Не такой. Книга первая
Не такой 2. Гл.15 / Не такой 2. Гл.16
Начало, назначенного на девять часов утра, совещания у полковника Самойлова затягивалось уже на десять минут. Шеф попросил подчинённых подождать немного в коридоре из-за важного разговора по телефону. У Игната Фёдоровича не было специального “предбанника” перед входом в кабинет, в котором у больших начальников обычно неприступной крепостью восседает верный адъютант.
— Не иначе как, у нашего шефа серьёзный разговор с вышестоящим начальством, — предположил Поленов, прохаживаясь взад-вперёд по коридору, заложив руки за спину.
— Немудрено, — вяло отозвалась Лукина, облокотившаяся спиной о стену, до половины высоты окрашенную в тёмно-зелёный цвет. — После всего, что произошло…
Больше никто из присутствующих не поддержал разговор, тем не менее, словно сговорившись, все обратили взоры на Лукину, в надежде, что она знает чуть больше, чем они. Но женщина сделала вид, что не замечает этих взглядов, так больше ничего и не сказав. В принципе, собравшиеся в это утро осотовцы, сами догадывались и о причине, по которой их сегодня собирает начальник, и о содержании его разговора по телефону. Наконец, дверь кабинета открылась, и в проёме показалась мрачная фигура Самойлова.
— Проходите, товарищи, — буркнул он. — Извините за непредвиденную задержку.
Не объясняя причину этой самой задержки, полковник развернулся и направился к своему креслу. Подчинённые привычно заняли свои места на стульях у стены. Вновь воцарилось молчание. В непривычной тишине кабинета из открытой форточки было слышно, как от дуновения лёгкого весеннего ветерка шелестят молодые листья деревьев, и гомонят, рассевшиеся на ветвях, воробьи. Попавшая по своей глупости между двух стёкол оконной рамы и теперь не знающая, как из этой ловушки выбраться на свободу, назойливо жужжала большая муха. Время шло, а Самойлов всё сидел с хмурым видом, не зная с чего начать. Чтобы не созерцать посеревшее за последние дни лицо начальника, внимание присутствующих непроизвольно переключилось на муху, которая: то на некоторое время затихала, то с ещё большим усердием принималась биться о стекло.
— Сегодня нашёлся Истел, — произнёс полковник, опустив взгляд в крышку своего стола.
— Где? — встрепенувшись после долгого молчания, произнёс майор Зарубин. — Как его нашли?
— Извините, — словно не услышав вопросов начальника интерната, промолвил Игнат Фёдорович. — Я немного не так сформулировал… Сегодня нашли тело Истела.
В кабинете вновь повисла напряжённая тишина. Крупинина, ойкнув, прикрыла губы ладошкой. Зарубин так и застыл с открытым ртом. Никто больше не решался нарушить молчание, мысленно пытаясь переварить полученную только что информацию. После того, как мальчишка-инопланетянин непонятным образом исчез из интерната, никому и в голову не могло прийти, что его побег может закончиться так печально.
— Его тело сегодня нашли рабочие на стройке, — мрачным голосом продолжил полковник. — О… находке сразу сообщили в милицию… В МВД, после пропажи Истела, имелась соответствующая ориентировка на якобы племянника Михаила Трофимовича. Вам они не смогли дозвониться, так как вы уже выехали сюда на совещание, — Самойлов оторвал взгляд от крышки стола и взглянул на Зарубина. Тот понимающе кивнул.
— Как он… умер? — поинтересовалась Лукина.
— Судя по всему, упал с высоты. Сам или кто-то помог, сейчас выясняет следственная бригада, выехавшая на место происшествия. О том, кем на самом деле является Истел, естественно, никто не знает. Я послал людей, чтобы они сразу по окончанию всех протокольных мероприятий перевезли труп в морг КГБ, где специалисты сделают вскрытие и зафиксируют всё документально. Сами понимаете, не каждый день приходится иметь дело с инопланетянами… И вот что, — полковник вновь повернул голову в сторону Зарубина. — Вы, Михаил Трофимович, наверное, поезжайте сейчас тоже туда, проследите, чтобы всё было сделано, как положено. Вы же знаете отношение милиции к нашему брату...
