Дух воина. Глава 5 / Дух воина. Глава 6
Глава 7
Иван, открыв рот, стоял и глупо пялился на женщину, не в силах произнести ни слова.
— Ну, чего застыл, сигареты, говорю, не будет? — вновь зазвучавший голос вернул его в реальность, и видение исчезло.
Теперь перед ним стояла современная женщина, которая, судя по внешности, принадлежала к касте жриц любви. Свой возраст, который, скорее всего, успел перевалить за четвёртый десяток, она безрезультатно пыталась скрыть непомерно толстым слоем грима. Женщина ещё раз оценивающе взглянула на застывшего в ступоре мужчину и, видимо, поняв, что от него ничего не добьёшься, презрительно фыркнула: “Ходят тут всякие”. Развернувшись на высоченных каблуках, путана, вульгарно виляя узкими бёдрами, двинулась дальше по тротуару, а Заречный вновь услышал знакомый голос, только теперь уже мужской.
— Что, бача, Альбина тебе не приглянулась?
Чех подошёл неслышно, а может бывший разведчик просто был слишком встревожен видением, чтобы различать еле уловимые среди городского шума звуки. Он обернулся и увидел раскрасневшуюся от жары, весёлую физиономию одноклассника.
— Нет, — коротко ответил Заречный.
— И правильно, — одобрил Чех оценку бывшего одноклассника, жестом приглашая его войти в кафе, — потому что это никакая не Альбина.
— А кто? — не понял Иван.
— Это Алик Касьянов, местный гей.
— Тьфу ты, — с досадой чуть не сплюнул на пол Заречный, продвигаясь вслед за хозяином кафешки в сторону его кабинета. — Развелось всякой мерзости.
Чех расхохотался. Остановившись у дверей кухни он, наконец, перестал смеяться и, заглянув внутрь, по-хозяйски кому-то крикнул:
— Аллочка, мне в кабинет бутылочку коньячка и закусочки разной, да побольше, мой товарищ очень любит покушать.
Чех повернулся к Ивану и заговорщицки подмигнул.
— Сейчас сделаем, Антон Павлович, — послышался из-за дверей женский голос, а товарищи тем временем уже входили в кабинет хозяина кафе.
Кабинет хозяина кафе оказался небольшим. В помещении было жарко и душно, отчего воздух бывшему разведчику показался густым и тяжёлым. Плотные оранжевые шторы на окнах не затеняли, а, казалось, наоборот усиливали царящий здесь зной.
— Сейчас кондишн включу, станет полегче, — кинул вошедшему за ним вслед Заречному Чех, принявшись освобождать свой рабочий стол от лежавших на нём каких-то документов.
Очистив сверкающую полировкой поверхность, он вновь вернулся к книжной полке, на которую перекладывал бумаги со стола. Кроме стопки только что уложенных документов, на полке стояла всего пара каких-то книг, и в дальнем уголке лежала пара пультов. Чех взял оба пульта и, наконец, включил кондиционер. По комнате начала медленно растекаться прохлада. Нажатием кнопки на другом пульте включился большой плоский телевизор, висевший на стене. На экране, под еле уловимые звуки тяжёлого рока, замелькали фрагменты людских тел, музыкальных инструментов и ещё множество всяких мелочей, из которых был слеплен какой-то музыкальный клип. Хозяин кабинета небрежно бросил пульты на крышку стола и сел в стоящее рядом кресло.
— Не могу спокойно сидеть, когда ничего не мелькает перед глазами, — пояснил он свои действия и, указав на кресло, стоящее с противоположной стороны, добавил, — садись, бача, сейчас поедим, и ты мне расскажешь, что там у тебя за дело.
