Миссия. Начало пути. Книга первая
Миссия. Эликсир. Книга вторая
Миссия. Великий целитель. Глава 18 / Глава 19
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
Глава 20
Как и планировала семья Столяровых, в этот раз они не стали праздновать новогоднюю ночь. Всё было буднично и обычно. Андрей, в принципе, мог первого января даже и поработать, но заявок на этот день не было, что и несильно огорчало. Ему редко удавалось уделять достаточно времени для своей семьи, и внеплановый выходной был хорошим поводом это сделать. Понимая, что супруге, привыкшей к этому празднику, будет не хватать той атмосферы, которая его обычно сопровождает, он не отказался от того, что она приготовит праздничный обед первого числа, а сам, по заведённой ранее традиции, подарил ей скромное золотое колечко с маленьким камешком. Света, кроме праздничного обеда, также приготовила для него подарок. Это были тёплые шерстяные носки, которые она сама связала, обучившись этому мастерству втайне от него. Последнее время он ощущал некоторые изменения в её энергетике. В её поведении появились признаки лукавства, которые он, естественно, не мог не почувствовать. Однако, всецело доверяя своей жене, Андрей не стал заострять на этом внимание. Теперь же, получив от неё этот подарок ручной работы, он понял, что именно так тщательно скрывала от него Светлана и откуда эти, едва заметные, изменения в ауре. Он был рад и счастлив, ещё раз убедившись в том, что на неё можно положиться во всём.
На обед Столяровы пригласили своих соседей: Димку и Валентину, а также бабу Дусю. Только кроме парнишки в гости никто больше не пришёл. У Валентины, которая встречала Новый год, как и все, разболелась голова, и она, несмотря на уверения в том, что Андрей быстро решит эту проблему, всё же отказалась. Евдокия Нестеровна последнее время всё больше тревожила своим здоровьем и, как это нередко случается у многих людей, вновь захворала перед самым праздником. Митя пришёл в приподнятом настроении — он любил праздники, любил Новый год, но особенно обожал такие вот уютные посиделки у своих старших друзей. Здесь не только можно было вкусно поесть, от чего его молодой, растущий организм никогда не отказывался, но и получить какие-либо новые знания, которыми щедро делились все, проживающие в этой квартире, за исключением разве что маленького Ярослава. Малыш, посидев за столом вместе со всеми, лишь немного поковырялся ложкой в своей тарелке и, взяв со стола приготовленную для него пиалу с почищенным и разделённым на дольки апельсином, ушёл в другую комнату. Там он уселся на диване, положил в рот дольку сочного фрукта, и с лицом, напоминающим скорее профессора, нежели ребёнка, в который уже раз принялся внимательно просматривать свою новую книжку, подаренную накануне Олегом Витальевичем. Тот по каким-то своим каналам раздобыл для него шикарно изданный сборник сказок Александра Афанасьева. Причём, это были сказки без цензуры, которую претерпело множество современных изданий, и напечатаны с употреблением букв, которые со временем были изъяты из современного русского языка, такие как Ять и Ерь. Андрей, в тот же день пролистав красочный фолиант вместе с сыном, был удивлён, как легко Ярослав, несмотря на свой возраст, разобрался с непривычными для нас знаками, давно вышедшими из употребления. Вот и сейчас, как обычно, водя пальчиком по строчкам, юный читатель, казалось, проникал в самый сокровенный и глубинный смысл читаемых им сказок.
— Дядя Андрей, — Митя прервал молчание, воцарившееся за столом, — а почему Ярослав больше всего любит читать сказки Пушкина? Я когда к вам не приду, он всё время только их и читает.
Столяров дожевал кусочек праздничного пирога и, вытерев руки и губы салфеткой, задумавшись, сказал:
— Почему Пушкина любит читать? Понимаешь, Митя, дело в том, что Александр Сергеевич — это очень неординарная личность, а его сказки сейчас пытаются разгадать многие исследователи.
— А чего их разгадывать? — удивился Митя, беря с блюда ещё один кусок пирога, испечённого Светой. — Там же всё и так понятно: у Лукоморья дуб зелёный, и тому подобное.
— Тут ты не прав, — улыбнулся Андрей. — Ты слыхал когда-нибудь про славянскую буквицу?
— Ну, это типа, как в этой книжке? — кивнул Димка в сторону коридорчика, куда несколько минут назад ушёл Ярослав.