— Понял, — ответил майор, поднимаясь со стула.
Самойлов объяснил Зарубину, где именно произошло несчастье и, когда тот вышел, продолжил совещание.
— Тело Истела нашли буквально час назад, поэтому, думаю, вы понимаете, что я собрал вас не для того, чтобы сообщить вам о его смерти. — Самойлов обвёл взглядом четверых оставшихся подчинённых. — Я разговаривал с Захаровым… Он, конечно, о смерти Истела ещё ничего не знает, но, как вы понимаете, это трагическое событие ни в коей мере не прибавит нам с вами, товарищи, плюсов к оценке нашей работы. Особенно если учесть, что произошло оно практически сразу же после происшествия в театре.
Строгий взгляд руководителя “Осот” упал на капитана Серёгина. — Скажите, пожалуйста, товарищ капитан, как же так произошло, что вы не предусмотрели всех возможных последствий вторжения в мозг американского резидента и тем самым подвергли опасности жизнь своего подопечного, который, к тому же, на данный момент является нашим полноправным сотрудником?
— Виноват, товарищ полковник, — произнёс, поднимаясь, Серёгин. — У нас, к сожалению, были весьма скудные данные о секретарше Филлипса, а она оказалась очень сильной ведьмой, — капитан незаметно покосился на Крупинину. Та сидела, склонив голову и глядя в пол.
— Но вас потому-то и поставили наставником к Петренко, что вы прошли хорошую школу у китайских мастеров… Неужели интуиция, или что там у вас ещё имеется, не подсказала вам: кто перед вами находится, и какой силой он, ну то есть она, обладает?
— Виноват.
— Да знаю я, что виноват, — с раздражением махнул рукой Самойлов. — Заладил… Ты понимаешь, — полковник, не заметив, перешёл на “ты”, — что сорвал ответственную операцию? Начальство поверило нашим обещаниям, доверило… А что в итоге? А в итоге, мы не только не выяснили, кто является завербованным агентом Филлипса, и смог ли американец получить от него очередную информацию, но и чуть было не лишились ценного сотрудника.
— Простите, Игнат Фёдорович, — вдруг поднялась с места Крупинина, — это всё моя вина…
— То есть? — удивился полковник. — А вы-то тут причём?
— Дело в том, что это я проявила некомпетентность и не поверила товарищу капитану, что секретарша Филлипса является ведьмой, когда он об этом предупреждал.
— Илона Викторовна, — укоризненно покачал головой Самойлов, — я понимаю, что вам хочется выгородить своего товарища по работе, и это, конечно, похвально. Только у товарища капитана есть и своя голова… Впрочем, вы сколько времени работаете у нас в отделе?
— С декабря прошлого года. Шесть месяцев.
— Вот! Уже шесть месяцев. Это, конечно, не шесть лет, но, мне кажется, что за это время вполне можно было понять, с кем и чем вам предстоит иметь дело. Неужели то, что в интернате живёт… — полковник на мгновение запнулся, — что в интернате жил инопланетянин, вас нисколечко не смущало, а вот то, что у работника посольства секретаршей может быть ведьма, оказалось за пределами вашего понимания? Как, кстати, состояние здоровья Петренко?
— Поправляется, — вновь вступил в разговор Серёгин. — Вот только…
— Ну что там ещё? — метнул в капитана недовольный взгляд полковник.
— Дело в том, что он, кажется, потерял память.
— Час от часу не легче… — пробурчал Самойлов. — Так всё же потерял, или вам только кажется?
— Потерял, товарищ полковник.
— И что, он вообще ничего не помнит?
— Частично. Ничего из этой его жизни, но всё помнит из прошлой. Во всяком случае, похоже, что меня он не узнал.