Некоторое время в кабинете царило молчание. Чех наслаждался льющейся из кондиционера прохладой, а Заречный разглядывал небольшое, но уютное помещение, время от времени бросая беглые взгляды на бывшего одноклассника. Тишину прервал стук в дверь, и на пороге появилась блондинка лет тридцати с закрученными локонами до плеч. Она была в фирменной одежде этого кафе, стилизованной под морскую форму. Белая блузка с декоративным подобием морского воротника и короткая, белая юбка с голубыми волнами снизу заметно контрастировали с загорелым лицом девушки и её, шоколадного цвета, стройными ногами. На бейдже, прикреплённом с правой стороны груди, крупными буквами было написано: “Администратор Алла”. Девушка вкатила за собой двухъярусный столик на колёсиках. На нижней полке стояли бутылка коньяка и два бокала, предназначенных именно для этого вида напитка, а на верхней — небольшие тарелочки с множеством разнообразных закусок. Ловко расставив всё привезённое на столе босса, она одарила присутствующих лучезарной улыбкой и заискивающе поинтересовалась:
— Что-нибудь ещё, Антон Павлович?
— Спасибо, Аллочка, пока достаточно. Если что-то будет нужно, я позову.
— Хорошо, Антон Павлович.
Администратор вышла, провожаемая восторженным взглядом Заречного. Чех, бросив короткий, неодобрительный взгляд на гостя, тем временем, по-хозяйски, откупорил бутылку коньяка и плеснул напитка на дно бокалов.
— Ну что, бача, за встречу, — произнёс короткий тост хозяин кафе.
Заречный вслед за товарищем приподнял свой бокал, но ему и в этот раз пришлось отказаться от принятия алкоголя. На поверхности рыже-коричневой жидкости, как и утром в подвале, показалась слизкая, омерзительная сущность. Чех с видом знатока повращал ёмкость, чтобы удалить из напитка посторонние запахи и, поднеся бокал к носу, вдохнул исходящий из него аромат. Иван с ужасом проследил, как такая же слизкая тварь сначала, будто облачко пара, приподнялась над поверхностью жидкости, а затем, увлекаемая втягиваемым потоком воздуха, исчезла в одной из ноздрей бизнесмена. Ничего этого не видящий и даже не подозревающий об этих сущностях хозяин кафе уже было хотел пригубить коньяк, но, увидев, что товарищ не стал пить, опустил руку с бокалом на стол и удивлённо взглянул на Ивана.
— Извини, я в завязке, — ответил тот на немой вопрос Чеха. — Уже больше месяца не пью.
— Похвально, похвально, — бизнесмен внимательно посмотрел на Заречного, словно заново открывая в его лице что-то новое. — То-то я смотрю, ты на себя не похож. Загорел, волосы отпустил, совсем другой имидж. Погоди, погоди, да ты, вроде, и хромать перестал?
До Чеха только сейчас дошло, что именно его всё это время смущало в повседневном облике одноклассника.
— Где ногу-то вылечил?
— А-а-а… — махнул рукой Иван, придавая лицу безразличный вид, — я даже и не заметил, когда стал ходить нормально. Проснулся однажды, смотрю, а нога, вроде как, и здоровая.
Чех сначала немного засомневался в искренности слов Заречного, но потом улыбнулся во весь рот и сказал:
— Вот видишь, бача, это водочка тебя и вылечила, а ты бросил… Ну ладно, тогда бери, кушай, а я, пожалуй, всё-таки выпью.
Сказав это, он вновь поднял бокал и сделал один глоток, смакуя напиток. Причмокнув от удовольствия, бывший одноклассник откинулся в кресле и закурил сигарету. Иван невольно перевёл взгляд в область его солнечного сплетения, но та сущность, которая жила в бизнесмене, оказалась более осторожной. На белом фоне рубашки успели показаться только её глаза, которые, узрев особенного человека, умеющего видеть таких, как она, и сейчас пялящегося на неё, тут же скрылись из виду и больше уже не показывались.
— Ну, так что тебя ко мне привело? — Спросил Чех, делая ещё один глоток напитка.
— У меня к тебе очень деликатное дело, — начал осторожно Иван, подвигаясь ближе к столу и откусывая кусочек бутерброда с красной икрой.
