Дух воина. Глава 6 / Дух воина. Глава 7
Глава 8
“Что со мной произошло?” — мысленно недоумевал Заречный. — Просто ерунда какая-то.
Утро явно не задалось. Мысли путались, чего уже давно не случалось с бывшим разведчиком. Сразу после пробуждения он, вот уже несколько минут, напряжённо пытался вспомнить вчерашний вечер, как обычно, лёжа с закрытыми глазами. Не подавая виду, что проснулся, Иван своим обострившимся слухом сканировал незнакомые звуки незнакомого ему помещения, в котором он сейчас находился. Однако понять, куда его занесло в этот раз, так и не смог. Сначала в голове промелькнула фантастическая мысль, что он вновь провалился в прошлое, однако те запахи и звуки, которые его окружали здесь, были вовсе не похожи на те, что были там. Его тело было покрыто лёгкой простынёй и покоилось на мягкой постели, от которой он уже давно как отвык. В воздухе, который он беззвучно вдыхал и выдыхал носом, имитируя спящего человека, витал еле уловимый аромат какого-то парфюма, почему-то казавшийся знакомым. До ушей доносились какие-то, едва слышимые, звуки работы неизвестного ему механизма. Присутствия поблизости каких-либо живых существ Иван не уловил, но уже через несколько мгновений раздался щелчок защёлки комнатной двери, и его нос тут же уловил крепкий запах свежезаваренного кофе.
— Милый, пора просыпаться, — услышал Иван также неизвестно откуда знакомый женский голос.
Он всё ещё притворялся спящим, но мог бы чем угодно поклясться, что слышал этот голос совсем недавно, вот только где и при каких обстоятельствах, вспомнить тоже не получилось.
— Ванюша, — проворковал уже ближе всё тот же голосок, и Заречный, не в силах больше держать себя в неведении и терзаться догадками, открыл глаза.
Перед ним с подносом в руках, на котором соседствовали две кофейные чашечки и тарелочка с несколькими канапе, стояла Алла — администратор из кафе Чеха. Она была одета лишь в лёгкий, прозрачный пеньюар цвета кофе с молоком, под которым из одежды больше ничего не было. Женщина всем своим существом излучала невероятно приятные и притягательные флюиды любви. На её лице сияла волшебная белозубая улыбка. Увидев такое сказочное видение, Иван почувствовал непроизвольное движение ниже пояса и только сейчас осознал, что он тоже лежит под простынёй совсем голый. Смутившись, он повернулся немного набок, чтобы Алла не заметила природной реакции его организма, и, делая вид, что только что проснулся, попытался улыбнуться в ответ.
— С добрым утром, милый, — продолжая излучать благость и неземную любовь, пропела неземным голоском фея и аккуратно присела с подносом на край широкой кровати.
— С добрым утром, — немного растерянно ответил Заречный, всё ещё не понимая, когда он стал для этой женщины Ванюшей да ещё и милым.
— Кофе в постель, — пояснила Алла, пододвигая одну из чашек ближе к нему и в то же время, словно преданная собачонка, заглядывая в его глаза.
Не отрывая влюблённого взгляда от своего гостя, она, не дожидаясь, пока тот отойдёт ото сна и примется за еду, взяла свою чашку и, пригубив напиток, вновь задала вопрос:
— Как спалось?
— Спасибо, хорошо, — коротко ответил тот, что есть силы пытаясь вспомнить, как же он всё-таки очутился в этом месте, с этой женщиной.
Ответив, что спалось хорошо, он, конечно, слукавил, так как понятия не имел, как и когда он заснул и как, собственно, протекал его сон. Сейчас ему казалось, что как только вчера он сел с Чехом в машину, то тут же провалился в какую-то чёрную дыру, поглотившую все воспоминания обо всём, что было после посещения им ювелирного салона, вплоть до его пробуждения в этой квартире. Все события оставались за непроницаемой завесой памяти. Попытавшись ещё раз поднапрячь свой мозг и вновь не получив никакого результата, Иван решил на время просто расслабиться. Такие действия уже не раз и не одному ему помогали вспомнить то, что никак не хотело приходить в голову в напряжённом состоянии. Он взял свою чашку и тоже пригубил горячий напиток. Кофе оказался крепким и вкусным. Это был вкус, который он уже почти позабыл. Есть не хотелось, поэтому от предложенного маленького канапе с сыром и кусочком ветчины он отказался. Не зная о чём говорить с хозяйкой квартиры из-за того, что он ничего не помнил, Заречный в полном молчании допил бодрящий напиток и, поставив чашку на поднос, всё ещё немного смущаясь, сказал:
— Ты извини, мне нужно идти, который сейчас час?