— “Не узнал”, — задумчиво повторил Игнат Фёдорович. — Но то, что помнит прошлую жизнь, это уже неплохо, неплохо…
Полковник задумался. — А знаете что?.. У меня по этому поводу появилась одна мыслишка… — Он подошёл к аквариуму и не спеша насыпал рыбке сухого корма. — Есть у меня один знакомый шаман…
— Будаев? — тут же отреагировала на слово “шаман” Лукина.
— Так точно, Дина Ивановна, — едва заметно улыбнулся Самойлов. — Он когда-то нам немного помогал разобраться с малышами, — пояснил полковник Крупининой и Серёгину. — Авось и теперь поможет вылечить нашего пострадавшего. Всё же потеря памяти у него произошла не из-за обычной травмы головы, а вследствие магического вмешательства. На врачей в этом случае надеяться нет смысла, нужно искать альтернативные средства.
— Я могу поработать с ним по акупунктурным точкам, — нерешительно предложил Серёгин
— Поработайте, Иннокентий Витальевич, поработайте… Нам ни в коем случае нельзя потерять столь ценного сотрудника. К тому же, возможно, Петренко всё же успел в театре что-нибудь разузнать и, если его память восстановится, он сможет нам хоть немного прояснить ситуацию с Филлипсом. После этого неприятного инцидента наш отдел, как вы понимаете, далеко не на лучшем счету у руководства, а, следовательно, нужно любыми способами постараться себя реабилитировать. Конечно, не за счёт здоровья ваших подопечных, — Самойлов бросил укоризненный взгляд на Серёгина.
— А нельзя ли и в этом деле задействовать вашего шамана, если он такой сильный? — поинтересовалась Крупинина.
— Нет, нельзя. Дело в том, Илона Викторовна, что шаманы — это люди далёкие от политики. У них свой, так сказать, устав и свои взгляды на мир. Я больше чем уверен, что он ни за что не согласится принимать участие в политических интригах, а заставить такого человека, даже надавив на долг советского человека, — не получится. Как я уже сказал, шаманы — это своеобразный народ, который кроме как ему, — Самойлов многозначительно указал глазами на потолок, явно намекая на кого-то повыше своего начальства, — больше никому не подчиняется.
— Ну а если его как-то заинтересовать? — не унималась Илона.
— А чем вы, например, сможете заинтересовать, скажем, ветер в поле? — ухмыльнулся полковник. — Такие люди, Илона Викторовна, свободны так же, как и ветер. Да, они живут в нашей стране, пользуются кое-какими незначительными благами, но запереть их в клетку или приказать что-либо выполнять — пустая затея. Так же, как приказать ветру дуть в другую сторону. Пока Духи, с которыми шаман имеет непосредственную связь, и которые для него главнее любого самого высокого начальника, не дадут добро на то или иное дело, он и пальцем не пошевелит. А Духи, как вы понимаете, вообще не знают, что такое государство, его границы и уж, тем более, что такое государственная политика…
— А каким образом вы в прошлый раз привлекли шамана к выполнению ваших требований?
— Во-первых, не требований, а просьбы, — мягко возразил руководитель “Осот”. — А во-вторых, тогда у него просто не было другого выхода. Он приехал к нам инкогнито и, так сказать, нелегально проводил свои оккультные сеансы. Будаев человек неглупый и прекрасно понимал, что у нас есть все возможности не просто прикрыть эту лавочку, но и привлечь к ответственности как его, так и его гостеприимную хозяйку квартиры. А так как он ещё и человек обязательный (о проведении сеансов уже было договорено и, я подозреваю, оплачено), то он и пошёл на небольшую уступку, оказав нам не очень для него обременительную и не идущую вразрез с его принципами услугу… — Самойлов внимательно следил за своей подчинённой.
— Я вижу, Илона Викторовна, — сказал он, — что у вас всё же ещё остались некоторые сомнения по поводу того, о чём говорится у нас в отделе и вообще к тому, что здесь происходит. Я прав? — он прищурил подслеповатые глаза.