Несмотря на зверский аппетит, разыгравшийся при виде такого стола, он старался не показывать, какой он голодный. Бизнесмен молча ждал продолжения. Он мастерски выпускал изо рта изящные колечки дыма, которые тут же сдувались потоком прохладного воздуха, и поглядывал на собеседника прищуренными глазками.
— Понимаешь, — продолжил Заречный, проглотив то, что было во рту, — у меня в наследство от родителей остались несколько камешков.
Он тоже замолчал и взглянул на друга, чтобы оценить его реакцию на сказанное. Тот продолжал щуриться, ничего не говоря и дымя сигаретой.
— Я, как ты правильно заметил, решил начать новую жизнь, и мне для этого нужны деньги.
— И ты решил предложить камешки мне в обмен на эти самые деньги? — закончил мысль товарища Чех.
— Ну, не совсем так… вообще-то, я хотел у тебя спросить, — уточнил Иван, — нет ли у тебя знакомого ювелира, который бы для начала оценил стоимость этих камней, а уж потом можно будет говорить и про их продажу.
И вновь воцарилось молчание, причину которого бывший разведчик прекрасно понимал. Сейчас в голове у хозяина кафе шла бурная мозговая деятельность по поводу того, стоит или не стоит раскрывать свои секреты этому бомжу. Чех допил коньяк и докурил сигарету. Затушив в пепельнице окурок, он тоже принялся за еду, ловко орудуя вилкой и ножом. Только ел он как-то без аппетита, лениво пережёвывая каждый положенный в рот кусочек. Заречный же наоборот перестал жевать и вопросительно смотрел на бывшего одноклассника, словно пытаясь проникнуть в его самые потаённые мысли. Наконец тот, будто решив для себя какой-то вопрос, прекратил жевать, улыбнулся и сказал:
— А знаешь, у меня действительно есть один знакомый еврейчик, очень хороший ювелир и геммолог1. У него свой магазинчик и мастерская. Думаю, что с ним можно поговорить о продаже камней, и цену он даст достойную, если, конечно, камешки того стоят. Они, кстати, при тебе?
— У меня только парочка.
Иван извлёк из кармана брюк небольшой газетный свёрток с двумя мелкими алмазами, которые он захватил с собой. Чех не спеша развернул газету, взглянул на камни, потом поднял глаза на одноклассника.
— Остальные в тайнике, — пояснил Заречный, — я же не буду носить с собой такие дорогие вещи.
— Ну да, ну да, — задумчиво процедил Чех, вновь переведя взгляд на алмазы.
Иван тем временем вновь залюбовался красивым перстнем с чёрным камнем на руке бизнесмена. Тот, на миг оторвавшись от созерцания драгоценных камней, перехватил этот взгляд и, улыбнувшись спросил:
— Что, нравится?
— Красивый! Чёрный бриллиант? — высказал предположение бывший разведчик.
— Оникс, — опроверг его догадку Чех. — Чёрные бриллианты это, Ванечка, мусор. Это дефектные алмазы, которые искусственно окрашиваются в чёрный цвет. Настоящих природных камней такого цвета очень мало, но как раз именно благодаря им и появилась мода на чёрные бриллианты. Люди — это же стадо обезьян: увидели у одного безделушку, и себе захотелось. Ювелиры поняли на чём можно бабок срубить, вот и придумали технологию как втюхивать лохам ничего не стоящие камни за баснословную цену. А, вот, оникс — это настоящий природный камень, обладающий к тому же магическими свойствами! Между прочим, защищает от всякой нечисти и сохраняет здоровье своему хозяину.
— Не замечал я раньше за тобой таких суеверий, — улыбнулся Заречный.
— Поверь мне, бача, когда работаешь в такой социальной среде, как я, поневоле задумаешься о всякого рода оберегах и прочей мистической ерунде.
Чех вернул камешки владельцу и налил себе в бокал ещё коньяку.