— Девять утра, — сообщила Алла, и улыбка слетела с её лица, сменившись выражением разочарования.
— Мне нужно одеться, — словно оправдываясь, сказал Иван, оглядываясь вокруг в поисках своих вещей.
Так же, как и всё остальное, он совсем не помнил, ни во что он был вчера одет, ни где снял, и куда потом положил свою одежду. Комната, в которой он находился, была не очень большая. Огромная, шикарная кровать, располагающаяся посередине, занимала большую часть всего пространства. Стены и потолок были покрыты обоями без рисунка мягкого голубого тона. У одной из стен стоял трельяж белого цвета со множеством женских принадлежностей для наведения красоты. Рядом находилась такого же цвета декоративная табуреточка. Закончить тщательный осмотр комнаты не получилось. Поняв, что именно ищет глазами её гость, хозяйка квартиры встала. Она убрала с кровати поднос на тумбочку такого же, как и вся мебель, белого цвета и, взяв со стула висевшую на нём мужскую одежду, аккуратно положила её рядом с Заречным.
Первое, что каким-то чудом выкарабкалось из лабиринтов памяти бывшего разведчика после того, как он увидел свои новые вещи, было то, как он с Чехом посетил магазин одежды. Вначале он вспомнил, с каким сомнением смотрела на него молоденькая продавец-консультант. Культурная и миловидная девушка, если бы не Чех, то не пустила бы его даже на порог магазина, не говоря уж о примерке новых вещей. Однако оказалось, что его спутник был хорошо знаком с хозяином этого бутика, и это обстоятельство возымело на обескураженную такими посетителями девушку должный эффект. Она, выдавив из себя дежурную улыбку, с напускной радостью и мнимым удовольствием принялась показывать этим странным покупателям интересующий их товар. Первым делом Иван купил несколько пар носков и нижнее бельё. Затем пару фирменных джинсов и пару футболок. Требование к одежде он предъявлял одно — всё должно быть из натурального материала и не содержать ни грамма искусственных волокон. Чеха немного удивил такой подход, но вслух он ничего не сказал. Единственное, что никак не могло удовлетворить все претензии придирчивого покупателя, так это обувь. К сожалению, в этой области промышленности обойтись без синтетических материалов и, конечно же, без клея, было в наше время никак нельзя. Привередничал Заречный не долго. Немного поразмыслив, он просто приобрёл новые, добротные кроссовки. Когда весь товар был уложен в фирменные пакеты, бывший разведчик расплатился на кассе наличными и, уже выйдя за дверь магазина, сказал сопровождающему его товарищу:
— Слушай, Чех, а давай-ка в баньку, а то одевать обновки на грязное тело, как-то не очень…
— Точно! — воскликнул тот, обрадовавшись, словно ребёнок, решивший сложное домашнее задание, — блестящая идея! Вот там-то мы и отпразднуем начало твоей новой жизни. Ты иди к машине, а я сейчас быстренько позвоню, чтобы нам организовали всё по высшему разряду.
Всё это всплыло в памяти, пока Иван одевал на себя новенькие, ещё пахнущие магазином вещи. Алла тоже накинула поверх пеньюара розовый атласный халатик, и когда гость уже подошёл к входной двери, легонько прикоснулась пальчиками к его руке и с надеждой в голосе спросила:
— Ты вечером придёшь или остальные вещи сейчас заберёшь?
Она указала на новенький, стоявший у стены пакет с остальными купленными вчера обновками. Немного поразмыслив, Заречный коротко кинул: “Приду”, и вышел на лестничную площадку многоэтажного дома. Когда дверь за ним закрылась, он огляделся. На стене была написана цифра восемь, что означало восьмой этаж. Не вызывая лифт, Иван не спеша побрёл вниз по ступенькам, бросая беглый взгляд в маленькие окошки, расположенные на площадках между двумя лестничными пролётами. Его память, словно увязнув в густой, липкой жиже, по малюсенькой частичке продолжала выталкивать на поверхность события вчерашнего дня.
