
— Стой! — донёсся до них незнакомый старушечий голос.
Шаги, которые услышала вездесущая Верка, затихли. Подруги ещё сильнее прижались к земле, словно стараясь погрузиться в неё как можно глубже, и затаили дыхание.
— Чего? — отозвался в темноте голос более молодой женщины.
— Слышала?
— Чего?
— Да в траве что-то зашелестело.
— Авдотьевна, не придумывай, мало ли чего в траве лазиет. Може ёж, а може куропатка яка. Пойдём уже, а то Анатольна приведёт агнеца, а мы ещё швендяем где-то.
— Почудилось, наверное, — предположила та, что была постарше, и собеседницы двинулись дальше.
Когда прохожие поравнялись с тем местом, где лежали девчонки, то те, преодолев страх и идя на поводу своего любопытства, приподняли головы. Они увидели, как мимо них прошли две незнакомые женщины. Одна была довольно старая, одетая в чёрное платье и с чёрным платком на голове. В свете луны, время от времени выглядывающей из-за туч, казалось, что это настоящая баба-яга из страшных детских сказок. Её крючковатый нос и сверкающие зловещим блеском глаза вселяли ужас в сердца невольных наблюдательниц. Те вообще перестали дышать, мечтая в эти мгновения превратиться в маленькие земляные холмики, дабы не попасться в поле зрения этой ведьмы. Спутница старухи выглядела значительно моложе. Свете даже показалось, что она где-то уже слышала её голос, но припомнить что-либо в этот момент она вряд ли смогла бы.
Проводив взглядами незнакомок, девочки вновь возобновили нормальное дыхание и уже хотели было выходить из своего укрытия, как на дороге вновь послышались чьи-то шаги и стук деревянной трости. Через некоторое время в сумраке ночи показался торопливо шагающий невысокого роста горбатый старичок с длинной бородой и вьющимися растрёпанными волосами. Он, словно дикий зверь, выискивающий добычу, вертел головой по сторонам и то и дело шумно тянул широкими ноздрями воздух. На миг он задержался недалеко от того места, где прятались дети, и принюхался. Подругам, вновь прижавшимся лицом к колючей сухой траве, почудилось даже, что старик сделал несколько шагов в их направлении. Еле сдерживая себя, чтобы не вскочить с места, Света начала вспоминать обрывки молитв, которые ей приходилось когда-то слышать. Только всё это вряд ли бы помогло, если бы горбун не двинулся дальше.
— Леший что ли? — шёпотом предположила Света, когда тот, постукивая палкой, удалился на приличное расстояние.
— Сама ты леший, — съязвила Верка, выдохнув с облегчением, — ведьмак это какой-то. Лешие в лесу живут. Ну что, пошли?
Оглядевшись и больше не увидев никого поблизости, подруги вновь вышли на обочину и продолжили своё жуткое путешествие.
— А чего это у тебя? — удивлённо спросила Света, увидев у Верки в руке какое-то бревно.
— Это для самозащиты, — довольно улыбнулась подруга, — рядом со мной коряга лежала, вот и прихватила на всякий случай. Мне так спокойнее будет.
— А-а-а, — протянула Света, вначале пожалев, что и ей не попалось чего-нибудь похожего, но после подумала, что против сборища ведьм эта коряга вряд ли сможет чем-либо помочь.
Тем временем они подошли ко входу на кладбище. Теперь им предстояло пройти по дороге, с двух сторон окружённой крестами и надгробиями. Подруги остановились, замерев в нерешительности, словно перед прыжком в холодную прорубь. Вдруг рядом с ногой Светы, стоявшей возле старой заброшенной могилки у самой обочины дороги, что-то зашевелилось, и она чуть было не заорала во весь голос. Хорошо вовремя увидела, что это был всего лишь ёжик — ночной охотник на мышей и всякую мелкую живность. В который раз выругав себя за то, что согласилась принять участие в этой Веркиной затее, и немного отойдя от испуга, она взглянула на подругу в надежде услышать от неё призыв вернуться назад. Однако надежды были тщетными. Та была непреклонна. Приподняв, словно флаг знаменосец, руку с корягой, Вероника двинулась вперёд.
Продвигались они медленно, боязливо вертя головами по сторонам. Пережив несколько минут страха, лёжа на земле, и увидев тех, кто шёл в направлении кладбища, девочкам теперь в любой тени и в каждом ночном звуке мерещились ведьмы и упыри. Пройдя по кладбищенской дороге всего несколько шагов, подруги вновь остановились, так как впереди, с противоположной стороны кладбища, вспыхнул костёр. Они переглянулись, ничего не сказав, и вновь услышали за спиной какие-то звуки. Верка, не мешкая, вновь первая потянула Свету за ближайшую гранитную стелу высотой в человеческий рост. Присев и притаившись за новым укрытием девчонки прислушались. Теперь они чётко различали чьи-то тяжёлые шаги и еле слышное детское всхлипывание. Вскоре они увидели и ту, ради которой и пришли в это жуткое место. По дороге, тяжело дыша, шла грузная тётя Ира — повариха из детдома — и вела за руку Дашку, знакомую им девчонку шести лет. Малышка, которая была ростом ниже всех своих сверстниц, покорно шла рядом, низко опустив голову и изредка всхлипывая. Толстая ладонь поварихи крепко обхватила маленькую ручку воспитанницы детдома, так что со стороны казалось, будто удав поймал в пасть свою очередную жертву и уже начал постепенно её заглатывать.