— Это последние из букв, оставшиеся из тех сорока девяти, которые были изначально в русской грамоте.
— Ого! Целых сорок девять?! — удивлённо воскликнул мальчишка.
— Представь себе.
— А зачем так много?
— Понимаешь, с буквицей было всё не так просто, как сейчас с алфавитом. Каждая буква имела не только своё название, но и свой образ. Это сейчас мы просто складываем из букв слова для того, чтобы понять, о чём написано. Читая слова, написанные буквицей, мы вначале понимаем их поверхностный смысл, это может сделать каждый. Человек, который знает образы букв и умеет их правильно интерпретировать, понимает более глубинный смысл слов, сложенных из этих букв. Далее каждый слог, а затем и каждое слово также имеют свои образы и свои значения. Одно значение лежит на поверхности и видно каждому, другое — более глубинное, скрытое от непосвящённого в эти тайны человека. И глубина эта располагается не на двух, а даже на нескольких уровнях. Ты вот, например, знаешь, что все исконно русские слова можно послогово прочесть как слева направо, так и в обратном порядке?
Димка оторвался от пирога и удивлённо взглянул на соседа округлившимися глазами. По инерции продолжая жевать вкусную выпечку, он отрицательно помахал головой. Однако любопытство всё же пересилило, и он, проглотив непривычно большой кусок и быстро запив его чаем, спросил:
— А для чего читать в обратном направлении?
— Читая справа налево, мы также познаём второй сокрытый смысл слова. Вот, например, слова вдох и выдох. Что мы получим при прочтении слогов в обратном направлении?
— И чего?
— А получим вход и выход.
— Здорово, — улыбнулся Димка и вновь хотел было приступить к поеданию пирога, однако его рука так и осталась возле тарелки с надкушенным куском.
— Вот видишь, сколько ты ещё не знаешь о своих великих предках. Так вот, возвращаясь к твоему вопросу о Пушкине. Сейчас уже ни для кого не секрет, что он в своих произведениях также в образах зашифровывал послания будущим поколениям людей, которые будут жить через много лет после него. Те, кто умеет распознавать образы, извлекают из всего, что было написано великим поэтом, глубинную информацию, сокрытую от общей массы народа, неподготовленной к восприятию и пониманию этих знаний.
— Дядя Андрей, а вы тоже можете извлекать эти образы? — поинтересовался Митя.
Беседа всё больше начала его затягивать, и он, забыв про свой недоеденный пирог, теперь всецело отдался ей.
— Я тоже могу, но я не часто занимаюсь этим, так как у меня другой профиль, да и свободного времени не так много. Конечно, чтобы лучше вникнуть в суть явления, которое мне нужно осознать, и которое описано словами, иногда мне приходится прибегать к образам. На данный момент Ярослав, наверное, может погружаться в образы лучше меня, — заметил Андрей.
— Жаль только, что он ещё не может всё это нормально объяснить, — с грустью в голосе ответил Димка.
— Ничего, ещё всё впереди. Потерпи немножко, — приободрил парня Столяров и вдруг, словно что-то вспомнив, добавил. — Слушай, а давай-ка, вот, про Пушкина спросим у нашего друга Казимира. Он наверняка сможет рассказать намного больше интересного и про него, и буквицу, как-никак, а он ведь застал те далёкие времена.
Сопение на шкафу, где стояло блюдце с молоком, и лежал кусочек свежего пирога, вмиг затихло, а на свободной табуретке, стоявшей чуть в стороне от стола, материализовался домовой. Он вопросительно обвёл взглядом присутствующих и сердито проворчал:
— Ну, и зачем я вам понадобился, кубышки-катышки? Сами не едите и другим не даёте.
— Извини, дружище, что оторвали тебя от трапезы, но нам хотелось бы узнать от тебя побольше про нашего известного поэта и писателя Александра Сергеевича…
— Знаю, знаю… — не дал договорить Казимир, — кто же Пушкина не знает-то. И что вы хотите про него узнать?
— Всё! — серьёзно заявил Димка, которого очень заинтересовала необычная для него тема.
То, о чём он сейчас услышал, не входило ни в раздел русского языка, ни в раздел литературы его школьной программы. Конечно, можно и в интернет заглянуть, но кто расскажет более правдоподобно, чем тот, кто сам лично проживал в эти периоды времени и видел всё своими глазами.
