Миссия. Начало пути. Книга первая
Миссия. Эликсир. Книга вторая
Миссия. Великий целитель. Глава 15 / Глава 16
Глава 17
Лишь только за ушедшими людьми закрылась дверь, и щёлкнул замок, возле грустно сидящего на диване Ярослава материализовался домовой.
— Это же надо, кубышки-катышки, — ворчал он себе под нос, — до чего люди докатились? Похищать у маленького ребёнка его мать…
Он взглянул на насупившегося малыша, глаза которого, того и гляди, могли пролиться слезами.
— А хочешь, я тебе мёду принесу? — спросил Казимир первое, что пришло в голову, чтобы как-то отвлечь мальчишку от грустных переживаний.
— Неть, — ответил малыш, шмыгая носом.
— А давай, я тебе твои любимые сказки Пушкина почитаю? Давай?
— Неть, — Ярослав покачал головой. — Ласказы пло Иссу.
— Про Иссу? — приободрился домовой, обрадовавшись, что всё-таки сможет чем-то полезным занять малыша. — Про Иссу я тебе с превеликим удовольствием… Это пожалуйста. Ты, вот, только приляг.
В руках у Казимира появилась маленькая детская подушка, которую он заботливо положил на диван.
— Тебе так будет удобней. Чего сиднем сидеть, кубышки-катышки, лежать-то получше будет.
Мальчик не стал сопротивляться и, улегшись на предложенную домовым подушку, взглянул на рассказчика. Тот убедился, что его подопечный готов слушать, и начал своё повествование.
* * *
По пыльной степной дороге медленно шёл грузный мужчина, ведя за собой старого хромого осла. Животное с трудом тащило небольшую повозку, и его хозяину то и дело приходилось дёргать за уздечку, чтобы хоть немного ускорить продвижение. Солнце уже клонилось к закату, когда путников нагнал светловолосый молодой мужчина с такого же цвета густой бородой и посохом в руке. Судя по его слипшимся и выцветшим на солнце волосам, а также по потерявшей свой изначальный цвет, потёртой до дыр одежде, шёл он уже долго и издалека. Его босые и огрубевшие от долгих переходов ноги шаг за шагом ритмично отмеряли ухабистые дорожные мили. Поравнявшись с повозкой, он весело крикнул:
— Мир тебе, добрый человек!
— Мир и тебе, путник, — ответил хозяин повозки, пристально разглядывая незнакомца с непривычным в этих краях цветом волос.
— Скажи мне, пожалуйста, до Натзрата далеко? — спросил незнакомец, замедлив шаг и стараясь идти рядом с толстяком.
— Далековато. Сегодня вряд ли поспеем. Снова придётся в степи ночевать.
— А что ж не поторопился, дабы засветло успеть? — с улыбкой спросил светловолосый.
— Да разве ж с таким калекой поторопишься, — вздохнул толстяк и в который раз сильно потянул за уздечку, подгоняя почти остановившегося осла.
— А что с ним?
— Так ногу подвернул на камне, теперь вот плетётся, словно неживой.
— А можно, я его ногу посмотрю?
— А ты что, лекарь?
— Почти, — уклонился от ответа светловолосый.
— А плату какую берёшь? — насторожился хозяин осла.
— Не переживай, добрый человек, не возьму ничего. Просто вдвоём веселее будет идти, а тащиться еле-еле не хочется.
— Ну, раз так, то посмотри.
Осёл с удовольствием остановился, так как каждый шаг доставлял ему немалую физическую боль. Светловолосый присел с ним рядом и обхватил двумя руками распухший сустав животного. Подержав так некоторое время, он убрал руки и, улыбнувшись, сказал:
— Ну что, добрый человек, пошли дальше.
Толстяк недоверчиво взглянул сначала на лекаря, потом на своего осла. На вид опухоль действительно стала меньше. Тогда он дёрнул за уздечку, как обычно, ожидая в ответ сопротивления, но его четвероногий помощник вовсе не стал противиться, а довольно живо зашагал по дорожной колее вслед за хозяином.
— Спасибо тебе! — обратился толстяк к своему спутнику. — Скажи, как тебя зовут? За кого мне помолиться в храме?
— Иссой меня назвали родители.
— А меня Авдий. Вот и познакомились.
Пройдя некоторое время молча и то и дело поглядывая на вылеченную ногу своего животного, Авдий не выдержал и вновь завёл разговор:
— Издалека путь держишь?
— Да, не один день уже иду, — вновь уклончиво ответил Исса. — Ходил паломником по святым местам.
— Понятно, — хозяин осла с уважением посмотрел на спутника. — А теперь куда направляешься?