— Да нет, — немного смутившись, ответила Крупинина. — Просто как-то непривычно слышать… Здесь все образованные люди, некоторые прошли войну, партийные в конце концов…
— А верим и говорим о каких-то шаманах, Духах и прочей суеверной чертовщине, — закончил за женщину Самойлов. Он немного помолчал, пристально глядя на ещё больше смутившуюся перед начальством подчинённую, и продолжил:
— Плохо с вами, Илона Викторовна, поработал наш парторг… А, Матвей Лукич? — улыбнулся полковник, переведя взгляд на Поленова. — Не объяснил новому члену нашей партийной ячейки суть наших партийных взглядов… — майор в ответ лишь пожал плечами. — Суеверия, уважаемая Илона Викторовна, — продолжил Самойлов, — это то, что выходит за пределы понимания конкретного индивидуума. Это, в сущности, то, что человек не может пощупать своими руками, увидеть своими глазами и услышать своими ушами. Если, к примеру, человеческое ухо не способно улавливать ультра и инфразвуки, значит ли это, что их нет? Другой пример: человек не видит ультракрасное и ультрафиолетовое излучение, выходит, что его тоже не существует в природе? Ну и, наконец, радиоактивное излучение… Вы можете в него не верить, но попав в радиоактивную зону и получив запредельную дозу радиации, человек просто умрёт… Кстати, а вы слышали что-нибудь об эффекте Кирлиана?
— Нет, — призналась Илона, вскинув голову и заинтересованно взглянув на Самойлова.
— Это удивительнейший человек, я вам скажу. Имея всего четыре класса образования, он за свою жизнь сделал множество изобретений. Тяжёлое финансовое положение заставило его освоить множество профессий. Он был приказчиком, водопроводчиком, настройщиком роялей, электриком… Всё свободное время проводя в своей мастерской, Семён Давидович постоянно что-то придумывал и изобретал. Он, можно сказать, в сарае сконструировал установку по изготовлению искусственных алмазов из обычного сахара. Потом последовала череда других не менее интересных изобретений. Городская типография, например, пользовалась изготовленной им электропечью для отливки шрифтов, мукомолы — магнитными устройствами для очистки зерна. Очень перспективными оказались и его идеи по созданию аппаратуры для термической обработки продуктов в консервной промышленности. Уже перед войной Кирлиан придумал систему электроэкранирования душевых для обработки людей, которые могли быть поражены отравляющими газами…
И вот как-то в тридцать девятом году, работая в то время мастером по ремонту электрооборудования в городской больнице, Семён Давидович ремонтировал физиотерапевтический аппарат, в котором использовался ток высокой частоты. Закончив ремонт и проводя испытание аппарата, он обратил внимание на свечение между электродами. Будучи человеком любознательным он решил сфотографировать это свечение вокруг какого-нибудь предмета. Первое, что ему попалось под руку, была монета. На полученном снимке Семён Давидович увидел скользящий по краям монеты разряд. В дальнейшем последовали фотографии самых разных объектов: от листьев деревьев до собственной руки. Конечно, и до Кирлиана проводились подобные исследования, но никто не придавал им особого значения. Вы можете меня спросить, но причём тут фотосъёмка к нашей беседе о суевериях? — спросил полковник. — А я вам объясню. Дело в том, что Семён Давидович в течение десяти лет, работая вместе со своей женой и соратницей над своим открытием, наконец, создал полноценный прибор для съёмки ауры человека.
— Ауры? — не удержалась от восклицания Крупинина.