— Если всё, то тогда лучше позвать Прохора Лукича, — удивил своим ответом Казимир.
Домовой всегда был хорошим рассказчиком, в этом убедились и все члены семьи Столяровых, и особенно их сосед Митя, поэтому для них было странным услышать из уст своего любимца ссылку на какого-то Лукича.
— А это ещё кто? — удивлённо спросил Андрей.
— Это мой друг, домовой из пятнадцатой квартиры. Вот он многое сможет рассказать. Бывшие хозяева этой квартиры его, почитай, из самого Питера привезли. Он там всяких персонажей повидал из так называемой творческой интеллигенции. Только вы того пирога ему выделите? Он тоже сладенькое обожает.
— О чём речь? Несомненно угостим. Давай-давай, зови поскорее своего друга, — отозвалась, всё это время молчавшая, хозяйка квартиры.
Пока Казимира не было, Андрей и Света быстро отодвинули кухонный стол от стены на середину комнаты и поставили ещё два блюдца с пирогом и две табуретки, на которых вскоре и появились их домовой и ещё один неизвестный старичок с бородой, причудливо завязанной в косичку. Он недоверчиво осмотрел присутствующих из - под больших кустистых бровей, после чего перевёл взгляд на блюдце с пирогом.
— Угощайтесь, Прохор Лукич, — тут же предложила хозяйка квартиры.
Хмурое лицо старичка сразу подобрело. Он, словно задумавшись о чём-то, закрыл глаза и некоторое время сидел не шевелясь, только причмокивая губами. Когда он вновь поднял веки, то в его глазах отображались благость и удовлетворение. И семья Столяровых и Димка поняли, что гость в полной мере оценил астральную суть угощенья и был вполне удовлетворён её вкусной энергетикой.
— Благодарствуйте! — произнёс домовой чуть хриплым голосом, напомнившим Андрею голос актёра Евгения Леонова и мультфильм про Винни-Пуха. — Очень вкусно хозяюшка готовит.
— На здоровье! — ответила Света, довольная похвалой.
— Ну, так чего меня сюда позвали? — спросил Прохор Лукич, повернувшись к своему другу Казимиру. — Чего хотели услышать?
— Видите ли, у нас зашла речь про Пушкина, — вновь вступил в разговор Андрей, — и нам хотелось бы узнать про него немного больше, чем это известно всем.
— Про Александра Сергеича, говорите? Ну что ж, про него я могу кое-что рассказать. И этого вы точно ни в каком учебнике не прочтёте.
Домовой замолчал, словно собираясь с мыслями. Все с нетерпением ждали его рассказа, пристально всматриваясь в морщинистое лицо гостя, которое приняло выражение деловитости и значимости. Он поочерёдно пошевелил бровями, затем губами, будто разминая их перед долгой беседой, затем забавно сморщил нос. После минутного молчания, во время которого было слышно лишь тиканье кухонных часов и сопение сидящих в комнате людей, Прохор Лукич многозначительно вздохнул, провёл маленькой ладошкой по своей косичке на бороде и начал повествование:
— Вся эта история берёт начало ещё задолго до появления на свет самого поэта. Всё началось с того, что антихрист Пётр… Надеюсь, вам не нужно объяснять, кем он был на самом деле?
Домовой обвёл взглядом присутствующих. Андрей кивнул, но вслух заметил:
— Не все знают подробности, но в целом понимают, что он был далеко не тем за кого себя выдавал, и не таким, как его описывает официальная история.
— Ага, ясно. Так вот. Этот господин, хитростью занявший Российский трон, обладал, скажем так, некоторыми магическими способностями, которые начал со временем терять. Уж не знаю, что к этому привело, может чрезмерное употребление алкоголя, может ещё чего, не знаю… Тогда и решил он компенсировать недостаток того, что потерял из своих неземных способностей, вполне земной колдовской наукой. В местную магию вникать он не захотел — видать показалась слишком примитивной, а захотел освоить одну из самых страшных оккультных наук — африканскую магию вуду. Здесь, в России, естественно, таких специалистов не оказалось, вот и послал он в земли заморские купцов за знатоком данного искусства. Да вот только попробуй-ка, вытащи из родной обители да привези опытного колдуна. С таким встретишься, дай Бог в живых остаться, а то, не ровён час, того и гляди, превратишься в зомби ходячего. С них-то, с колдунов тамошних, станется.