— Родители мои здесь живут, к ним и иду.
— Понятно, — вновь промычал Авдий. — А лекарскому делу где обучался? Первый раз вижу, чтобы так вот руками избавляли от болезней. Так ты только по скотине мастер или и людей врачевать можешь?
— Чего ж, и людей смогу, если надобность будет.
— А вот, к примеру, мою спину вылечить сможешь?
— Могу попробовать.
Путники хотя и шли уже гораздо быстрее, чем раньше, однако ночевать всё равно пришлось в степи. Остановившись на обочине дороги у большого камня, Авдий достал с повозки квадратные циновки и кинул их на землю. Затем оттуда же достал дорожный мешок и извлёк из него половину краюхи хлеба и пучок зелёного лука. Кряхтя и держась за поясницу, он присел на одну из подстилок и сказал:
— Садись, лекарь, поужинаем, чем Бог послал.
— Благодарю, — ответил Исса и присел рядом. — Только давай я сначала посмотрю твою спину.
— Ну что ж, я не против, — согласился Авдий, откладывая в сторону хлеб и нож, которым собирался его резать.
Исса так же, как и при лечении осла, положил руку на позвоночник, провёл ей сверху вниз и, определив воспалённый участок, задержал на нём свою ладонь. Держал не долго, а когда убрал руку, его пациент повертелся в разные стороны и весело заметил:
— Так ведь не болит! Правда, не болит!
Лекарь только улыбнулся и, взяв из рук довольного попутчика кусочек хлеба с несколькими луковицами, принялся неторопливо жевать. Его спутник, угостив Иссу едой, всё ещё не веря в чудесное исцеление, проделал несколько разнообразных движений. Убедившись, что боли больше нет, Авдий ухмыльнулся и присоединился к трапезе. После ужина мужчины немного пообщались. Лекарь расспрашивал о том, как жилось здешнему народу за время его путешествия и кто сейчас правитель, а его пациента больше интересовала стоимость продуктов и товаров в тех странах, где побывал его спутник. Посидев ещё немного у костра, уставшие путники улеглись на ночлег.
Не успел Исса прикрыть глаза, как услышал голос, возникший в его голове.
— Здравия тебе, сын мой Радомир! Не пугайся, это говорю я, истинный твой отец Сварог или Брахма, как меня называют в Индии. Теперь ты познал, кто ты есть на самом деле. Знаешь, что проделал долгий эволюционный путь, пока достиг своего Божественного уровня и смог подняться в небесные миры. Не каждому, кто пребывает в этих мирах, дано вновь побывать в человеческом теле, ибо только одев на себя этот громоздкий костюм, возможно продвинуться ещё дальше в своём духовном развитии, которому нет конца. Тебе выпала такая честь. Будь достоин этой чести и выполни своё предназначение так, чтобы по возвращении в свою обитель подняться ещё выше.
Хочу дать тебе, сын мой, некоторые наставления перед тем, как погрузишься в мир людских страданий и пороков. После всех уроков, которые ты получил от своих земных учителей, тебе не просто будет взирать на всё это, ибо ты будешь видеть всё не так, как это видят окружающие тебя люди. Ты будешь понимать всё по-другому и чувствовать не так, как все. Перед тобой стоит нелёгкая задача. С тех пор как Будда, последний из посетивших этот мир Богов, дал людям необходимые тогда знания, прошло много времени. Мидгард-Земля всё более погружается во тьму Кали-Юги, а люди всё более погружаются во мрак невежества. Однако не всеми душами ещё овладели силы тьмы. Ты видел, как живут потомки твоих предков — выходцев из Гипербореи — в Скифии. У них ещё чтутся и ведические традиции, и Кон, и они не нуждаются в учении, которое ты будешь нести. Не зря именно они пригласили тебя покинуть спокойные Божественные миры и воплотиться в этот хаос смутного времени. Помни, что твоя задача состоит в том, чтобы посеять духовность в душах народа, созданного Яхином и воспитанного им в своих, чуждых народам Мидгард-Земли законах. Кали-юга когда-то закончится, и нельзя допустить, чтобы какой-либо из народов этой планеты увяз в трясине невежества и накопил неподъёмное количество кармы.