— Может, всё-таки выпьешь? — спросил он у Ивана, не обращая никакого внимания на ещё одну появившуюся в его напитке медузу.
Получив отрицательный ответ, он вновь выпил сам и вновь проглотил вместе с коньяком плескавшееся в нём мерзкое, прозрачное существо. Заречный, увидев это, даже поморщился, но аппетита не потерял. Чех же, закусив ещё немного и понаблюдав, как управляется с едой его гость, чуть заметно улыбнулся и вдруг сказал:
— А знаешь что? А давай-ка прямо сейчас и наведаемся к Лёве, чего откладывать на потом?
Хозяин кафе вопросительно уставился на одноклассника.
— Лёва — это кто? — поинтересовался Иван, запихивая в рот ещё одно канапе с икрой.
— Ювелир, — коротко пояснил бизнесмен.
— Ну, если тебе удобно… — пробубнил Заречный, не успевший дожевать очередную порцию деликатеса.
— Сейчас как раз и удобно, — ответил Чех, вытирая губы салфеткой. — Да ты ешь, ешь, я тебя не тороплю.
Он, чтобы не смущать гостя, перевёл взгляд в сторону телевизора.
— Сегодня у нас четверг, завтра я целый день буду занят, а на следующей неделе мне нужно отлучиться по делам на несколько дней. Так что сегодня самый лучший вариант. Поедем, познакомлю тебя с этим хитрым жидом.
Чех вновь рассмеялся, но, увидев сомнения в глазах товарища, пояснил:
— Да ты не переживай, это так, присказка. Ты же знаешь эту нацию, они все хитрые, а любой ювелир вдвойне. Этот говорит так: “Антон, я никогда нэ обманываю клиентов, я только помогаю тэм, кто сам желает обманываться”.
Бывший одноклассник, видимо, попытался копировать говор знакомого ювелира.
— Ему же нужно как-то продавать лохам всякий ширпотреб за эксклюзив, вот и приходится изворачиваться, — продолжал Чех. — А насчёт твоих камешков я его предупрежу, так что поверь мне, бача, с тобой он будет честен как перед Господом Богом.
Бизнесмен вновь залился смехом и встал из-за стола. Иван, наконец, утолив свой голод, тоже последовал его примеру, и уже через пять минут “Ауди” везла их по ухабистым дорогам Нижнереченска, плавно покачиваясь на мягкой импортной подвеске. Почему город назвали именно так, Заречный задумывался ещё с тех пор как начал что-то осознавать в этой жизни. “Если город называется Нижнереченском, то он должен располагаться где-то в низовьях какой-нибудь реки, — размышлял он, — но вот только ни возле самого города, ни даже в его ближайших окрестностях нет ни рек, ни каких-либо водоёмов вообще”. Когда он, будучи ещё школьником, задал этот вопрос учительнице по географии, та только невнятно пролепетала о том, что здесь, вроде бы, когда-то протекала речка, которая ещё в незапамятные времена то ли пересохла, то ли ушла под землю.
Иван мысленно улыбнулся этим воспоминаниям, а машина тем временем остановилась на какой-то улочке, где-то недалеко от центра города. Взглянув в окно, он увидел напротив симпатичный одноэтажный домик, построенный так же, как и множество других домов в их городе, ещё в дореволюционное время. Отремонтированный и отреставрированный, этот домик неизвестно каким образом сохранился в жилом районе, затесавшись между пятиэтажками хрущёвок. К массивной дубовой двери домика вели красивые мраморные ступени, бывшие, в отличие от самого дома, явным новоделом. В двух больших окнах, расположенных по обе стороны от входа, словно в витрине, были выставлены образцы ювелирных изделий, предлагаемых в этом магазине. На стене над дверью была прикреплена большая вывеска: “Ювелирный салон Золотой Лев”. Взглянув на неё, Заречный ухмыльнулся и, кивнув на вывеску, спросил:
— Это что же, твой знакомый так решил прославить своё имя?
