Начало здесь
Перед посадкой вертолёт сделал большой круг. Я хорошо рассмотрел окрестность с высоты. Место, где мы должны были приземлиться, было очень живописным. Среди невысоких гор раскинулось большое круглое озеро, с северо-западной стороны, как подковой, охваченное огромным земляным валом, поросшим вековыми соснами. Сверху было хорошо видно, что озеро образовалось от падения большого метеорита. Хорошо был заметен сдвиг земли. Этот вал образовался от сильного взрыва. Кстати, подобные озёра часто встречались нам сегодня, когда мы летали в пойме реки Подкаменная Тунгуска. Видимо, это место очень притягательно для метеоритов.
Рядом с этим озером, метрах в двадцати пяти – тридцати, протекала таёжная река Чуня с тёмной, почти чёрной, настоянной в торфяниках, водой. Озеро и река были связаны протокой, ширина которой была, примерно, метров десять. На невысоком холме, среди сосен, как бы в треугольнике, образованном рекой, озером и протокой, стояла небольшая избушка, а рядом с ней огромная солдатская палатка. На широком галечном берегу реки, где сел вертолёт, нас встречал Виктор. Наша встреча состоялась.
Вертолётчики остались до утра. Оказалось, что они делали так всегда. Все водоёмы здесь кишели рыбой. В горных речках много было хариуса и ручейной форели. В большой реке водилась щука, таймень. Озеро оккупировали огромные чёрные окуни. Если плыть по озеру на резиновой лодке, то от взмахов вёсел в воду падает много комаров и тогда вода за лодкой начинает бурлить. Это большие окуни выпрыгивают из воды и пожирают их. У вертолётчиков всегда с собой были рыболовные снасти, и они весь вечер и всю ночь ловили рыбу.
О здешних комарах, про которых я уже упомянул, и про мошек можно написать при желании целый рассказ. В Сухой Тунгуске тоже есть гнус, но не в таком количестве и не такой злой. Здесь вокруг были озёра, болота, недалеко тундра, поэтому комаров и мошек были «полчища». Они просто чёрной тучей окружали людей и животных. Даже в избушке комаров было столько, что если махнуть по воздуху острым ножом, то с десяток точно разрубишь.
Спали мы под марлевыми пологами. Когда вечером зажигали свечу, в избушке стоял треск. Это комары лопались, сгорая на огне. Жара стояла тридцать градусов, но нам приходилось ходить в брезентовых, наглухо застёгнутых костюмах, в капроновых накомарниках на голове, в резиновых болотных сапогах с плотными портянками на ногах. От мошки и это не спасало. Вечером, когда мы разувались, то все ноги до колен были искусаны ими в кровь.
Правда экспедиция обеспечивала всех своих работников жидкостью от гнуса «диметилфталат». От неё исходил резкий запах, сильно жгло кожу, слезились глаза, трескались стёкла на часах. Несмотря на всё это, люди всё равно как-то приспосабливались. А вот на животных — оленей, собак, смотреть было жалко. У Виктора эвенки-проводники оставили до осени молодого кобелька-лайку. Он бедный не знал, как спасаться от гнуса, прятался среди коробок и тюков в большой солдатской палатке, но они и там его закусывали. Полежав час-другой, он выскакивал на улицу, и начинал бегать по траве и кустам, до крови, раздирая свою морду.
— Как же выдерживают люди такие пытки, работая всю жизнь в экспедиции? — спросил я при случае начальника одного из отрядов.
— Не все выдерживают. Из сотен выпускников Новосибирского Картографического института и Топографического техникума, остаются десятки. Кто-то бросает учёбу после первой студенческой практики в «поле», кто-то после окончания учёбы. Другие работают по разным другим профессиям. В экспедициях работают те, у кого призвание к этой работе, фанатики своего дела.
— Так же, как и у нас, в метеорологии, на метеостанциях.
Я быстро освоился, привык к комарам и мошкам и особого страдания не испытывал, воспринимал их, как маленькое неудобство, в сравнении с теми делами, которыми мы занимались. С утра до поздней ночи были заняты рыбалкой, охотой, приготовлением пищи на костре, прогулками на резиновой лодке по реке или озеру.
Рядом с избушкой находилась баня. Она была полтора метра в высоту. Стены и потолок сложены из брёвен. Крыша засыпана землёй. Топилась баня по-чёрному. В левом углу было сложено кострище из речных валунов. В этой бане кроме помывок, мы приспособились коптить рыбу. В кострище разводили костёр из сухих, слегка подгнивших, веток ивы или вётлы, дым от них был очень густой и сладкий. Крупную рыбу раскладывали на камнях, она получалась горячего копчения, а ту, что поменьше, окуней, например, развешивали на проволоке под потолком, она была холодного копчения.