Для того, чтобы эти люди услышали тебя, тебе нужно стать одним из них. Ничего, что цвет твоих волос гораздо светлее, чем у них, это тоже будет, своего рода, символом того, что ты несёшь свет в этот мир. Не зря же твоё истинное имя Радомир трактуется как “Несущий Миру Свет”. В детстве ты прекрасно изучил все местные обычаи, узнал суть учений их “Бога” Яхина. Ты уже в отрочестве, ещё не зная, кто ты и для чего пришёл в этот мир, душой ощущал то, что было неправильным с ведической точки зрения, и пытался оспорить это с мудрецами, сидящими в храмах. Теперь ты стал намного мудрее. Ты вспомнил и возобновил все свои способности, которыми обладает Божественная сущность, и теперь умеешь делать то, что не дано простому смертному в эти тёмные времена. Используй все свои знания и умения для поднятия духовности в этом народе. Однако помни, что ведические знания здесь не смогут принять в чистом виде, так что тебе придётся создать своё учение, основываясь на менталитете и верованиях здешних людей. Ну что ж, в добрый путь, сын мой!
Исса проснулся рано утром от того, что кто-то гладил его ухо. Вскочив, он тут же рассмеялся, увидев испуганные глаза стоявшего рядом осла. Вытерев рукавом слюну, которую оставило животное, облизывая его ухо, он заметил, что его спутник тоже проснулся.
— Как спалось? — поинтересовался лекарь.
— Ты просто волшебник, — радостно воскликнул Авдий, — я уже много лет не спал так крепко из-за того, что болела спина. Благодарю тебя, ты великий лекарь!
— Не меня благодари, а Бога, ибо Он исцелил тебя через мои руки.
— Да-да, я всё время благодарю Господина нашего Яхина, — закивал головой исцелённый.
— Не он Бог наш, — возразил Исса, — Отца Всевышнего надобно благодарить, сыном которого я являюсь.
Авдий с недоверием покосился на своего попутчика, но ничего не ответил. Сейчас исцелённая лекарем спина для него была важнее, чем богохульство Иссы.
Мужчины доели оставшийся хлеб, после чего Авдий аккуратно скрутил циновки, и они бодрым шагом двинулись дальше. По дороге Исса ненавязчиво пытался объяснить своему спутнику разницу между Богом Отцом и Богом Создателем. Авдий, придерживая своего осла за уздечку, кивал, соглашаясь с искренними словами лекаря, но было видно, что делает он это лишь из уважения и благодарности за исцеление. Ближе к полудню с невысокого холма, на который они поднялись, показался Натзрат — родное поселение Иссы. Он простился с Авдием, которому нужно было свернуть чуть раньше, и дальше направился знакомой с детства дорогой, ведущей к дому родителей. Мирьям, завидев повзрослевшего и возмужавшего сына, всплеснула руками и, как и все женщины их небольшого селения, запричитала, обнимая и целуя своё чадо. Отец, плотничающий в мастерской, отложил инструменты и, дождавшись, когда мать вдоволь налюбуется сыном, также крепко его обнял. Вечером был устроен скромный ужин, на который были приглашены ближайшие соседи. Привели и слепого Далия. Уже несколько лет как он потерял зрение и теперь, будучи ещё не старым, находился на иждивении у своих детей.
Исса, слегка прищурив глаза, взглянул на того своим проницательным взглядом. В разгар застолья, он, как бы между прочим, оказался рядом с калекой и, улучив момент, тихонько шепнул:
— А хочешь снова обрести зрение, дядя Далий?
Тот, нащупав плечо соседа, похлопал по нему в знак благодарности. Мужчина поднял на Иссу взгляд, устремлённый куда-то вдаль, и дрожащим голосом произнёс:
— Спасибо, сынок, но мне уже никто не поможет, разве что наш Господин Бог.
Однако сердобольный сын достопочтенной Мирьям не отстал от него. Пока гости веселились, он незаметно плюнул на землю, после чего получившуюся грязь намазал себе на пальцы.
— Дядя Далий, а чем ты себе глаза вымазал? — вновь склонившись к уху соседа, сказал Исса. — Дай-ка, я тебе их вытру.
Делая вид, что протирает слепому глаза, он наоборот выпачкал их той грязью, что замесил со своей слюной. Сделав своё дело, он хитро улыбнулся, после чего подошёл к дочери Далия и с деланным удивлением спросил:
— А чем это твой отец глаза себе выпачкал?
Девушка взглянула на родителя и всплеснула руками.
— Ба, — удивлённо воскликнула она. — Где ж это он так…?
Подойдя к отцу, девушка деликатно объяснила, что у того лицо в грязи. Мужчина попытался объяснить, что дочь, вероятно, ошибается, но та взяла отца за руку и решительно повела к расположенному неподалёку от дома колодцу.
Поливая водой из деревянного ведра себе на руку, она заботливо промыла отцу выпачканные грязью глаза, а когда тот вытерся рукавом рубашки, то вздрогнула от неожиданного возгласа.