— Что поделаешь, Лёва не лишён честолюбия и амбициозности, — ответил Чех, открывая дверцу машины, — но, поверь мне, он действительно истинный мастер своего дела. Фанатик, если хочешь, драгоценных камней и ювелирных изделий. Таких, как он, на всю страну всего несколько человек может и наберётся.
Они вышли из машины, которая после нажатия на кнопку брелока, тут же подмигнула хозяину фарами, оповещая, что противоугонная сигнализация включена. Мужчины не спеша поднялись по ступенькам.
— И как он не боится выставлять столько драгоценностей в окне, — удивился вслух Иван, разглядывая витрину. — Какому-нибудь идиоту взбредёт в голову, долбанёт в стекло кирпичом, и прощай золотишко.
Чех снисходительно улыбнулся в ответ, а затем, наклонившись к уху одноклассника, прошептал, словно боясь, что его услышат:
— А ты попробуй, долбани. Ты, бача, недооцениваешь Лёву. Знаешь, сколько он вложил денег, чтобы обеспечить надёжную защиту своему имуществу?
— Сколько? — поддавшись настрою своего проводника, прошептал в ответ Заречный.
— Миллион! И это по самым скромным подсчётам. Сам прикинь: бронированные стекла и рамы, замки, сигнализация… и ещё множество всяких мелочей. А ты говоришь кирпичом… Здесь с калаша стекло не пробьёшь, не то чтобы камешком стукнуть. К тому же…
Не договорив, Чех нажал на кнопку звонка и помахал рукой в видеокамеру, расположенную над входом. Послышался щелчок электрического замка, и массивная дверь чуть отошла в сторону, приглашая посетителей войти. Войдя внутрь, товарищи словно из современного мира попали в эпоху средневековья. У стен, поверхность которых имитировала каменную кладку старинных замков, стояли манекены в рыцарских доспехах, между ними висели различной формы геральдические щиты и живописные картины с изображением королевской охоты и рыцарских боёв. Атмосферу тех времён подчёркивала большая кованая люстра, дающая мягкий, не сильно яркий свет, тем самым оставляя помещение в таинственном полумраке. Возле одной из витрин, закрытой, скорее всего, тоже весьма прочным стеклом, и освещённой изнутри специальной подсветкой, стоял полноватый мужчина лет шестидесяти. Он имел крючковатый, присущий именно озвученной Чехом нации, нос и короткие, почти седые, и слегка вьющиеся волосы. Никаких традиционных пейсов и кипы2 на макушке, которые ожидал увидеть Иван, у него не было.
— К тому же… — продолжил прерванный разговор Чех и кивнул головой влево.
Там на стуле сидел мужчина крепкого телосложения в строгом костюме, которого Иван сразу не заметил. Левая пола пиджака мужчины чуть заметно оттопыривалась, намекая на наличие кобуры с пистолетом.
— Круглосуточная охрана! — наконец закончил свою мысль бывший одноклассник.
Лев Иосифович Цвейбер, как отрекомендовал Чех по пути сюда хозяина ювелирного салона, слегка прищурившись, взглянул на гостей чуть выпуклыми глазками и, улыбнувшись лишь кончиками губ, кивнул. Оказав мужчинам этот скромный знак внимания, он вновь обратился к посетительнице — солидной даме в летней широкополой шляпе и светлом длинном платье, с которой ему на несколько секунд пришлось прервать беседу.
— Так вот, я имею по этому поводу, уважаемая Софья Леонидовна, кое-шо вам сказать, — проворковал Цвейбер мягким масляным голоском, с явным одесским акцентом.
Он взял с витрины бархатную коробочку с каким-то ювелирным изделием и открыл крышечку.
