Едет Добрыня по лесам, едет Добрыня по полям. И словно солнце в груди Богатырской сияет! Нет дела, что бы не по плечу было силушке Богатырской! Нет супротив него противника, который мог бы его победить!
Увидит красну дéвицу — краса в ней расцветёт, словно яблонька весной. Увидит мóлодца — и сила в нём возрастёт добрая. Увидит дедушку ли, бабушку ли — взглянет Добрыня в душу, где любовь да молодость живут, — и исцелятся немощи старческие, улыбка добрая в глазах засветится. Улыбнётся Добрыня каждому и скажет:
— Так теперь и живи!
И живут люди, слову Добрыни следуя, заповеди Любви и Добра соблюдая, — чтобы был лад в домах, чтобы свет сиял в сердцах!
… Едет Добрыня, дозор свой Богатырский ведёт.
Видит — камень посреди трёх дорог лежит. Надпись на камне гласит:
Кто направо пойдёт — тому богату быть.
Кто прямо пойдёт — тому убиту быть».
Удивился Добрыня: кто здесь свои такие порядки завёл? Все три дороги проверить решил.
Поехал Добрыня налево: «Не Богатырская это доля — женатым быть!», — думает, — «Поеду, посмотрю!»
Долго ли, коротко ли ехал, видит: стоят два терема высокие, узорные. К ближнему терему Добрыня подъехал. В нём — дéвицы нарумяненные, брови сурьмою подведённые. Красою броскою дéвицы блистают, нарядами нескромными соблазняют. Бросились они Богатыря встречать-обнимать. Хотят вином пьяным угощать, хотят лебёдушками жареными потчевать… Хотят Богатыря допьяна напоить — да ограбить…
А Добрыня на них удивляется, пьяного вина не пьёт, лебёдушек жареных не ест, красою нарисованной не соблазняется.
Стал Добрыня им слово молвить:
— Для того ли вам тела даны прекрасные, чтобы ими богатство добывать? Не в богатстве мирском ведь счастье человеческое! Жалко мне вас, бедных-несчастных: вы про счастье да радость не слышали даже, богатство души с вином утекло, радость — как лебедь, пойманная и убитая, умерла… Старость к вам придёт и смерть за нею — а любви вы так и не узнаете, зря жизни свои растратите…
Не слыхали дéвицы прежде таких речей, испугались, как про старость и смерть услышали, заплакали, краска по щекам потекла…Не слыхали дéвицы прежде таких речей, испугались, как про старость и смерть услышали, заплакали, краска по щекам потекла…
А Добрыня их спрашивает:
— Где же юноши, которые ваше вино пьяное пили, лебёдушек ели?
Дéвицы отвечают:
— Кто ушёл голый да босый, а другие — как мы живут, — и на соседний терем указывают, где юноши девиц завлекают, вином пьяным поят и богатство тем добывают…
— Приводите их сюда скорее! Вместе вы жили неправедно — вместе вам и ответ держать, содеянное исправлять!
Собрались перед Добрыней юноши и дéвицы. Стал им Добрыня про жизнь и про смерть рассказывать, про счастье и любовь бескорыстную объяснять. Стал им говорить, что за дело каждое недоброе должен человек ответ держать, зло содеянное исправлять.
— Выберите друг другу спутников: дéвица — юношу, юноша — дéвицу. И ступайте по земле, отдавайте то, что у других брали неправедно, всем, кому сможете, — помогайте! Только тáк сердца ваши освободятся! И друг друга тогда полюбить сможете! Да ведь и только в любви сердечной детки добрые да ласковые родятся! Только в любви сердечной новая жизнь для вас наступит: обретёте счастье такое, которому старость да смерть не страшны!
Сделали юноши и дéвицы по слову Добрынину, пошли по земле богатства награбленные раздавать, добру и бескорыстию учиться, любовь потерянную искать.
А Добрыня к камню вернулся, мечом надпись первую рассёк. Исчезла надпись, будто и не было вовсе.
… Поехал Добрыня направо: «Не Богатырская доля — богатым быть!», — думает, — «Поеду, посмотрю!»
Долго ли, коротко ли ехал, видит: гора перед ним — золота полна и каменьев драгоценных россыпи, под горой — кости человеческие грудами белеют, вокруг горы — людишки мешки со златом и каменьями тащат, надрываются, да не унести им всё то злато, которое жадность взять хочет.
А в горе Горыныч-змей о тридцати головах сидит, сладко ест, сладко спит, косточки человеческие под гору сплёвывает. Всегда у него наготове обед: словно цепи тяжёлые, богатство людей к горе приковало, всё больше взять хотят — и не уйти никогда!
Собрал Добрыня людей, под тяжестью непосильной согнувшихся. Стал им слово молвить. Рассказал по Горыныча-змея, что в горе живёт, рассказал, что лишь то человеку принадлежит, что он с собой унести в мир инóй сможет, только тем человек истинно владеет, что подарить готов, только то богатство возрастает-приумножается, которое делу доброму служит.
Стали люди освобождаться. Пошли дарить то, что с собой взять смогли, преумножать дела добрые да слова Добрынины другим людям рассказать и историю о золотой горе поведать.
Тут Горыныч-змей почуял себе недоброе: куда ни глянет — нет никого, только слитки и каменья драгоценные… Один Добрыня пред горой стоит, Горыныча-змея поджидает.
Налетел Горыныч-змей на Добрыню, огнём из тридцати голов поплёвывает, дымом смрадным попыхивает.
Былины записаны Анной Зубковой, под редакцией Владимира Антонова.
Как Василиса премудрой стала
Как Добрыня идолище победил