— Вижу! Вижу! — восторженно выкрикнул Далий, вертя головой в разные стороны.
Собравшиеся на праздник люди тут же умолкли, и все, как один, повернули головы в ту сторону, где стоял ещё не пришедший в себя сосед.
— Я вижу! — снова выкрикнул Далий, и уже сам, без провожатого, направился к столу, накрытому во дворе. — Как ты это сделал?
Бывший слепой подошёл к Иссе и пристально посмотрел исцелёнными глазами в его красивое лицо, словно желая навсегда увековечить его в своей памяти. Все присутствующие недоумевающе смотрели на мужчин и не знали что делать. Они были поражены необыкновенным исцелением соседа, а главное, не понимали, причём тут сын плотника Йосефа. Тот тоже сделал вид, что ничего не понимает, но Далий обнял его, как своего сына, и тихонько прошептал на ухо:
— Я понимаю тебя, сынок, и благодарен тебе. Будь благословен!
Он смахнул с глаз выкатившуюся слезу и, поблагодарив хозяев за угощение, направился домой, так и оставив всех присутствующих в неведении, что же действительно произошло. С наступлением темноты празднество потихоньку затихло. Со следующего утра Исса взялся помогать своему отцу в его ремесле. Плотницкое дело было ему знакомо ещё с детства, а приобретённые за время своего путешествия ловкость и сноровка помогали делать работу намного лучше, чем раньше. Йосеф был доволен сыном и радовался, что у него вырос достойный преемник. Одно лишь смущало пожилого родителя, что Иссу начали отвлекать от работы жители их посёлка. Услышав от соседа о его чудесном исцелении, они, когда поодиночке, а когда и гурьбой, потянулись к дому плотника. Всё чаще сын стал проводить время не в мастерской, а во дворе, действительно излечивая разнообразные недуги односельчан и читая им небольшие проповеди. Часто люди собирались у новоиспечённого лекаря, даже не имея проблем со здоровьем, а просто чтобы послушать увлекательные рассказы Иссы. Йосеф, который большую часть времени проводил в мастерской, поблизости от собравшихся односельчан, время от времени ловил себя на том, что и сам заслушивался речами сына. Прекратив свою работу, он так и стоял, увлёкшись, пока его кто-нибудь не окликал.
Иногда лекарю приходилось ходить и по домам, если больной не имел возможности прийти сам. Однако всё это продолжалось недолго. Как-то за ужином, придя домой после посещения очередного страждущего, Исса объявил, что уходит в город. Никакие уговоры матери и укоры отца не помогли, и на следующий день, собрав кое-какие пожитки, он вновь отправился в путь. К тому времени сын плотника прослыл уже не только чудесным лекарем, но и как учитель, в каждом слове которого чувствовалась великая Божественная сила и любовь. Благодаря всему этому, Исса приобрёл множество поклонников, и некоторые из них, те, кто не желал мириться с тем, что их учитель в одиночку покидает посёлок, решили уйти вслед за ним. Он не стал их отговаривать — каждый сам выбирает свой Путь.
И вновь, не спеша продвигаясь по пыльным дорогам и встречая немощных и больных, он исцелял их, каждый раз вызывая у учеников неописуемый восторг, а у исцелённых — чувство глубокой благодарности. Так компания дошла до большой реки и остановилась на привал в тени нескольких деревьев. Недалеко от берега в воде стоял мужчина и, погружая в речной поток желающих, осуществлял обряд крещения. Исса вспомнил наставления Отца Всевышнего, что не должен отличаться от народа, среди которого он живёт, поэтому также прошёл этот обряд. Подойдя к Крестителю, он почувствовал, что тот не такой простой человек, как казалось издалека. Мужчина явно обладал магическими способностями и даром предвидения. Внимательно взглянув на вошедшего в воду незнакомца, Креститель тоже ощутил, что пришёл не простой смертный, а тот, о ком ему пророчил голос, время от времени появляющийся у него в голове.
— Пожалуй, это тебе нужно крестить меня, — улыбнулся он белокурому мужчине, но по настойчивой просьбе Иссы, обряд всё-таки произвёл.
Весело отряхивая мокрую одежду и волосы, Исса вышел из реки к своим попутчикам и сказал:
— Друзья мои, мне надлежит сделать ещё одно важное дело. Надобно мне уединиться, дабы очиститься от той скверны, которая прилипла к моему телу за время моих странствий и подготовиться к выполнению того, что предначертал мне Отец мой. А посему, оставайтесь в этих краях и ждите моего возвращения.
