Олесь Бердник
Подвиг Вайвасваты
Роман-легенда
Продолжение, начало тут
Сверху падал тусклый свет. Вайвасвата зашевелился, посмотрел туда. В запылённом отверстии горел грозовой фонарь. Он освещал большое помещение тюрьмы, которое имело форму полукруга. В стене чёрными пятнами выделялись ниши. Оттуда слышался храп спящих людей.
Вайвасвата в отчаянии застонал. Люди настолько привыкли к рабству, что даже не просыпаются, когда к ним бросают нового заключённого. Хоть бы кто-то подошёл к нему…
В одной из ниш зашевелилась тень. Выглянуло лицо мужчины. Он встал, приблизился к Вайвасвате. Склонился, разглядывая. Покачал головой, почмокал беспокойно. Потом умело развязал ремни на его руках.
Вайвасвата вздохнул с облегчением. Расправил руки, разгоняя кровь. Присмотрелся в призрачном освещении к заключённому. Это был пожилой человек с длинной седой бородой. Голое тело было покрыто куском серого холста.
И больше ничего. Впалые щёки, блестящие улыбающиеся глаза, очень худое тело.
— Приветствую тебя, брат, — ласково сказал он.
— И я тебя, — сдержанно ответил Вайвасвата. — Где я?
— Дома, — спокойно сказал заключённый.
— Ты насмехаешься? — вспыхнул юноша. — Неужели здесь можно так шутить.
— Брат, — шёпотом уговаривал его старый узник. — Не кричи. Кто бы стал с тобой шутить? Я думал, что ты мудрее. Вижу наряд воеводы. Наверное, много знаешь…
— К чему твои странные слова? — уныло спросил Вайвасвата, растирая побитые места. — Я хочу знать, где эта тюрьма. Меня везли во тьме…
— Что нам до этого? — усмехнулся узник. Всюду наш дом. Мы вечно меняем место. И даже наше сегодняшнее тело. Оно не имеет постоянной формы. Вот ты ребёнок. Вот ты раб. Вот ты повелитель. Вот ты изгнанник. Вот ты нищий. Вот ты заключённый. Вот ты мёртв. Кто же ты, брат мой? Где твой дом? Где ты. А где ты? Везде. И нигде…
— Дивные слова, — пробормотал Вайвасвата. Интересны и мудры. Но есть же желание свободы. Кто хочет быть заключённым? Каждый стремится вырваться из неволи…
— О глупость! — сложил перед собой сухие руки узник. — Кто может удержать нас в неволе? Мы сами себе надзиратели и тюрьма. Не стены держат нас в плену, а бессознательный дух и незнание…
Кого напоминает ему старый заключённый? Кто ещё так спокойно воспринимал роковую судьбу? Соат… Далёкий, нежный друг. Снова подаёшь ты свой голос из небытия другим способом.
Зазвенели вверху ключи. Заскрежетала дверь. В жёлтом прямоугольнике появились надзиратели. Они втолкнули в тюрьму тонкую женскую фигуру. Она стонала, цеплялась за ноги своих палачей, плакала:
— Смилуйтесь!.. Не надо… Я ни в чём не виновата… Смилуйтесь!
— Отстань! Прочь! — кричал надзиратель, пиная её ногами.
Старый узник бросился к двери, упал на колени, схватил надзирателя за руку, вскрикнул:
— Не надо бить несчастную женщину, брат! Она — это ты, дорогой мой брат! А ты — это же я! Неужели не чувствуешь, как болит её тело, сердце? О нежный мой, несчастный брат, кто так ожесточил тебя?
— Прочь, безумный! — со страхом воскликнул надзиратель. Он выскочил из тюрьмы. Грянула дверь. Загремел замок. Всё стихло. Слышны были только всхлипывания женщины. Старый узник поднял её, помог сойти вниз, положил в нишу. Вайвасвата слышал, как он шептал:
— Терпи сестра. Всё пройдёт, моя бедная, моя хорошая…Усни…Успокойся. Не надо плакать…
Вайвасвата удивлялся. Что за непостижимое сознание? Ката[1] своего называет братом. Может он сумасшедший? Может в него, действительно, вселился злой дух? Да нет же. Он ласков и тих. Рассудителен. И чувствуется, что это для него не игра, не болезнь сознания…
Старый заключённый, успокоив девушку, вернулся к Вайвасвате, и сказал:
— Страдает неразумная… Потому что не чувствует вне себя ничего. Только боль тела, страх смерти. О незнание! О слепота!
Он сверху вниз жалостливо смотрел на Вайвасвату, потом всплеснул руками.
— Когда же поймут люди, что нет ни палача, ни жертвы. Есть одно, нераздельное! А мы, как тени, как листья осенние на ветру, метаемся в жизни, ища смысл, порывая единственную нить, связывающую всё…
— Не могу понять, — упрямо сказал Вайвасвата. — Я сам много думал о смысле жизни, искал истину. Люблю слушать мудрых… Но твои слова не вкладываются в моё сердце. Объясни, прошу тебя…
— Иди сюда, брат. В моей нише поместимся вдвоём…
Вайвасвата поднялся с холодного камня, пробрался за старым узником в нишу. Прилёг на соломенную подстилку. Узник сел напротив, поджав под себя ноги. Вдохновенно сказал:
— У тебя ясные очи. Ты несёшь в себе божественный огонь познания. Тебе я расскажу о своём знании. Как оно зародилось, как овладело мной. Мой брат, ты не пожалеешь о том, что встретил меня…
Продолжение
[1] Кат — Палач (устаревшее)
Перевод с украинского — С. Большакова
