Начало здесь
— Как умер? — изумился я, так, что даже не заметил, что выкрикнул это вслух. Книжка, которую я держал в руках, едва не упала на пол.
Селур только укоризненно покачал головой, а из кухни послышался мамин голос.
— Витюша, ты что-то спросил? — крикнула она, не прекращая шинковать капусту.
— Неть, я так, — ответил я также громко.
Это “неть” и прочий детский лепет у меня уже в печёнке сидели, как выразилась бы моя мамочка. Вспоминая опыт моей прошлой незавершённой жизни, мне так же, как и всем детям, тоже хотелось поскорее стать взрослым, чтобы как можно раньше начать воплощать в жизнь все свои мечты. Но в этой жизни это вполне обыденное желание превратилось просто в навязчивую идею. Здесь моя мечта поскорее подрасти диктовалась одним главным желанием: перестать сюсюкать и, наконец, заговорить нормальным человеческим языком… Однако и эта “беда” показалась сейчас совсем мелкой и незначительной по сравнению с тем, что сообщил мне мой дух-куратор. А сказал он мне очень неприятную вещь. Оказалось, что тот воришка, который украл у матери кошелёк, и которому я подбросил безобидную змейку — умер!
— Но почему это произошло? — спросил я у Селура уже мысленно. — Это ведь была не ядовитая змея…
— Всё так, Пересвет, — мой куратор по-прежнему называл меня моим основным именем. — И змея не ядовитая, и сразу с ним ничего серьёзного не произошло. Вот только в дело вмешалась какая-то третья сила.
— Третья сила?! Это кто же?
— Этого я тебе, к сожалению, сказать не могу. Скажу лишь, что без магии здесь не обошлось…
— Селур, но ты же обязан меня охранять, а стало быть, и давать мне знания, которые помогут мне избежать неприятностей. Если человек погиб, значит, я в этом виноват, и кармического возмездия мне не миновать.
— Всё не так просто, как ты думаешь, — возразил дух-куратор, усаживаясь на стул, словно обычный человек. Во время наших с ним бесед он всегда старался создавать привычную и комфортную для меня обстановку. — Я тебе уже говорил, что, подписывая контракт с профессором и давая согласие на перемещение во времени, ты одновременно подписал ещё одно, только уже незримое, соглашение на все те неприятности, которые могут произойти с тобой в этом мире. Тот мир, откуда ты прибыл, ещё не совершенен, но этот мир не совершенен во много раз больше. Ты ведь прекрасно это видишь. Силы тьмы здесь ещё очень сильны и обладают определённой властью над умами и жизнями людей. Чтобы им противостоять, от тебя потребуется немало усилий. Я же не в праве по своему желанию что-либо менять, так как это будет противоречить тому негласному договору, который ты подписал.
— Ну, а карма? Как она здесь для меня работает?
— Хороший вопрос, Пересвет, — улыбнулся Селур. — Она как бы есть, но её как бы и нет.
— То есть как это? — не понял я и покосился на дверь, так как услышал шаги отца. Однако послышался щелчок шпингалета — батя решил посетить туалет.
— А тут уж понимай, как хочешь, — развёл руками дух-куратор. — Я тебе сказал то, что имею право сообщить. От того, как ты поймёшь мои слова, а главное, что будешь делать в своей жизни, и будет многое зависеть в твоей дальнейшей судьбе. Не забывай, что мы, духи, приходим к людям не для того, чтобы всю жизнь нести своего подопечного на руках, смахивая с него пылинки… Наша задача в том, чтобы он са́м прошёл свой жизненный путь, совершая различные промахи и ошибки, набивая синяки и шишки, и постепенно закаляя своё тело и совершенствуя разум. Только таким путём человек нынешней эпохи сможет развиваться, а не деградировать. Своим прыжком во времени ты свою карму разделил, словно пополам, на две жизни. Так что, проживая здесь, в этом мире, постарайся не наделать глупостей, последствия которых будешь расхлёбывать, вернувшись в свой настоящий мир.
— Хорошенькое дело! — вспомнил я слова известной актрисы из популярной комедии прошлых лет. — Задал ты мне задачку…
— Чем смог, тем помог, — хмыкнул Селур.
— Витя, иди кушать, — вновь послышался голос матери из кухни.
— Сясь иду, — крикнул я в ответ, захлопнул книгу и, бросив грустный взгляд на пустой стул, на котором только что восседал мой дух-куратор, потопал в кухню.
Последним за столом занял своё место глава семейства, только что покинувший туалет. По привычке, наспех вытерев руки полотенцем, он теперь насухо вытирал их о свои домашние брюки. Мать укоризненно взглянула на супруга, но ничего не сказала.
— Хочу быть змеёй, — задумчиво оповестил тот, грузно усаживаясь на табурет и принюхиваясь к запахам, исходящим из открытой кастрюли.
— Чего это вдруг? — поинтересовалась мать, ставя перед ним тарелку с только что приготовленной тушёной капустой и двумя большими котлетами.
— А ты прикинь, — мечтательно произнёс отец, откусывая хлеб. Немного прожевав, он продолжил:
— Змеи лежат лёжа, сидят лёжа, ходят лёжа и жрут тоже лёжа.
От его слов меня чуть было не скрутило. Мало мне было змей в моих кошмарных снах, так теперь ещё и папаша про них завёл разговор. Я бросил беспокойный взгляд на родителей, но они, увлёкшись беседой, не обращали на меня никакого внимания.