Сказав это, он забросил за спину котомку с лепёшками и водой и, не оборачиваясь, двинулся в путь по направлению к пустыне — подальше от людских глаз. Когда на пути стало попадаться всё меньше растений, и куда не падал взор, были видны лишь камни и скалы, Исса сделал несколько глотков воды, оставил котомку под небольшим кустом и дальше двинулся налегке. Путь по пустыне был не простым. Часто приходилось взбираться на высокие холмы, которых, в отличие от других пустынь, здесь было превеликое множество. Иногда путник делал большой крюк, если скалы были неприступными, и карабкаться на них было опасно. Солнце палило беспощадно. Ступни обжигал горячий песок. От последних дождей здесь не осталось и следа. В горле у Иссы пересохло, и гортань горела, словно её кто-то натёр горячим песком. Но он не обращал на все эти трудности никакого внимания, упорно продвигаясь вперёд.
Наконец, пробираясь между скал, Исса заметил небольшое природное углубление. Это была маленькая пещерка, в которой можно было укрыться и от зноя, и от дождя, если он, конечно, пошёл бы. В этом небольшом укрытии облюбовала себе место песчаная гадюка. Увидев непрошенного гостя, она подняла голову и издала своеобразный шелестящий звук, приведя тело в боевую готовность. Однако Иссу это не испугало. Он улыбнулся хозяйке жилища и, послав ей поток энергии спокойствия, медленно, чтобы не спровоцировать на агрессию, уселся в позу лотоса у стены пещеры. Змея успокоилась, но сожительствовать с человеком не захотела. Изгибаясь, словно пружина, и бросая голову вперёд, она быстро удалилась из тенистого укрытия. Исса проводил змею благодарным взглядом и уже через несколько секунд погрузился в глубокую медитацию. Пребывая в изменённом состоянии сознания, он не замечал, как к нему время от времени приходили “гости” — разнообразные зверьки, проживающие поблизости. Потоки благостной энергии, исходящие от медитирующего человека, привлекали их в это укрытие и они, погревшись и понежившись в этих потоках, вновь уходили по своим делам. Приползала сюда и гадюка — хозяйка пещеры. Она недоверчиво поглядывала на неподвижно сидящего человека и, не учуяв угрозы, надолго засыпала на своём излюбленном месте.
Такая идиллия продолжалась около двадцати дней — половины срока, намеченного Иссой. И вот, однажды сознание медитирующего, находящееся где-то далеко в духовных мирах, свалилось в какую-то дыру, попав в неизвестное место с очень сильными низкочастотными вибрациями. Здесь Исса увидел огромную фигуру знакомого ему рептилоида. Тот сосредоточенно вглядывался в человека, появившегося в его пространстве, с выражением на лице напоминающим человеческую улыбку. Это оказался никто иной, как сам Яхин — создатель народа, среди которого Радомир пребывал в этом воплощении.
— Что тебе нужно, потомок Ариев, зачем ты явился к моим людям? — грозно прошипел Создатель, сделав ударение на слове “моим”.
Искусственная улыбка тут же слетела с его лица, и на нём появилась повседневная бесчувственная маска.
— Пришло время дать твоим людям истинные знания, чтобы они могли избежать тяжёлых последствий кармы.
— Какое тебе дело до моих людей? Я их Бог, я их Создатель, и я сам буду решать, что им нужно, а что нет. Я дал им всё, что посчитал необходимым. У них есть и кров, и пища, и почитаемый ими Бог. Зачем им твои знания?
— Не хлебом единым должен жить человек, но также и словом, исходящим из уст Божьих. Ты прекрасно понимаешь законы кармы, почему же обрекаешь молодые души своего народа на тяжёлые последствия из-за их непросвещённости. Они почитают тебя, как Бога, не признавая Отца Всевышнего. Какая карма может быть тяжелее этой?
— Исса, ты пришёл в мой народ без моего ведома. Тебе удалось избежать смерти в младенчестве и не пропасть в своих путешествиях в юности, но не рассчитывай, что тебе удастся что-либо изменить сейчас. В моём народе течёт моя кровь, в них встроены мои гены, и не тебе решать, что для них хорошо, а что плохо. Боюсь, что ничего хорошего из твоей затеи не выйдет.
На лице рептилоида вновь появилось подобие улыбки, видимо, многовековое пребывание среди населения Земли приучило его подражать мимике землян.
— Мои законы впитались в мой народ с молоком их матерей, и любое вмешательство в них будет грозить тебе тяжёлыми последствиями. Не будь наивным и не думай, что если ты будешь их исцелять и внушать им свою ересь, то они с радостью отдадут тебе свои сердца и души. Может и будут среди них такие исключения… — Яхин помолчал. — Но окажись ты хотя бы случайно среди преступников, и мои люди, все, как один, позабудут всё, о чём ты говорил, и немедленно закидают тебя камнями, как делали их далёкие предки, и как требуют Мои законы.