Вот и решили посланники императора немножко схитрить. Чтоб избежать неминуемой гибели и не попасть в опалу к царю-батюшке, договорились поехать в Константинополь, где в те времена была возможность приобрести на невольничьем рынке какого-нибудь чёрного раба. Его-то они, значит, и хотели выдать за колдуна. Однако купцам несказанно повезло. В услужении у тамошнего Султана оказался темнокожий паренёк. Местный владыка приобрёл его у одного из магов, у которого детей было немерено. Подданным Петра пришлось отвалить за мальчишку немало золота, всё же покупали не у рядового торговца. Но они нисколько не прогадали. Прохор Лукич обвёл всех присутствующих лукавым взглядом и повторил: — Да, не прогадали хитрые бестии.
Чернокожий малец-то, действительно, оказался не только смышлёным, но и обладал наследственными магическими способностями. Он сразу пришёлся по душе императору, и тот действительно смог у него кое-чему научиться. Так Ибрагим, как изначально звали прислужку царя, и начал свою карьеру в чужой стране. Царь Пётр души не чаял в маленьком арапе. Он лично окрестил его по христианской традиции, став ему крёстным отцом, и нарёк его Авраамом Петровичем, а фамилию ему дал в честь великого полководца — Ганнибал.
Шли годы. По-всякому складывалась жизнь чернокожего парня. Были и радости, были и печали. Побывал он и за границей, где прожил несколько лет и где не только обучался наукам, но и поучаствовал в войне. Там, благодаря своим магическим заговорам, молодой человек не подвергся ни уколу клинка, ни попаданию пули. Когда умер его высокий покровитель, то Авраам на некоторое время оказался в опале. Затем вновь было прощение, служба в императорском войске и подъём по карьерной лестнице.
Выйдя в отставку, он женился в первый раз. Но супруга не то что не любила его, она его ужасно боялась, так как тот время от времени проводил свои жуткие магические ритуалы. Когда у них родилась белокурая и белолицая дочь, мавр сильно рассвирепел, так как понял, что жена ему неверна, и, если бы не боязнь попасть за решетку, возможно, убил бы её. А вот его жёнушка не побоялась подсыпать мужу в питьё яду. Да только не понимала, с кем имеет дело. Хитрый Авраам почувствовал присутствие яда и от трапезы отказался. Он вновь не стал прибегать к самосуду, а аккуратно обстряпал дело так, что и жена, и её любовник на долгие годы были посажены в темницу.
Когда на престол взошла дочь Петра Елизавета, Авраам вновь был признан и обласкан при дворе. Он официально расторг брак со своей первой женой и женился на дворянке немецких кровей Христине, которая родила ему одиннадцать детей. Одним из его сыновей был Осип, который и является дедушкой нашего уважаемого Александра Сергеевича.
Домовой замолчал. Он, видимо, был не лишён такого порока как гордыня, поэтому окинул взглядом слушавших его людей, словно спрашивая: “Ну, как я вам?” Но Андрей своей репликой немного разочаровал рассказчика.
— Но всё это известно и школьнику, — как можно мягче, чтобы не обидеть гостя, заметил он, — вы же обещали, что расскажете то, что нам не ведомо.
— Известно им… — фыркнул Прохор Лукич, всё же обидевшись на такое замечание, — и про магию тоже в учебниках написано?
— Ну про магию, конечно, не написано, — согласился целитель.
— Так вот и не перебивайте меня, молодой человек, а то вообще ничего не расскажу.
— Я всё понял, молчу, — тут же попытался исправить свою ошибку Столяров, весело переглянувшись с супругой.
— То-то же, — проворчал домовой.
Он вновь сделал паузу, словно тем самым желая наказать чересчур требовательного слушателя. Продержав собравшихся в томительном ожидании несколько минут и совершив за это время множество смешных мимических движений, домовой, наконец, продолжил:
— Магические способности чернокожего подданного русской короны не передались ни его многочисленным детям, ни внучке Надежде, будущей матери Александра Сергеевича, которая в возрасте двадцати одного года вышла замуж за Сергея Пушкина — капитана Измайловского полка. И уже только после рождения маленького Саши его мать начала замечать в нём некоторые отличия от других его сверстников, хотя, к сожалению, всё это никак не отразилось на их отношениях. Надежда Осиповна одинаково строго воспитывала как Сашу, так и других своих детей, поэтому и для неё, и для всего окружения он был просто одарённым мальчиком, любившим литературу и французский язык, и которого воспитывало множество нанимаемых родителями гувернёров.