— Я вас увераю, шо этот изумруд, будет превосходно смотреться на вашей ручке. Я даже не буду вам говорыть за чистоту камешка, ваши глаза увидят всё сами намного лучше, чем я шо-то там расскажу. Я только хочу попросить вас взглянуть вот на эту бирочку. Видите, на ней написано число три? Так вот, я вас увераю, шо все ваши подруги будут смотрэть на ваше колечко грустными глазами, потому что не каждая из них может позволить себе изумруд в три карата.
Ювелир заискивающе взглянул на посетительницу.
— Что ж, — после некоторой паузы всё ещё нерешительно произнесла женщина довольно низким грудным голосом, — пожалуй, я его возьму.
— Ви, как обычно, сделали прекрасный выбор! — поддержал клиентку Цвейбер, — Канешно, это уже другая цена, в сравнении с тем, шо ви уже видели раньше, но ви будете иметь за свои деньги и совершенно другой уровень.
— Да, я понимаю.
Женщина открыла сумочку и, отсчитав необходимую сумму, передала деньги ювелиру. Тот ещё раз не спеша пересчитал купюры, после чего, улыбнувшись, вручил коробочку с товаром покупательнице. Та, после того как убрала оставшиеся деньги и покупку в свой ридикюль, бросила грустный взгляд на витрину с драгоценностями и, провожаемая хозяином салона прошла к выходу. На её лице всё ещё выражалось некоторое сомнение по поводу обоснованности такой дорогой покупки, которое, впрочем, быстро сменилось удовлетворением, лишь только она подошла к входной двери. Вслед за ней протянулся шлейф довольно приятного и ненавязчивого, явно дорогого, парфюма. Что это были за духи, в силу своей неосведомлённости, Заречный идентифицировать не смог.
— Заходите к нам ищё, уважаемая Софья Леонидовна, Лёва Цвэйбер всегда к вашим услугам, — кинул ей вслед ювелир и, закрыв дверь, развернулся к терпеливо ожидающим его посетителям.
— Ну, здравствуй, Лёва, — первым поздоровался Чех и протянул Цвейберу руку.
— Здравствуйте, Антон, ви так рэдко у нас биваете, шо я уже и не помню, когда я имел удовольствие видеть вас в последний раз.
Ювелир пожал протянутую ему ладонь, после чего, стараясь не показать своей брезгливости к влаге, оставшейся на его руке, тут же, словно желая вытереть пот, достал носовой платочек и провёл им по лицу. Чех, как обычно, не придал этому никакого значения и продолжил:
— Как поживаешь, уважаемый Лев Иосифович?
— Как говорат у нас в Одессе: “Не хочу вас расстраивать, но у меня всё хорошо”.
— Вот и здорово! Тогда познакомься, это мой очень хороший друг Иван, и он имеет кое-что тебе предложить, — скопировал Чех одесский говор ювелира.
— Очень рад знакомству, — ювелир переложил платочек в левую руку, а правую протянул Ивану.
Тот крепко, по-мужски, пожал маленькую, хрупкую ладонь и тут же себя укорил за такую неосмотрительность, так как ювелир скривился от боли.
— Извините, — буркнул он, пытаясь сгладить свою вину.
— Ничего, ничего, — успокоил его Цвейбер, потирая придавленную руку, и, улыбнувшись профессиональной улыбкой, добавил, — так чем я могу быть вам полезен?
— Понимаешь, Лёва, — Чех опередил товарища, который не знал с чего начать, — у моего друга есть камешки, которые остались ему по наследству, и он хотел бы их продать в хорошие руки.
— И шо молодой человек имеет мне прэдложить? — как-то вяло отреагировал на эти слова хозяин салона.