Как только гость скрылся за дверью, обаятельная улыбка на лице хозяйки дома сменилась гримасой раздражения. Она прошла на кухню, где лежал её телефон, и вызвала нужный номер.
— Да, — ответила трубка мягким мужским голосом.
— Ну и сколько времени мне нужно будет изображать влюблённую шлюху с этим бомжом? — нервно почти выкрикнула Алла.
— Девочка, по-моему, ты забываешься, — в голосе, звучавшем из телефона, послышались металлические нотки. — Может быть, ты уже забыла, кто тебя вытащил в люди с той помойки, в которой ты сидела? Кто тебя обогрел, отмыл, одел…?
На некоторое время воцарилась тишина, словно мужчина давал своей собеседнице вспомнить всё то, о чём он только что говорил. Женщина тоже молчала, лишь от обиды покусывая нижнюю губу.
— Ты у него уже что-нибудь узнала? — наконец произнёс голос.
— Что я могла узнать? Вчера он был никакой: то ли после наркоты, то ли потому, что шлифанул коньяком. А сегодня, когда проснулся, вообще смотрел на меня, как баран, словно видит в первый раз… Мямлил что-то несуразное. А потом быстро собрался и убежал, точно на пожар. Не знаю, что у него за организм, но я даже и подумать не могла, что у него от обычной дозы марихуаны будут такие проблемы с головой, а ещё афганец... Они же все там на героине сидели.
— То, что ты там думала, мне до задницы, — оборвал рассуждения Аллы собеседник.
Теперь его голос зазвучал властно и строго
— Свои предположения оставь себе, а мне нужен результат. Поэтому ты будешь ублажать этого, как ты выразилась, бомжа до тех пор, пока не узнаешь, откуда у него алмазы. Сказки про наследство пусть он рассказывает кому-нибудь другому. Наверняка у него или есть ещё, или имеется канал, о котором я не знаю, а это плохо, очень плохо. Ты понимаешь? В этом вопросе я должен знать всё! Так что давай не строй из себя девочку и выведай у него всё, что нужно. А вот когда всё узнаешь, тогда и посмотрим, как быть дальше.
— Но я… — хотела что-то возразить расстроенная хозяйка квартиры, но на том конце абонент уже сбросил вызов. — Козёл!
Алла с досады хотела швырнуть телефон на стол, но вовремя одумавшись, аккуратно положила его на полированную поверхность. Достав из кухонного пенала пачку сигарет, она нервно закурила и подошла к окну. Выдохнув дым в открытое на проветривание окно и опустив взгляд вниз, Алла увидела неспешно идущего по двору Ивана.
Заречный, словно почувствовав на себе чей-то недобрый взгляд, обернулся на ходу и пробежался глазами по окнам многоэтажки. Не увидев ничего подозрительного, он успокоился и продолжил движение. При выходе со двора Иван остановился и вновь осмотрелся вокруг, чтобы сориентироваться в каком районе сейчас находится. Район был новый, ему не знакомый, но подъехавшая, на расположенную рядом остановку, маршрутка быстро довезла его до центра. Оттуда до его подвала в заброшенном доме было уже не так далеко. По дороге к своему месту обитания Иван подумал, что неплохо бы было приобрести и мобильный телефон. Сейчас позвонил бы Чеху, и всё у него расспросил, что да как вчера произошло, и почему у него так отшибло память. Но телефона не было, одноклассник был на работе, а потому бывшему разведчику приходилось вновь и вновь напрягать свои начавшие атрофироваться за последнее время мозги.
Как они приехали в баню он тоже постепенно, шаг за шагом, не во всех подробностях, но всё же вспомнил. Вспомнил, как они с Чехом попарились, окунулись в бассейн. Укутавшись простынями, сидели за уже накрытым и изобилующим всевозможными яствами столом. От коньяка, вновь предложенного Чехом, он отказался. Тогда его товарищ предложил покурить марихуану.
— В Афгане, поди, баловался травкой, бача? — хитро прищурился Чех, протягивая Ивану папиросу.
— Ты же знаешь, что я не курю, — не слишком твёрдо попытался отказаться тот, но косяк взял.