— Возможно, так и будет, — с грустью согласился Исса, но затем, гордо подняв голову, добавил, — но я всё же попробую. Если даже мои учения не пригодятся твоему народу, то ими смогут воспользоваться другие люди.
Теперь ящер не улыбался, теперь это было похоже на истерический смех.
— Ты, хотя и пришёл из Высших миров, но, как и все твои праотцы, остался таким же простодушным, — отбулькав, продолжил свою речь Яхин. — Ты забываешь, что на Земле процветает Кали Юга, и всё, что будет происходить на этой никчёмной планете, будет подчиняться её законам. Все твои знания и учения люди своими скудными мозгами смогут настолько извратить, что одни твои почитатели начнут воевать с другими твоими поклонниками. И благо, что ты, как Бог, больше не подвержен карме, иначе бы тебе сулили весьма серьёзные последствия за то, что ты делаешь.
Сказав всё это, рептилоид исчез, а сознание Иссы вновь поднялось в высшие миры, чтобы продолжить впитывать Божественные энергии и очищаться от тех низменных вибраций, которые окружали его при встрече с Яхином. По прошествии ещё двадцати дней медитатор почувствовал, как засияла солнечным светом его аура, а пещера, в которой он находился, наполнилась тонкими неземными ароматами. Выйдя из медитации, Исса пустился в обратный путь. Найдя под кустом свою котомку, он выпил немного воды, которая, несмотря на то, что была тёплой и несвежей, показалась ему божественным нектаром. Сил было немного, но мудрый лекарь понимал, что есть сейчас тяжёлую пищу ни в коем случае нельзя. Только когда ему повстречалось дерево с сочными плодами, он позволил себе выпить сок нескольких спелых персиков.
Ученики, ожидающие его в том же селении, где он их и оставил, очень обрадовались появлению учителя. Они вначале сильно сокрушались тем, как он сильно исхудал, но, когда тот уверил их, что с ним всё в порядке, наперебой начали расспрашивать, где он был и что видел. Исса только улыбнулся и спросил:
— Друзья мои, скажите, а почему вы следуете за мной, что привлекает вас в моих речах?
Ученики сначала притихли, а затем Андрей, парень из его родного селения Натзрата, который самый первый принял решение посвятить свою жизнь учению Иссы, сказал:
— Учитель, слова, которые ты говоришь, словно пища, которую ешь и не можешь никак насытиться, и которую хочешь вкушать снова и снова. Они, словно Божественный нектар, проникают в нашу сущность, делая её с каждым разом всё светлее. Вот только многого не понимаем мы ещё, нас с детства учили другим законам, законам, которые оставил нам наш Бог.
— Ты говоришь “наш Бог”, а скажите мне, какому Богу вы молитесь?
— У нас издревле один Бог — Господин Яхин, — отозвался ещё один из учеников.
— Друзья мои, вы не знаете истинного Бога Отца, Творца всего сущего и не сущего во всех мирах. Я, сын истинного Бога, пришёл в этот мир, чтобы рассказать вам об Отце своём и спасти вас от геенны огненной, в которую вы неизменно попадёте, следуя учениям Яхина.
Исса обвёл взглядом загорелые лица людей, которые собрались здесь вместе с учениками, и в глазах которых он видел явные признаки недоверия. Некоторые из них слышали о чудесной целительной силе этого молодого проповедника, а потому привели с собой калеку — мужчину с повреждёнными коленными суставами. Тот сидел на траве, но в его взгляде, в отличие от остальных, читалась надежда.
— Я пришёл, чтобы дать вам Свет, ибо люди больше возлюбили тьму, потому что дела их были злы. А всякий, кто делает зло, ненавидит Свет, так как Свет может обличить дела его тёмные. Поступающий же по правде идёт к Свету, чтобы дела его были видны. Истинно говорю вам, что не Богу вы поклоняетесь, но дьяволу!
Толпа всколыхнулась, и послышалось тихое роптание. Ученики Иссы, впервые услышавшие такие слова, тоже были немного обескуражены, но не подавали виду, так как чувствовали необычайную силу в каждом слове учителя, а он тем временем продолжил:
— Истинно говорю вам, что ваш Отец дьявол, а вы хотите исполнять похоти Отца вашего. Он всегда был человекоубийца, и правда ему чужда, ведь в нём нет правды. Говоря ложь, он делает то, что ему присуще, ибо он — лжец и отец лжи. Тот, кто исполняет волю истинного Бога Отца, тот идёт правильным путём, ведущим к жизни вечной.