— Видала? — прошипела на ухо Свете подруга, когда ведьма со своей невольницей отошли чуть подальше.
Но та уже не в состоянии была говорить. Все те страхи, которые она пережила за небольшой промежуток времени, и ужас, который испытывала до сих пор, парализовали её горло, лишив всякой способности воспроизводить какие-либо звуки. Всматриваясь широко раскрытыми глазами в направлении удаляющейся парочки, она кивнула, раскрыв рот и пытаясь избавиться от комка в горле. Верка, в отличие от неё и других немногочисленных подруг, с самого раннего детства отличалась большей уверенностью в себе и способностью принимать быстрые решения в экстремальных ситуациях. Эта способность не раз позволяла ей выходить сухой из воды тогда, когда казалось, что уже ничто не может её спасти. Вот и сейчас, она не стала дожидаться от подруги ответа, подняла повыше корягу, которую крепко сжимала в руке и со злостью прошипела:
— Сейчас я тебе покажу, свинья жирная, как детдомовских обижать.
Света, по-прежнему оставаясь молчаливым наблюдателем, проследила, как подруга метнулась вслед за тётей Ирой. В несколько длинных прыжков чёрный силуэт оказался рядом с похитительницей детей. Раздался приглушённый стук, кто-то ойкнул, и крупное тело поварихи распласталось на дороге. Верка схватила за руку ещё не пришедшую в себя Дашку и быстро, насколько это было возможно, потащила её в обратном направлении.
Когда они поравнялись со Светой, та уже кое-как смогла совладать с оцепенением, охватившим её тело и тоже, вскочив на ещё не очень послушные ноги, пустилась вслед за убегающими девчонками. Теперь страх не отбирал, а, наоборот, прибавлял силы, и она быстро догнала подругу. Как они добежали до забора, как перемахнули через каменное ограждение и перетащили через него освобождённую пленницу, Света почти не помнила. Ей всё время казалось, что она слышит за спиной грузные шаги толстой поварихи, и её тяжёлое утробное дыхание. Казалось, что ещё немного и толстые, словно сардельки, пальцы вцепятся в её хрупкое плечо, и тогда ничего уже нельзя будет сделать, и тогда она точно умрёт от страха.
Три маленьких сердца бешено колотились в тельцах девчонок, когда они, жадно хватая ртами воздух, остановились возле распахнутого окна спальни. Казалось, что удары сердец, доносившиеся из груди, словно колокольный перезвон, своим гулом сейчас разбудят весь детский дом, да что там дом — весь район. Немного отдышавшись и оглядевшись вокруг, Верка вновь первой влезла на подоконник. При помощи Светы, подталкивавшей снизу, она втащила маленькую Дашу, а затем и подругу. В спальном помещении было так же тихо и душно, только после такого забега духота казалась ещё плотнее и вязче, будто здесь был не воздух, а тёплый кисель. Тем не менее, опасаясь погони, Света прикрыла распахнутые створки окна и в сумраке помещения заметила одобрение в глазах своей подруги.
— Ты ложись, — прошептала Верка, — а я отведу Дашку в её спальню.
— Я никуда не пойду, — запротестовала та, и на её глазах заблестели слёзы.
— Ладно, — согласилась Вера, — только не реви. Ложись рядом со мной, а утром разберёмся.
Девчонки быстро разделись и легли в свои кровати, однако заснуть ещё долго не могли. Света всё прокручивала в голове минувшие события, а гулявший по детскому организму адреналин приводил мозг в состояние повышенной возбудимости.
— Вер, ты спишь? — еле слышно прошептала она.
— Нет, — послышался короткий ответ.
— Вер, а ты что, тётю Иру убила?
— Не знаю. Спи. — прервала разговор подруга.
Легко сказать: “Спи”. Но разве тут уснёшь? Каждый раз, уже вроде бы погружаясь в дрёму, Света вдруг просыпалась и бросала тревожный взгляд на закрытое окно. Удостоверившись, что всё в порядке, и опасности нет, она предпринимала очередную попытку заснуть. Верка же, уложив рядом с собой Дашу, кроме приобретённого стресса, мучилась ещё и от жары, ворочаясь с боку на бок и тем самым мешая спать и своей соседке по койке.