Он, конечно, пробовал курить травку, когда проходил службу в ограниченном контингенте советских войск, но, в отличие от некоторых сослуживцев, не пристрастился к этой пагубной привычке. То ли от того, что его организм не был приобщён к курению как к таковому, то ли, как говорится, Бог уберёг, но Иван был доволен, что этого не произошло. Однако в этот день настроение было отличное, душа ликовала и требовала сегодня оторваться по полной. Хотелось как-то усилить впечатления и неудержимо бурные эмоции по поводу того, как всё-таки здорово начинается его новая жизнь. Чех закурил первым перед тем, как приступить к трапезе. Заречный проследил за ним, ожидая, что из папиросы так же, как и из бокала, вылезет что-нибудь мерзкое, но, вопреки ожиданиям, ничего не произошло. Тогда он и сам раскурил косяк, вдыхая знакомый по Афгану сладкий, дурманящий запах конопли. Они молча посидели некоторое время, поглядывая друг на друга. Через несколько минут начали улыбаться, а ещё через некоторое время они что-то рассказывали друг другу и весело смеялись над тупыми шутками Чеха и старыми анекдотами бывшего разведчика.
— Мне кажется, — сказал бизнесмен, загадочно улыбаясь, после того, как они немного насытились, — что не хватает ещё одной детали в нашем интерьере.
Заречный оторвался от разделывания большого варёного рака и поднял вопросительный взгляд на товарища.
— Не тупи, бача, — в очередной раз залился смехом Чех, — не хватает девочек.
Бизнесмен отошёл к вешалке с одеждой, достал из кармана телефон и, выбрав из телефонной книги нужный номер, послал вызов.
— Аллочка, дорогая, ты сейчас не сильно занята? Очень хорошо. Скажи, ты не хотела бы присоединиться к нашей маленькой мужской компании, — слащаво промурлыкал он в трубку, когда ему ответили на вызов. — Кто в компании? Я и мой лучший друг Иван. Прекрасно. Приезжай и привози кого-нибудь ещё из девочек. Яночку? Замечательно. Куда ехать? В баню. Нет, дорогая, я тебя не посылаю в баню, а приглашаю.
Чех вновь залился заразительным смехом.
— Ещё прихвати, на своё усмотрение, чего-нибудь выпить и закусочки. Нет, здесь много чего есть, но обновить не помешает. Всё, ждём!
До приезда “девочек” товарищи ещё раз посетили парилку, а когда в очередной раз вылезли из бассейна, то возле столика обнаружили белокурую Аллу — администратора кафе, и ещё одну женщину, которая чёрным цветом волос ярко контрастировала с подругой. Обе были в купальниках, едва прикрывающих интимные места.
— Яночка, очень рад тебя видеть, — расплылся Чех в довольной улыбке, вытирая большим, пёстрым полотенцем седой ёжик волос. — Вот, познакомься, это мой старый друг, Иван.
Женщины улыбнулись подошедшему к столику Заречному, а он, аккуратно пожав протянутые ему ладошки, взглянул на товарища. Тот понял этот вопросительный взгляд, означающий, что право первого выбора подруги на вечер принадлежит ему, и, вопреки ожиданиям Ивана, выбрал себе чёрненькую Яну. Бывший разведчик немного удивился такому выбору, так как Алла явно могла дать фору своей напарнице и по росту, и по фигуре, но подвергать критике решение Чеха, естественно, не стал. Они теперь все вместе выкурили ещё по одному косяку, после чего продолжили отмечать свой праздник. Во время застолья возобновилась оживлённая беседа. Женщины весело хихикали и над тем, что рассказывал Чех, и просто так, безо всякого повода. Иван больше помалкивал. Когда же Алла предложила ему выпить коньяку, то он вначале долго смеялся над забавными и нелепыми сущностями, появляющимися в бокалах. Тыкая в них указательным пальцем, Заречный некоторое время веселил окружающих его друзей, а затем, уже почему-то не сомневаясь, выпил предложенный ему напиток. Его видение прозрачных существ, а также глупый смех никто не воспринял всерьёз, так как отнесли всё это на счёт выкуренных наркотиков. Только, скорее всего, именно после выпитого бокала коньяка его память и начала давать серьёзные сбои. Что было после второго бокала алкоголя, он уже вспомнить не смог. В голове мелькали лишь какие-то отрывистые сюжеты, которые, словно пазлы из разных наборов, никак не могли сложиться в одну завершённую картину событий.
— Видимо, придётся вновь заглянуть в прошлое на поклон к старику, — вслух размышлял Иван, задумчиво шагая по улице. — Самому с этими тварями, которые, несомненно, вновь поселились внутри меня, мне вряд ли управиться. А они ведь, не ровен час, опять меня затянут в ту жизнь, от которой я хочу уйти.