Однако, несмотря на успехи во многих науках, основные уроки ему всё же дала его нянечка, Ирина Родионовна, которая с молодых лет проживала в их семье. Именно она, обладая тайными оккультными знаниями, распознала и развила в маленьком Саше способности, которые были заложены у него в генах. Недаром же эту женщину приметил ещё сам Авраам Петрович Ганнибал и приставил нянькой к своей внучке Надежде. Но та, как я уже сказал, никаких способностей не проявила. Так вот, Ирина Родионовна, или, как её позже стали называть, Арина, рассказывая множество народных сказок, былин и легенд, раскрыла в своём воспитаннике дремлющий в нём магический дар, а также образное мышление, образное видение и некоторые зачатки дара Пророка. Саша уже с детства умел правильно распознавать заложенный в изучаемых произведениях их глубокий смысл, что в дальнейшем и помогло ему умело зашифровывать нужные ему образы в собственных литературных творениях.
Про любовь к французскому я расскажу отдельно, чуть попозже, так как этот факт является немаловажным в жизни Александра Сергеевича после его смерти.
Прохор Лукич хитро прищурился и расплылся в добродушной улыбке, увидев недоумение на лицах своих слушателей. Рассказ домового теперь всё больше затягивал и Андрея, а Митя, не выдержав, спросил:
— Это как это, жизнь после смерти?
— Всему своё время, молодой человек, всему своё время, — поучительно произнёс домовой, подняв вверх короткий указательный палец, — здесь-то и начинается самое интересное.
* * *
С самого утра Сашу томило какое-то, непонятно откуда взявшееся, предчувствие чего-то неизвестного. Это чувство хорошо знакомо тем, кто хотя бы раз в жизни ждал с нетерпением своего дня рождения, на который ему был обещан некий таинственный подарок, и он уже за несколько дней с волнением считал минуты до наступления этого долгожданного дня. Не покидало Пушкина это чувство и во время завтрака, и во время уроков, на которых он получил от преподавателей и заслуженные замечания, и пару неудовлетворительных отметок, но ничего не мог поделать, чтобы хоть немного сосредоточиться. Конечно, в его жизни были и дни рождения, и другие праздники, которые, впрочем, не отличались большой вычурностью из-за непомерной скупости отца и предвзятой строгости матери, и всё же такие ощущения, как сегодня, у него были впервые в жизни.
Как-то раз няня, которая была после бабушки самым близким другом и единственным, на то время, духовным наставником, предупредила его о том, что он может испытать что-то подобное, если в его жизни будут намечаться серьёзные изменения. Однако, вспомнив это предупреждение, он не только не успокоился, но наоборот, его сердце начало колотиться с ещё большей скоростью, словно желая, набрав обороты, со всей прыти выскочить из его груди.
— Александр, да что с тобой сегодня? — шепнул на уроке словесности его друг Иван по кличке Жакко.
В лицее Саша тоже получил кличку — Обезьяна, которая, по его мнению, была несколько оскорбительной, и на которую он иногда реагировал очень болезненно. Однако в этот момент он вдруг понял, насколько естественной она была для состояния ума, в котором он сейчас пребывал. Его ум не мог успокоиться ни на миг, а бесконечное множество мыслей, роящихся в голове, точно озорные обезьянки на ветках раскидистых тропических деревьев, не задерживаясь на одном месте, суетились и без устали прыгали с места на место.
— Я не знаю, — честно ответил Саша, откладывая в сторону перо, которым только что хотел что-то записать, но уже позабыл что именно. — Сегодня что-то должно произойти.
— Я, конечно, не пророк, — с ухмылкой продолжил Жакко, когда преподаватель перевёл взгляд в другую сторону, — но я точно знаю, что именно будет с Обезьяной, если она и дальше будет находиться в таком состоянии. Ей опять влепят ” неудовлетворительно”.