— Петренко, да ты же и так по вечерам только и делаешь, что лежишь, — скептически заметила супруга. — Вон, смотри, уже живот расти начал, скоро вообще жиром заплывёшь. Того и гляди зеркальная болезнь приключится…
— Это чего за болезнь такая? — удивлённо спросил батя, даже на некоторое время прекратив жевать.
— А это когда ты свой свисток, из-за большого живота, только в зеркале сможешь увидеть, — прыснула мать.
Я слушал беззаботную болтовню своих родителей и безо всякого аппетита ковырялся в капусте. Котлету я сразу отодвинул на край тарелки. Несмотря на настойчивые приставания матери, а иногда и отца, по поводу того, что ребёнку нужно есть мясо, я по возможности всячески игнорировал их просьбы и не ел то, что ещё недавно было живым существом, и только по какой-то нелепой прихоти людей оказалось у них на тарелке.
— С моей работой мне это не грозит, — беззаботно ответил на реплику супруги отец. — Ты потаскай, как я, кабеля сварочные, да полазь там, где я лазаю, тогда не будешь меня своими дурацкими болезнями пугать. А, кстати, к нам сегодня на работу на перерыве кагэбист приходил.
Я, стараясь не подавать вида, что это сообщение родителя меня заинтересовало, навострил уши, а вот весёлое настроение матери вдруг резко сменилось озабоченностью и тревогой.
— И чего он хотел? — осторожно спросила она.
— Да так… Поговорил со мной и Толяном. Забавный мужик оказался… О, анекдот новый рассказал, — папаша уплетал обед и не обращал никакого внимания на то, как изменилось лицо супруги, и что я тоже замер, перестав ковыряться в своей тарелке.
— Стоит, значит, пьяный мужик в телефонной будке и не может попасть в щёлку монетой. Мимо проходит какая-то женщина и говорит: “Надо же так напиться, а ещё таксист”. “А с чего это вы взяли, что я таксист”, — удивляется мужик, а тётка говорит: “Так у вас шапка таксиста”. Мужик снимает с головы шапку, смотрит и удивляется: “Во, блин, и правда таксистская, а была ондатровая”.
Отец громко рассмеялся, закрывая рот рукой, чтобы не выскочило то, что он жевал, но его смех никто не поддержал. Мать так же, как и я, перестав есть, смотрела на супруга тревожным взглядом. Подняв на неё глаза, батя тоже умолк.
— Лариса, ты чего? — спросил он, не понимая, что случилось с женой.
— Чего хотел этот человек? — негромко, но настойчиво повторила мамочка свой вопрос.
— Ну, ты странная женщина… — удивился папаша, и вновь, как ни в чём не бывало, принявшись за еду. — Ну, поболтали о жизни, то да сё…
— Про Витю спрашивал? — не отставала от него супруга.
— Да так, вскользь упомянул, сказал, что хороший сын у нас с тобой растёт. Гордиться будем.
— Это чем же таким мы будем гордиться?
— Ну… я сказал, что учу его в шахматы играть.
— Молодец! — с сарказмом в голосе похвалила мать, а её лицо стало ещё более хмурым. — Что ты ещё ему разболтал?
— Ларочка, ну что ты в самом деле? Ну почему сразу разболтал? Я же говорю тебе, что нормальный мужик, поговорили по-свойски…
— “По-свойски”? — не выдержав, взорвалась мать. — Да ты понимаешь, что такое КГБ? Я не знаю… — она бросила вилку и обхватила голову руками. — Как можно быть таким наивным?.. Ты, Николай, как маленький ребёнок, в самом деле. Ума только и хватает, чтобы свои кабеля таскать. Да эти товарищи так тебя вокруг пальца обведут, что ты и глазом не успеешь моргнуть… Ты что же, хочешь, чтобы нашего Витеньку в специнтернат забрали? Да? Ты этого хочешь?
— Ну что ты вечно только о плохом думаешь? — повысил голос и отец. — Всё у тебя не так, везде враги мерещатся... Никуда Витьку не заберут. Кому он нужен?
— Кому нужен, говоришь? А то, что мне уже предлагали отдать его в этот чёртов интернат…
— Кто предлагал?
— Тоже кагэбист. Когда нас пригласили на обследование в больницу.
— Но ты мне ничего не говорила…
— “Не говорила”, — передразнила мать. — А у самого голова для чего? Или только чтобы есть, да телевизор смотреть?.. А подумать хотя бы иногда своей кубышкой можешь?
— Ладно, Ларочка, успокойся, — уже мягче произнёс отец, видя, что его супруга готова расплакаться. — Я же сказал, что ничего такого этому кагэбисту не рассказывал.
— “Успокойся”, — повторила мамочка, вытирая ладонью всё же выступившие на глазах слёзы. — Ты вспомни, как мы ждали ребёночка, как ждали нашего Витеньку, а теперь из-за твоего длинного языка можем лишиться сыночка.
Батя замолчал, видимо, всё же осознал свою вину. Он, не проронив больше ни слова, демонстративно отодвинул в сторону свою тарелку, встал из-за стола и вышел с кухни. Я тоже слез со своего места, подошёл к матери и обнял её за ногу.
— Не паць, мамацька, — произнёс я и положил голову ей на бедро.
Мать всхлипнула ещё несколько раз, но потом взяла себя в руки и, поглаживая меня по голове, сказала:
— Всё хорошо, сынок. Я не плачу, я не плачу.
Продолжение следует...