— Да-да, вы не ослышались, именно ауры, — подтвердил полковник. — Как вы понимаете, обычный человек без каких-либо приспособлений не может видеть ауру. Но Кирлиан смог доказать её существование научным способом. А вы говорите суеверия… Да я убежден, что в скором времени люди изобретут такие аппараты, которые позволят не только наблюдать ауру, но и диагностировать по ней, какие у человека проблемы со здоровьем и даже, возможно, лечить эти проблемы, как это и делают в наше время эти самые шаманы со своими суеверными ритуалами. Так что, уважаемая Илона Викторовна, раз уж вы попали в наш отдел, придётся вам ломать свои устоявшиеся стереотипы, хочется вам это или нет. Если вы действительно хотите у нас работать, то вам придётся привыкнуть к тому, что мир устроен гораздо сложнее, чем вы думаете. Вокруг нас обитает столько всевозможных невидимых существ, что вы даже себе представить не можете. Ну а все эти ведьмы, маги и прочие… это всего лишь люди, которые наделены даром и возможностью каким-либо образом вмешиваться и управлять тонкими материями, о которых большинство людей даже и не подозревает.
Раздался звонок одного из стоявших на столе Самойлова телефонов. Он поднял трубку, выслушал то, что ему сказали.
— Хорошо, Анатолий Леонидович, мы вас ждём, — ответил полковник и положил трубку. — Звонил Толик Колесников, — сообщил он присутствующим, — сказал, что сейчас привезёт еще одного парня для поселения в интернат.
— Нашёл что-то интересное? — поинтересовался Поленов.
— Говорит, что да, — Самойлов взглянул на Серёгина. — Поскольку Зарубин сейчас занят, то отвезти мальчишку в интернат придётся вам, Иннокентий Витальевич.
— Без проблем, — бодро ответил Серёгин, радуясь тому, что разговор перетёк в другое, более благоприятное русло.
Полковник отпустил Лукину и Поленова, а сам некоторое время прохаживался по кабинету. Минут через пять он присел в своё кресло и уставился в аквариум с рыбкой.
— Кстати, Иннокентий Витальевич, — нарушил тишину Игнат Фёдорович, — нашим ребятам всё же удалось установить личность китайца, который на вас напал, — полковник перевёл взгляд на Серёгина, — им оказался некто Ли Тедань.
Иннокентий сдержано улыбнулся. В отличие от своего шефа он прекрасно понимал китайский язык и знал, что Тедань переводится как железное яйцо. В принципе, для китайцев это было не самое плохое имя, так как детям нередко давали имена ещё менее благозвучные. У китайского народа существует поверье, что чем более гадким будет у человека имя, тем менее привлекательным он будет для злых духов. Вот и называли бедных узкоглазых малышей кто Трупом, кто Смертью, кто Проклятьем… Серёгин на несколько секунд задумался, а потом отрицательно покачал головой.
— Нет, не знаю такого, — сказал он.
— Как выяснилось, — продолжил Самойлов, — это один из исполнителей смертных приговоров в китайской мафии, связанной с наркотиками. Говорят, был очень даже неплохим исполнителем. Так что вам, товарищ капитан, можно сказать, крупно повезло, что имеете такого товарища, как Петренко. В противном случае… Ну, вы и сами понимаете, что мы вполне могли бы с вами сейчас не разговаривать. Кстати, а каким образом вы оказались связаны с наркоторговлей? Насколько мне известно, вы работали в Китае совсем по другой части…
— Так получилось, Игнат Фёдорович, что пересеклись наши дорожки…
— Ясно… Государственная тайна… Ну да ладно, дело ваше, только…
Игнат Фёдорович не договорил. Какая-то, видимо, не очень весёлая мысль посетила его голову, и он снова надолго умолк. Подчинённые время от времени переглядывались, но не решались потревожить вновь повисшую в кабинете тишину. Ветерок, поднявшийся с утра, утих. Деревья за окном стояли неподвижно, словно нарисованные на холсте, и даже муха куда-то исчезла из оконной рамы. В дверь постучали.
— Входите, — нетерпеливо отозвался Самойлов, которого так же, как и его подчинённых уже начала тяготить тишина кабинета.
— Разрешите, — в дверь заглянул капитан Колесников.
— Да, пожалуйста.
— Заходи, — капитан открыл двери шире, и все присутствующие замерли. В проёме двери с немного смущённым лицом стоял Истел.