Пушкин еле дождался окончания уроков и даже, сославшись на недомогание, отказался от предложения своих друзей, как обычно провести время у Медведя, так в их компании называли Константина Данзаса. Товарищи не стали настаивать, так как прекрасно видели его сегодняшнее состояние и, по обычаю отпустив пару лицеистских шуточек, весело удались, оставив Сашу наедине с собой. Немного постояв в нерешительности возле учебного корпуса, тот осмотрелся вокруг и, словно влекомый какой-то неведомой силой, направился в парк. Пушкин брёл не спеша, то пристально вглядываясь себе под ноги, то поднимая взгляд куда-то вверх. Между веток деревьев, на которых недавно распустилась листва, проглядывала белая вата, словно прилипших к небу, облаков. Засмотревшись так в очередной раз в небеса, он чуть было не упал, зацепившись ногой за что-то невидимое. Удивлённо оглянувшись, чтобы рассмотреть причину этого казуса, и не обнаружив ничего, за что мог хоть как-нибудь зацепиться, Саша откуда-то сбоку услышал незнакомый старческий голос:
— Осторожнее, молодой человек, так, не ровен час, можно и ногу себе зашибить.
В этот момент весь хаос мыслей, царивший в голове с самого утра, вдруг приобрёл чёткую направленность и упорядоченность. Сердце начало биться ровно, будто на него подействовал чудодейственный эликсир. Саша повернул голову в ту сторону, откуда донёсся голос, и увидел возле одного из деревьев, растущих вдоль аллеи, какого-то старика. Появление незнакомого старца в парке лицея почему-то вовсе не удивило Пушкина, а наоборот, он, вдруг почувствовав необычайное спокойствие и безмятежность, осознал, что именно этой встречи и ждал с самого утра. Незнакомец смотрел на него ясным, изучающим взглядом, и в его живых серых глазах блестел лукавый огонёк. Саша никогда не видел таких задорных и ясных глаз у людей преклонного возраста, которые окружали его. Такой блеск был присущ скорее такому же молодому человеку, как он сам, человеку полному сил и жизненной энергии, но никак не древнему старику. Тем временем незнакомец пристально осмотрел мальчишку и, видимо, удовлетворившись результатом, продолжил:
— Здравия тебе, Александр! Вижу, что ждал меня сегодня, то бишь, не ошибся я с выбором.
— Здравствуйте, — немного робея, ответил Пушкин, не зная как быть и как себя вести с этим старцем.
То, что это не обычный старик, он осознал с первого мгновения, когда его увидел. Арина Родионовна в своих ежевечерних беседах не раз рассказывала про древних волхвов, которые появлялись среди людей в виде таких вот старцев. Это зачастую были реально живущие в это время люди, достигшие небывалого духовного развития и обладающие множеством способностей, которые простой люд счёл бы за чудеса. Но были и такие, которые приходили в наш явный, то есть, материальный мир из более высших миров для того, чтобы передать одному из избранных необходимые на данный момент знания. Кем был этот старик, пока оставалось загадкой.
— Вижу, что ты догадываешься, кто я, — улыбнулся старец добродушной улыбкой. — Подойди поближе, не бойся.
Саша, как и в разговоре с друзьями, хотел было сказать что-то бравурное, чтобы показаться более смелым, но под пристальным взглядом старика весь его юношеский задор осыпался, словно луковая шелуха. Он подошёл к незнакомцу поближе и тоже окинул взглядом его крепкую не по годам фигуру, одетую в льняную крестьянскую одежду.
— Я пришёл к тебе, отрок, дабы дать тебе необходимые знания, ибо ты уже для них созрел, — продолжил старец. — Твоя няня, также неспроста появившаяся в твоей жизни, тщательно подготовила и удобрила почву для тех зёрен знаний, которые я тебе дам, и которые тебе нужно будет в дальнейшем взрастить. Твоё появление было предначертано свыше, и теперь мне нужно исполнить свой долг, дабы ты понял, кто ты и для чего пришёл в этот мир. Так что, ты готов?
— Да! — уверенно ответил Саша, словно только и ждал этого вопроса.
— Вот и славно, — не удержался от улыбки старик, — тогда давай отойдём в сторонку, чтобы нам никто не помешал, и я дам тебе первый урок.