Не нужно было быть большим экспертом, чтобы безошибочно определить социальный статус человека, которого привёл Неверов. “Чего серьёзного может предложить мне этот бомж? — читалось в глазах ювелира, — Ну, разве что старенькую, серебряную брошь… Может быть колечко с искусственным рубином или александритом, которые были так популярны во времена Советского Союза, и которые этот человек, возможно, до сих пор хранил, как память о родителях”. Однако, когда Иван полез в карман и развернул газетку с двумя своими алмазами, глаза ювелира загорелись огоньком и, казалось, стали ещё более выпуклыми. Он взял протянутые ему камешки и быстрым шагом направился к краю витрины, где у него стояла большая настольная лампа, а рядом с ней лежала большая лупа. Включив дополнительное освещение, Цвейбер начал пристально разглядывать алмазы со всех сторон. Такое поведение ювелира удивило Чеха, и он медленно, словно боясь спугнуть занятого своими делами зверька, подошёл к нему поближе.
— Что скажешь? — тихо спросил он, но и этот тихий голос прозвучал для увлёкшегося камнями Цвейбера, будто выстрел.
Он резко вскинул голову и взглянул на отвлёкшего его человека каким-то отрешённым взглядом. Однако тут же, будто вернувшись с небес, где его окружали ангелы, поющие священные гимны, назад в этот бренный мир, принял своё обычное выражение лица и как можно обыденнее произнёс:
— Шо я могу вам сказать, Антон? Эти камни таки действительно хорошие.
— И ты дашь за них хорошие деньги? — улыбнулся Чех.
— Об чём разговор, всё будет в наилучшем виде. Ты же знаешь, шо Лёва Цвэйбер всегда даёт хорошую цену там, где другие дают плохую.
— Знаю, Лёва, знаю, поэтому и пришёл не к кому-нибудь, а к тебе.
— Во-первых, шо я имею вам сказать, уважаемый Иван, — ювелир уже полностью овладел собой и, переведя взгляд на Заречного, продолжил разговор в снисходительно-назидательной манере, — камни хороши, но ви должны понимать, шо при обработке потеряется значительная доля их веса. Если брыллиант такого размера будет стоить одну цену, то камень стоит наполовину дешевле. Плюс, как я понимаю, у вас нет никаких бумаг, в которых указано, шо ви имеете право продавать такой товар. А это значит, шо, покупая у вас, Иван, эти камешки, я имею определённую степень риска.
— Я всё это понимаю, — ответил Заречный, видя, что алмазы весьма заинтересовали ювелира.
— Ты ещё не всё знаешь, — вмешался в разговор Чех, — это не всё, что он хочет предложить.
— Не всё?! — протянул Цвейбер, и его глаза вновь удивлённо расширились.
— Да, не всё, — подтвердил Иван, — большая часть сейчас находится в другом месте.
Он сейчас даже не стал упоминать об уже огранённом алмазе, чтобы не вводить ювелира в ещё более шоковое состояние.
— Шо я имею вам сказать, Иван, так это то, шо ви таки имеете весьма недурное наследство. И сколько же у вас ещё таких вот весчичек?
— С этими десять штук.
Теперь послышался негромкий свист со стороны Чеха.
— Что же ты раньше их не сдал? — удивился он, в упор уставившись на одноклассника. — Чего бомжевал столько времени? Да за такие деньги можно жить себе припеваючи…
— Ждал, пока в цене поднимутся, — ляпнул первое, что пришло на ум, Заречный.
— Ну ты… — Чех не нашёл что сказать и замолчал.
— Так что, возьмёте камни? — Иван вновь повернулся к ювелиру.
— Но у меня сейчас нет таких денег, — замялся тот, — если ви мне довераете, то я мог бы выдать вам аванс, а когда ви прынесёте все камешки, и они пройдут небольшую проверку, тогда мы сможем поговорить о всей сумме.
— Я вам доверяю, и я согласен на аванс.
— Вот и чудесно, — обрадовался Цвейбер, заходя за прилавок и открывая сейф, вмонтированный в стену.
Он извлёк оттуда стопку купюр достоинством в тысячу рублей и протянул Заречному.
— Ви не возражаете, шо я расплачиваюсь дэрэвянными? Может быть, ви хотели бы получить в валюте? — спросил он, когда посетитель начал распихивать деньги по карманам.