Все трое заснули беспокойным сном, лишь когда в окнах забрезжил рассвет. Наступал новый день — первое мая — праздник. Вера проснулась ещё до подъёма. Она отвела сонную Дашку в её спальню и уложила в кровать. В этот день подруги узнали, что праздничного обеда не будет, так как их повариха приболела и не вышла на работу, а через несколько дней та и вовсе уволилась. Куда ушла ведьма тётя Ира, ни Света, ни Вера не знали. На её место приняли другую женщину, которая очень вкусно готовила, и которую любили все маленькие жильцы их детдома. Даша отошла после всего пережитого, отъелась, поправилась, и по её виду и поведению никто не мог и предположить, что осталось на душе у этого маленького доброго человечка.
* * *
Света улыбнулась, вспомнив свои годы, проведённые в детском доме. Вера и теперь, повзрослев, оставалась такой же бойкой и никогда не упускала своего шанса на лучшую жизнь. Побывав несколько лет назад в столице на курсах повышения квалификации, она нашла себе завидного жениха — бизнесмена и депутата, который в скором времени стал её мужем. Как у неё это получилось, подруга не знала, да ей это было вовсе и не интересно. В последние годы она часто задумывалась над тем, насколько разными были они с Вероникой, но так и не смогла понять, что же объединяло их вместе, что притягивало эти две противоположности?
Размышления Светланы прервал очередной звонок телефона. По привычке, даже не взглянув на дисплей, она приняла вызов и, придав голосу как можно больше деловой тональности, сказала:
— Я вас слушаю.
— Светка, ну ты совсем там обалдела? — услышала она знакомый голос, который, как не удивительно, но принадлежал её подруге детства. — С каких это пор мы уже стали на вы?
— Верка, ты?! — удивлённо воскликнула Света и испугалась, прикрыв рот ладонью: не разбудила ли сына, — извини, я не посмотрела кто звонит.
— Ладно, прощаю, — шутливо-снисходительно ответила Вероника, — как поживаешь, подруга? Всех больных с Андрюхой вылечили?
— Куда там! Разве всех вылечишь?
— А ты, вот, мне скажи, вы от жадности лечите?
Света чуть было не сказала: “Ты, наконец, решила исцелиться от своего врождённого недуга?”, но быстро передумала, чтобы не обидеть подругу, а потому с улыбкой вслух спросила:
— И кто же нуждается в лечении?
— Да моего супруга не мешало бы подлечить.
— А что так?
— Жук он потому что. Я у него столько времени просила купить мне джип… Ты же знаешь, что я обожаю большие тачки. А он, представляешь, подарил мне простую “Ауди”.
— Трудно представить, — вновь улыбнулась Света, которая вовсе не разбиралась в машинах, и её они совсем не интересовали.
— Вот и я говорю…
— А ты знаешь, я только сейчас вот о тебе вспоминала, — Света перевела разговор на другую тему.
— Да ты что? — деланно удивилась Вероника. — А я-то думала, ты обо мне уж и забыла совсем.
— Ну что ты, — возразила подруга, покраснев.
Хорошо, что это была не видеосвязь, и собеседница не видела краски, залившей её лицо. Она ведь действительно за всеми своими хлопотами позабыла о существовании Вероники.
— Ладно, не оправдывайся, ты мне лучше скажи, вы новый год где встречать будете, опять у вашего директора?
— Нет, в этом году дома, сами.
Света не стала рассказывать Вере о том, что они вообще не будут праздновать. Та просто этого не поймёт. Слишком далека она была от всевозможных духовных ценностей и от перипетий правды и вымысла истории. Главными ценностями в жизни Вероники на первом месте были материальный достаток и красивая жизнь. Выйдя замуж за депутата, она заявила: “Я полжизни прожила в нищете, оставшуюся жизнь я хочу прожить так, как мне нравиться. Нужно, подруга, брать от жизни всё, пока есть возможность, особенно, если тебе за это ничего не будет”.
— Ну, это тоже правильно, — одобрила Вероника, — семейный праздник и всё такое. Впрочем, если хочешь, можете приехать к нам. Серёжа забронировал столик в ресторане. Новогодняя шоу-программа и всё такое…
— Нет, спасибо, мы уже решили что будем дома.
— Как хочешь, подруга. Передумаете, звони. Правда, у нас тут не очень спокойно. Этот Сидорович отказался вступать в Евросоюз, теперь здесь такая буча поднялась… Не знаю чем и закончится всё. Как у вас там дела?
— Да всё как обычно. Дом, семья… А вы ещё ребёнка не надумали заводить?
— Господь с тобой! — воскликнула Вероника. — Я ещё пожить хочу в своё удовольствие, зачем мне эта обуза.
В коридорчике послышалось шлёпание босых ног, и в комнату вошёл сонный Ярослав. “Всё же мой возглас разбудил Лисёнка”, — укорила себя Света. Она с умилением взглянула на сынишку и подумала: “Как можно такое сокровище называть обузой?” Она обняла подбежавшего к ней мальчишку и ничего не ответила подруге. Та тоже, то ли ощутив некоторую неловкость, что впрочем было для неё не свойственно, то ли не найдя о чём ещё поговорить, быстро распрощалась и сбросила вызов.