Старец взял мальчика за руку и они, сделав всего лишь один шаг, вдруг очутились на незнакомой поляне. Если бы кто из посторонних наблюдал за ними со стороны, то был бы, по меньшей степени, удивлён внезапным исчезновением только что мирно беседовавших людей. Возможно, этот наблюдатель даже посчитал бы, что молодой Пушкин находился в сговоре с нечистой силой. Однако не прошло и нескольких минут, как Саша вновь появился на том же месте, только теперь старика с ним не было, а в руках он держал толстую тетрадь с сафьяновой обложкой. За прошедшие в парке лицея несколько минут, в том мире, куда попал лицеист, прошло несколько часов. Однако и они для молодого, жаждущего познаний, ума пролетели незаметно. В течение этого времени он, обладая феноменальной памятью, старательно запоминал всё то, что рассказывал ему старец. Это были те тайные знания, о которых в общих чертах в своё время ему и рассказывала его няня. Перед тем как расстаться, старый волхв подарил тетрадь, где на древнем языке была зашифрована мудрость наших далёких предков о циклических процессах в Природе и обществе.
— Обезьяна, ты откуда здесь взялся? — раздался за спиной Пушкина звонкий девичий голосок.
Это была Наташа — дочка местного садовника. В её устах обидная для Саши кличка звучала совсем по-иному, как-то по-доброму, поэтому на эту девчонку он вовсе не обижался.
— Смотреть нужно лучше, — отшутился Пушкин, — а то идёшь, ворон считаешь, не замечаешь никого.
— Вот и неправда, — обиделась девочка, — тебя здесь только что не было! Ты что, на дереве сидел, а потом спрыгнул?
Наташа подняла взгляд вверх, но самая нижняя ветка была довольно высоко от земли.
— Извини, мне некогда, — прервал её попытки разгадать своё мистическое появление Саша и, не оборачиваясь, быстро зашагал в сторону жилых помещений лицея.
Ему очень нравилось разговаривать с этой симпатичной простолюдинкой, нравился её голос, её манера выражаться, но сейчас у него были дела поважнее. Теперь у него, кроме учёбы в лицее, была учёба не менее значимая. В тетради, полученной от старца, были записаны многие законы мироздания, неведомые не только простым людям, но и известным учёным того времени. Всё это нужно было изучить, а затем, применяя в жизни, заполнить тетрадь до конца новыми, открывшимися ему, знаниями, чтобы в дальнейшем передать эту тетрадь по наследству следующим поколениям. Однако незамеченным попасть к себе в комнату ему сразу не удалось.
— Пушкин, что вы делаете в парке во время, отведённое для самоподготовки? — услышал он строгий голос директора гимназии. — Что это у вас? Опять стишки сочиняете, когда надобно заниматься образованием?
Сухощавый мужчина с неизменным пенсне на горбатом носу протянул руку, чтобы взять у подопечного показавшийся ему подозрительным и странным какой-то предмет. Саша испугался, что сейчас так нелепо лишится драгоценной тетради, поэтому ничего не придумал лучше, как спрятать её у себя за спиной.
— Что это значит, молодой человек? — возмутился директор.
Он больно схватил мальчишку своими костлявыми пальцами левой руки за плечо, а правой, развернув того в пол-оборота, выхватил из-за спины тетрадь. Однако, когда он взглянул на предмет, забранный у лицеиста, то был несколько озадачен. Ещё больше был удивлён и сам Пушкин, так как в руках у директора увидел обычный учебник математики. — Похвально, Пушкин, похвально, — узкие губы чиновника расплылись в улыбке, — только не пойму, зачем скрывать от меня свою тягу к точным наукам. Ну что ж, дерзайте, молодой человек!
Директор вернул книгу Александру и, гордо задрав подбородок вверх, не спеша пошёл по своим делам. Очутившись в руках истинного владельца, учебник вновь чудесным образом превратился в сафьяновую тетрадь. Приняв все эти превращения как должное, Пушкин, теперь уже бегом, пустился к себе в комнату, чтобы вновь погрузиться в мир таинственных знаний.
С тех пор встречи с волхвом стали проходить регулярно. На них старик не только давал необходимую информацию, но и снабжал редкостными книгами, которые Саше не нужно было особо скрывать из-за их способности принимать вид обычных учебников. Так, в течение относительно недолгого времени, прошедшего со времени встречи со старцем, в хрупком смуглом теле подростка родился великий русский Пророк.