Среди людей вновь послышался ропот, и кто-то выкрикнул:
— Если ты, как говоришь, сын истинного Бога, то, может быть, сможешь поднять на ноги этого калеку?
Все присутствующие повернулись в сторону сидевшего в сторонке мужчины с парализованными ногами. Тот сначала смутился из-за такого внимания к своей персоне, а затем вновь устремил свой страдальческий взгляд на лекаря. Исса улыбнулся. Он встал со своего места, подошёл к калеке и, положа руку ему на голову, сказал:
— Дерзай, чадо. Прощаются тебе грехи твои.
И вновь слабая волна негодования среди людей.
— Да он богохульствует. Кто, кроме Бога, может “прощать грехи?” — послышался чей-то недовольный голос. Но это не смутило лекаря, не обращая внимания на недовольные восклицания, Исса сказал:
— Почему у вас в сердцах такие злые мысли? Что, по-вашему, легче сказать: “Прощаются тебе грехи” или “Встань и ходи”?
Люди притихли и ждали.
— Чтобы вы знали, что Сын Божий имеет право прощать грехи так же, как и его Отец, — продолжил Исса и, обращаясь к калеке, добавил, — я говорю тебе: встань и иди в свой дом.
Воцарилось гробовое молчание. Слышно было только пение птиц, стрекотание цикад, да фырканье осла, которого кто-то привёл с собой. Калека посмотрел на свои ноги, затем недоверчиво покосился на лекаря, после чего попробовал согнуть ноги в коленях. Это у него получилось довольно легко. Еле сдерживая поток накатывающей волны радости, он, всё ещё нерешительно, поднялся на ноги. Бывший калека сделал шаг, потом ещё, а затем, вернувшись назад, вновь рухнул на землю. Только теперь это произошло не от телесной немощи — в знак благодарности он упал к ногам Иссы. Люди же, которые уже не один год видели своего односельчанина только с костылями, закричали от радости. Теперь послышались совсем другие возгласы:
— Верую… Верую… — доносилось из толпы, после чего и жители посёлка, и ученики окружили лекаря и начали просить:
— Благослови, благослови, Сын Божий!
Исса с улыбкой удовлетворения клал руку на склонённые перед ним головы и произносил слова благословения.
Пожив ещё некоторое время вместе со своими учениками в этом поселении и исцелив ещё несколько человек, он вновь двинулся в путь, держа направление на город Ершалайим. Путь, который проделал учитель со своими учениками, был нелёгкий. Днём они топтали пыль степных дорог, покрываясь ею до самой макушки, вечером, остановившись на ночлег, Исса исцелял тех, кто обращался к нему за помощью. Однако, когда сандалии путников были разбиты о дорожные камни, а одежда от пыли стала грубой и серой, компания путешественников достигла своей цели.
О том, что в этих краях в скором времени должен появиться мессия, слухи ходили уже давно. Слышали люди и о чудесах исцеления, которые творил обычный сын плотника. Вот только признать этого самого мессию в белокуром молодом мужчине, пришедшем в город в старых изношенных сандалиях и выцветшей на солнце одежде, было для них очень не просто. Очень глубоко сидела в народе вера в своего Господина Яхина, постоянно поддерживаемая служителями его культа. Эти первосвященники и стали главными врагами для Иссы и его учения. Услышав о приходе в Ершалайим человека, называющего себя сыном Бога и распространяющего учение, противоречащее тому, которое исповедовали они, служители культа всячески старались помешать ему читать свои проповеди. Встретив однажды Иссу, за которым шествовало множество народа, пожилой первосвященник с насмешкой спросил:
— Не ты ли, сын плотника, грозился разрушить храм наш рукотворный и за три дня воздвигнуть свой? Как смел ты, богохульник, замахнуться на святыню своего народа?
— Вы, как обычно, превратно истолковали слова мои, — спокойно отвечал ему Исса, проникновенно глядя в глаза собеседнику. — Когда я говорил о храме, то имел в виду тело своё. Тем, кто требовал от меня чуда, я говорил, что настоящее чудо они увидят в моём воскрешении из мёртвых. Я говорил, что если вы разрушите храм тела моего, то через три дня я воздвигну новый.
— Ты лжец, — злобно выкрикнул старик, — своими словами ты сеешь смуту и зло, проповедуя ересь.
