Жила-была симпатичная Гусеница. Она была достаточно взрослая, умная, рассудительная и понимала, что её основная задача — много и разнообразно питаться. Гусеница старательно ела всё, что ей нравилось, а какую-то интересную и нужную пищу оставляла в домике про запас — длинными пасмурными вечерами можно будет и за неё приняться с большим аппетитом. Гусеница была счастлива. Жизнь удалась, пищи вдоволь, она красива и очень упитанна, все подруги её уважают и даже завидуют.
Но вот однажды Гусеницу посетила ужасная мысль: а что, если весь смысл жизни только и заключается в том, чтобы есть? И больше ничего другого ей в жизни не светит? Гусеница принялась судорожно размышлять, вспоминать, что она такого ядовитого съела, что ей вдруг стало так плохо. Она поделилась мыслями с подругами, но те лишь с насмешками отмахнулись, мол, не дури, все просто едят, это наше предназначение, вот и живи себе в удовольствие, не выпендривайся, не отравляй себе жизнь, а то накличешь несчастья на свою голову!
У Гусеницы наступили трудные времена, её терзали сомнения. "Почему со мной что-то не так? Я не такая как все? За что мне такая судьба? Как раньше жить тошно, а как бывает иначе неведомо. Да и страшно, вдруг и вправду несчастья накличу?" — думала Гусеница и не находила ответов. Ей казалось, что жизнь дала трещину, и весь уютный, солнечный, сытый мир вот-вот развалится. Ей не хотелось ни есть, ни пить, ни передвигаться. Она побледнела, утратила былую расцветку и форму, начала сторониться подруг. Единственное, что теперь ей хотелось — тишины и покоя. И чтобы никто не мешал ей страдать и думать о жизни. Гусеница стала угрюмой, неразговорчивой, дрожала от холода и думала, что совсем умирает.
И в какой-то момент Гусеница заметила, что на её теле образовалась красивая тонкая нить. Что это? Спасение? Ну конечно же! Я согреюсь, посплю, и беды отступят. Она принялась старательно обматываться шёлковой нитью, чтобы занять себя делом и отогнать чёрные мысли. Это так её увлекло, что Гусеница повеселела и уже совершенно спокойно думала о том, что если уж суждено умереть, то пусть это будет в тепле, темноте и комфорте. Обмотавшись как следует, Гусеница отогнала грустные мысли и ненадолго уснула. Как же это было приятно! Со всех сторон её обнимал нежный кокон, в нём было спокойно и безопасно. Ей снились зелёные листья, свежий солнечный ветер, который делал её невесомой, и ароматы цветов...
Как цветов? Зачем ей цветы? Это же не питательно!!!
Гусеница внезапно проснулась. Ей стало тесно, душно, темно и панически страшно. "Где я? Что происходит? Сколько времени я спала?" — метались в её голове тревожные мысли. Где-то снаружи жужжала, гремела и суетилась внешняя жизнь, а Гусеница, сжатая темнотой, размышляла о тяжкой судьбе, о своём предназначении, о том, что, скорее всего, пока вокруг всё живёт, цветёт и развивается, она — такая красивая, умная и талантливая — обречена на нелепое прозябание. "А впрочем, стоп! Почему это я должна прозябать? Кто сказал, что мне надо погибнуть? У меня же есть лапки, глазки и усики! У меня есть красивое гибкое тело! И раз снаружи что-то жужжит, значит, там что-то есть!" — подумала Гусеница, и ей стало невыносимо.
— Нет! Нет! Я так не хочу!!! Хочу жить! Пусть я погибну в неизведанном мире, но оставаться в этой тьме я больше не собираюсь! — крикнула Гусеница и задёргалась всем телом. Тщетно.
Внутри кокона сразу стало совершенно несносно. Ей давило и натирало абсолютно везде, а на спине жутко свербило. Мир снова трещал и стремительно рушился. Снова было страшно от неопределённости, снова были мысли, что случится что-то ужасное, что она умирает, а это — последняя агония и конец. Но теперь это было неважно. Гусеницу распирало желание выбраться из тесноты и хотя бы в последний раз вдохнуть свежего ветра.
Крышка кокона откинулась в сторону, и свет ударил Гусенице по глазам. Она замерла в нерешительности. Что дальше? Назад пути нет. Медленно, осторожно расправляя затёкшие лапки, она выбралась на край кокона и осмотрелась. Прежний мир изменился. Теперь он был ярче, шире, огромнее. На неё обрушилось бездонное синее небо, разноцветный, пышущий красками луг манил одуряющими ароматами, ветер звал ввысь. "Но как теперь жить? Всё то, к чему я привыкла, теперь не подходит!" — думала Гусеница, дрожа от волнения и согреваясь под ласковым солнышком. Мимо неё, грациозно взмахивая крылышками, пролетело яркое создание, поманило лететь за собой. Гусеница вжалась в листок, на котором сидела, и с удивлением разглядела у себя длинные усики, сам собой раскрылся и снова скрутился в спираль хоботок, лапки стали длиннее и более цепкими, она с наслаждением потопталась по стеблю цветка и перебралась на солнечный край. В животе заурчало от голода. На спине что-то сильно мешалось...
В этот момент кто-то грузный с жужжанием налетел на неё и сшиб со стебля цветка.
— Вот нахал! — взвизгнула Гусеница, но вместо того, чтобы рухнуть вниз, как раньше, когда приходилось упасть с листьев в траву, она вдруг почувствовала силу ветра, с лёгкостью подхватившего её невесомое тело! Она взлетала! За спиной развернулись широкие крылья! "О, боже мой, как они были прекрасны! Неужели это мои? Я лечу? Все страхи были напрасны??? И кто я теперь?"
Бабочка взмахивала крыльями, с удовольствием отмечая их красоту, ловила потоки воздуха, чтобы передохнуть и отдышаться от нахлынувших чувств. Всё было не зря. Все страдания были на пользу. Внизу, в траве, Бабочка разглядела вчерашних подруг. Они не смотрели наверх, они занимались тем же, чем прежде: ели впрок, даже не подозревая, какие чудесные превращения ждут их всех впереди.
А Бабочка поднималась всё выше и выше. Весь мир теперь был открыт для неё, цветы распахивали лепестки, маня душистым нектаром, ветер подхватывал, чтобы кружить и нести в любом направлении за горизонт. Ещё недавно она была Гусеницей и боялась всего, но теперь она Бабочка и имеет право стать безгранично счастливой! О, да, это стоит того, чтобы побороть свои страхи и выбраться из тесного кокона!