* * *
Прохор Лукич замолчал. Он обвёл довольным взглядом своих слушателей, радуясь и гордясь тем, что смог произвести на них должное впечатление. Те некоторое время осмысливали рассказ домового, после чего любознательный Димка робко спросил:
— А куда делась волшебная тетрадь после смерти Пушкина?
— Ну, умер поэт или нет, как нам сообщает официяльная история, мы ещё поговорим. А тетрадь, полностью заполненную, как и завещал ему старый волхв, он отвёз в город Таганрог, за семь лет до известной дуэли, и передал на хранение казаку-характернику. И саму рукопись, и ключи к коду он оставил в надёжных руках. Согласно завещанию поэта и мыслителя, эти труды должны были быть обнародованы в конце двадцатого века, что и сделал потомок того казака, открыв в своём городе музей Пушкина. И в музее этом содержатся не только книги писателя. Самый большой интерес представляют математические модели, выполненные по научным трудам Александра Сергеевича, которые содержат знания о Космосе, о человеке и всём человечестве в целом.
— А почему именно в Таганрог он отвёз свою тетрадь? — задал очередной вопрос Димка.
— Почему, говоришь, да потому, что именно это место в низовьях Дона раньше называлось Лукоморьем.
Митя чуть не присвистнул от удивления, но вовремя сдержался, так как знал, что свистеть в квартире плохая примета. Прохор Лукич же, вновь бросив на удивлённых слушателей торжествующий взгляд, добавил:
— Вот в небольшом вступлении к своей поэме “Руслан и Людмила” и было зашифровано, где именно искать его бесценные труды, хотя чего их искать, — домовой тяжело вздохнул, — последний хранитель рукописи сам предлагал брать и пользоваться этими знаниями, да только разве через наших чиновников-то пробьёшься?
— Ладно, засиделся я тут у вас. Напоследок подкину ещё кое-какую информацию к размышлению. Как и обещал, скажу пару слов о втором, почти родном языке, которым владел Пушкин, и из-за которого у него в лицее кроме прозвища “Обезьяна” было ещё одно — “Француз”. Ведь он легко писал как на русском, так и на французском языках. И вот, странное дело, когда он пропадал из виду в России, в Париже объявлялся некий господин Александр Дюма: смуглый, кучерявый и чертовски талантливый. Правда, когда во Франции издавались его первые произведения, лично его никто не видел, так как всю корреспонденцию и в редакции и в театры, где ставили его пьесы, приносил доверенный человек. А вот после так называемой смерти Пушкина, которую никто кроме самых близких его друзей не видел, Александр Дюма старший поселился на постоянное место жительства в Париже. Чтобы иден.. — домовой запнулся, а потом сказал по слогам, — и-ден-тифицировать обе эти личности, достаточно знать, что Дюма к тому времени, ещё ни разу не побывав в России, пишет произведение о декабристах. Так вот, в нём он описывает подробности, которые могли быть известны лишь только участнику тех событий. И лишь только после смерти императора Николая Первого, лично знающего Пушкина, Дюма решается на поездку в Россию, где посещает все значимые места в жизни великого русского поэта.
По виду своих слушателей Прохор Лукич понимал, что достиг своей цели. Своим рассказом он поразил всех, чем и был весьма доволен.
— Ну, вы тут размышляйте, рассуждайте, а мне пора, — сказал он, забавно шмыгнув носом, и исчез.
Семья Столяровых и Митя ещё несколько минут переваривали информацию, полученную от соседского домового. Казимир, как и Прохор Лукич, не стал задерживаться за столом, и после окончания повествования тоже незаметно испарился. Как это случалось не раз, первым молчание нарушил Димка.
— Дядя Андрей, — сказал он таким тоном, что стало сразу ясно — парень хочет чего-то попросить, но из-за своей скромности не знает как подойти к этому вопросу.
— Ну, говори, — с улыбкой подбодрил его Столяров.
— Я это… Если Ярослав сейчас другую книжку читает, можно я пока его сказки Пушкина возьму почитать? Я ненадолго и очень аккуратно, — заверил он.
— Думаю, что Ярослав не будет против, — сказал Андрей и крикнул, повернув голову в коридорчик, — Лисёнок, ты не против?
— Неть, — донеслось из соседней комнаты, а через несколько секунд на пороге появился и сам малыш с книгой в руке. — Ня.
Ярослав протянул Мите книгу, на обложке которой золотым тиснением было написано: “Александр Сергеевич Пушкин. Сказки”.