Идущая навстречу конопатая девчонка лет пятнадцати в лёгком, светлом платьице с опаской поглядела на бубнящего что-то себе под нос. На всякий случай она решила обойти с виду вроде бы прилично одетого мужика и свернула с тротуара. Заречный по пути заглянул в торговый павильончик и купил себе зажигалку с фонариком. “Нужно ещё опуститься в яму, чтобы отыскать свой крестик, — вспомнил он, и в голове возник ещё один вопрос, — а куда я дел свои старые вещи после того как в бане переоделся в новые? Не в чистых же лезть в эту грязь”. Иван вновь пожалел об отсутствии телефона и невозможности связаться с Чехом, но заострять на этом внимание не стал.
Он аккуратно, чтобы не запачкаться, спустился в свой полутёмный подвал. После яркого солнечного света Заречному пришлось немного постоять, пока зрение привыкало к мраку помещения. Но даже когда глаза ещё почти ничего не видели, его профессиональное чутьё уже вовсю завопило, что здесь что-то не так. Когда глаза, наконец, смогли различать предметы, Иван в который раз убедился в силе своей интуиции. Вот только здесь было вовсе не что-то не так, здесь было всё не так. Относительный порядок, поддерживаемый жильцами, а потом и им самим, был варварски ликвидирован чьей-то недоброй рукой. Теперь здесь царил настоящий хаос. Повсюду валялись старые тряпки, разбитые вдребезги ящики, служившие жильцам столами, а также прочий хлам, годами занимавший свои места в разных уголках этого ранее уютного жилища бомжей. Валялся здесь и вчера ещё купленный, а нынче разодранный на две половинки, пакет, в который, как теперь смутно припоминал Заречный, он и сложил свои старые вещи в бане. Каким образом вещи оказались здесь, вспомнить он не смог. Возможно, завёз их сюда перед тем как ехать к Алле.
Первым делом Иван бросился к тому месту, где был тайник. К счастью, неведомые посетители его не нашли, и импровизированный сейф был не тронут. Он достал спрятанные драгоценности, полюбовался ими и, вернув их на место, снова тщательно замаскировал свой потайной склад. Ему нужно было сделать ещё одно важное дело — найти крестик, его оберег, оставшийся в яме. Подарил его Заречному перед смертью боевой товарищ, смертельно раненый душманами. В память о погибшем, хотя он и не был верующим, но носил и берёг этот крестик и как самую большую драгоценность, и как невидимую защиту, которую интуитивно ощущал.
Не надеясь сейчас на своё особое зрение, Иван включил более привычный фонарик, обшарил помещение и среди прочего тряпья нашёл свои старые джинсы с футболкой. Эти вещи были относительно чистыми, так как, ещё находясь в прошлом, он их тщательно отстирал, а вот кроссовки, наскоро промытые уже после возвращения, хотя и валялись на видном месте, но одевать их он бы уже не стал. “Ну и кому всё это мешало? — подумал Иван, ещё раз окидывая взглядом своё бывшее жилище. — Скорее всего, это те самые подростки, которым я намедни немного надавал по жопе. Отомстили, так сказать… Больше вроде бы и некому. Потому что какой дурак будет рыться в старых, вонючих лохмотьях бомжа?! А может искали камешки? Глупости! У тебя, мил человек, так паранойя может развиться из-за драгоценностей. Кроме меня про алмазы знали только я, Чех и ювелир. Но Чех на такое не пойдёт, а ювелир.., он тоже вроде бы не похож на беспредельщика. Значит, остаются всё же пацаны. Ну и хрен с ними, всё равно хотел временно квартиру снимать”. Поразмыслив так, он быстро переоделся в старую одежду и направился к канализационному люку.
При свете яркого фонарика долго искать крестик не пришлось. Потеря была найдена, лишь только луч света попал на блестящую серебряную поверхность. Довольный, что всё пока что складывается удачно, если не считать провалов в памяти, Заречный завернул крестик в носовой платок, положил его в карман и торопливо выбрался из ямы. Он вернулся в подвал, вновь переоблачился в новую одежду, извлёк из тайника камешки и, не оглядываясь, навсегда покинул это место, столько лет служившее ему надёжным прибежищем.