— Нет, меня вполне устраивают наши деньги, — ответил Иван, — во всяком случае пока.
— Хорошо, тогда я имею у вас спросить, когда ви будете любезны появиться здесь снова?
— На днях, — не стал уточнять бывший разведчик.
Ну шо ж, Лёва Цвейбер к вашим услугам в любое время дня и ночи, хотя, пожалуй, что ночь давайте оставим для более приятных момэнтов, — подмигнул гостям ювелир, а когда те направились к выходу, негромко крикнул вслед, — Антон, я могу вас задэржать ещё буквально на пару слов?
Когда за Заречным закрылась дверь, Цвейбер подошёл к Чеху, деликатно взял его под ручку и, развернув спиной к охраннику, негромко спросил:
— Скажите, Антон, а насколько ви увэрэны в этом человеке?
Он кивнул головой на дверь, за которой только что скрылся странный обладатель алмазов.
— Не переживай, Лёва, этот человек очень надёжный.
— Это хорошо, это хорошо, — произнёс ювелир, выдохнув облегчённо. — Ви знаете, Антон, всё своё детство я прожил в доме, напротив которого располагалась городская тюрьма. Так вот, я бы не хотел остаток своей жизни прожить напротив своего дома.
— Можешь не беспокоиться, я за него ручаюсь.
— Ну и слава Богу. Вам, Антон, я довераю, как самому себе.
— Ты обратил внимание, как он резко поменял отношение к тебе, когда увидал твои алмазы? — спросил Заречного Чех, выйдя к нему на улицу. — Прямо сама любезность… Любит старый чёрт такие вещички. Забыл и про твой внешний вид, который сразу ему очень не понравился.
Он нажал на кнопку брелока, и машина вновь мигнула фарами, издавая характерный звук отключившейся сигнализации. Иван открыл дверцу и упал в мягкое кресло автомобиля.
— Послушай, бача, но это ведь не наследство, как ты говоришь, а? — спросил бизнесмен, обойдя машину и усаживаясь за руль.
Чуть слышно хлопнула дверца, автомобиль почти бесшумно завёлся и, развернувшись на ближайшем перекрёстке, поехал в обратном направлении.
— Наследство, — буркнул Иван, не желая распространяться по поводу того, как именно он приобрёл эти драгоценные камни.
— Ну, дело твоё, — несколько обиженно проговорил Чех, а затем, уже бодрым голосом, добавил, — но только теперь я тебя, бача, так просто не отпущу. Сейчас мы вновь поедем ко мне в кафе и уже по-настоящему отметим начало твоей новой жизни.
— Согласен, только теперь я плачу за ужин, — также веселее ответил товарищ, в мечтах уже представляющий себя совершенно другим человеком.
Когда “Ауди” миновала несколько кварталов, Заречный вдруг крикнул:
— Постой,
От внезапного возгласа нога водителя инстинктивно нажала на педаль тормоза. Машина резко остановилась посредине улицы, а Чех недоумевающе взглянул на одноклассника.
— Давай для начала заедем в какой-нибудь магазин, — пояснил Иван. — Я хочу купить новые шмотки. Ты верно сказал насчёт моего внешнего вида. Не в этом же начинать новую жизнь?
Иван потрепал себя за выцветшую футболку.
— Ванечка, ты меня так до инфаркта доведёшь, — укоризненно заметил бизнесмен, вновь медленно трогаясь с места. — Можно же свои эмоции немного контролировать.
— Извини, я просто задумался, а потом вдруг мне пришла в голову эта мысль.
— Ладно, проехали. Здесь ты прав, новая жизнь действительно должна начинаться с нового гардероба. Со старой нужно рвать раз и навсегда.
- Геммолог – специалист в области определения, оценки и сертификации драгоценных, полудрагоценных и поделочных камней.
- Кипа – традиционный еврейский мужской головной убор. Маленькая лёгкая шапочка, закрывающая макушку, плотно прилегающая к голове, круглой формы, без полей и околыша.