— Не я сею зло, а вы. Не о вас ли говорили: порождения ехиднины? Как можете вы говорить доброе, будучи злы? Не вы ли в своих сладких речах говорите одно, а делаете другое? Взгляните на себя, вы, лицемеры, уподобляетесь окрашенным гробам, которые снаружи кажутся красивыми, а внутри полны костей мёртвых и всякой нечистоты. Вы ненавидите меня, ведь я свидетельствую о том, что дела ваши злы.
Лицо первосвященника побагровело от злости. Он сжал кулаки, но, осмотревшись по сторонам и не увидев в лицах людей поддержки, резко развернулся и зашагал прочь. Его чёрные одежды траурным знаменем развевались на ветру, покуда он не скрылся за углом дома, а из его уст на протяжении всего пути слышалось гневное бормотание угроз.
— Учитель, — обратился к Иссе его первый ученик Андрей, — может не стоит в этих краях говорить такие речи? Боюсь, не помилуют тебя служители Яхина. Не лучше ли нам пойти в другие земли, где твои уроки будут востребованы?
Лекарь грустно взглянул на ученика и ответил:
— Нет, друг мой, я послан Отцом своим именно к заблудшим душам этого народа. Именно здесь и востребованы мои уроки. В земли Скифии нет надобности ходить, ибо там живут праведники, не знающие пороков и грехов.
* * *
Столяров, отдав последние капли энергии Светлане для её исцеления, отключился, лишь только коснулся мягкого кресла автомобиля. Его астральный двойник, покинув физическую оболочку, тут же очутился на вершине какой-то горы, покрытой снегом. Здесь он увидел знакомых ему людей и услышал приятное уху: “Ом”. Немедленно усевшись рядом, он также запел эту Вселенскую мантру и сразу же наполнился небывалой жизненной энергией. Энергия наполняла, ласкала и укрепляла как его дух, так и его физическую оболочку, оставшуюся где-то далеко в машине, мчавшейся по улицам города. Эту энергию почувствовали и Света, сидевшая на руках у Коляныча и сам Коляныч, а также водитель. Лонгвей, сидевший на сиденье рядом с шофером, только лукаво ухмыльнулся, почувствовав эти неземные вибрации силы.
Как только Андрей влился в единый звуковой и энергетический поток, ему сразу же пришло осознание, где он находится. Это была вершина того самого Кайласа — священной горы Тибета, на которой, по древним поверьям, обитает сам Шива со своей божественной свитой. Усилившийся голосом целителя звук мантры будто оживил что-то в недрах земли, и из центра площадки, на которой сидели поющие просветлённые, вырвался ослепительный столб света, направленный куда-то в глубины Вселенной. Астральным телам этот свет был не опасен, но смотреть на него с такого близкого расстояния было очень трудно. Немного расфокусировав зрение, Андрей смог разглядеть в этом свете три человеческие фигуры огромных размеров. По какому-то наитию он понял, что перед людьми откуда-то из глубин горы появились три великие сущности — Арий, Рама и Радомир. Столяров улыбнулся своим пращурам и, не прекращая воодушевлённого пения, слегка склонил голову в поклоне, заметив, что остальные участники духовного хора сделали так же.
— Благодарю вас, мужи Земные, — громом разнёсся по окрестностям воодушевлённый голос Рамы, — благодарю за бескорыстную помощь вашу и служение своему Роду. Вы можете пребывать здесь столько, сколько вам будет угодно. В этом месте ни один ящер не посмеет вас потревожить. Мира вам!
Луч света пропал, а время вновь остановилось. И вновь Андрей пел, не ощущая, сколько прошло дней или недель. Всё смешалось в единый Божественный поток.
— Просыпайся, друг, приехали, — услышал он, словно сквозь пелену, голос Коляныча.
Бодрый и набравшийся сил целитель выпрямился в кабине автомобиля. Проснулась и Света. Она осмотрелась, улыбнулась мужу, а когда Коляныч, выйдя из машины, вновь попытался взять её на руки, она тут же запротестовала:
— Коленька, что я королева какая, на руках меня носить? Я прекрасно дойду сама.
— Дело ваше, баба с возу… — смутившись, богатырь хотел процитировать известную поговорку, но друзья своим весёлым смехом не дали ему договорить.
— Спасибо тебе, дружище! — поблагодарил его Андрей, — мы уж теперь сами.
Он взял Светлану под руку и повёл к своему подъезду. Лю проследил, пока парочка скроется за дверью, и скомандовал водителю возвращаться в офис.
— Мама, мама, — радостно закричал Ярослав, лишь только его родители показались на пороге.
Света присела на корточки и принялась его обнимать и целовать. Малыш жмурился и фыркал, когда мать прикасалась к его губам, а на его лице сияла счастливая улыбка.
