Дух воина. Глава 7 / Дух воина. Глава 8
Глава 9
Иван шёл по улице, а в голове, словно в переполненном улье, роились потоки мыслей. Сейчас он вполне мог понять и крупных бизнесменов, имеющих многомиллионные капиталы в своих активах, а в придачу к ним массу всевозможных проблем, и умиротворённых отшельников, не имеющих ни гроша за душой, но живущих спокойной, безмятежной жизнью. Раньше, не слишком заботясь о своём будущем, да и о настоящем тоже, он мог условно отнести себя ко второй категории, но теперь, имея в кармане целое состояние, появилась и головная боль о том, как правильнее распорядиться всем этим.
“Первое, что нужно сделать, — размышлял Заречный, — это, конечно же, продать камни ювелиру. Затем, подыскать себе какую-нибудь квартирку на то время, пока не куплю себе свою. Ну и, конечно же, работа. Нужно найти себе подходящую работу, чтобы не пахать на какого-то дядю, а заниматься любимым делом. Да, любимым делом… Вот только какое оно у меня, это любимое дело?” Определиться с выбором новой работы, чтобы не зависеть ни от кого, было не так-то просто. В бизнесмены идти не хотелось — купи-продай, это вовсе не его призвание, да и все “тёплые местечки” давно уже были заняты такими, как Чех, например. Но чем же ещё можно было заняться, чтобы быть самому себе хозяином? С самой юности он ведь только и делал, что учился воевать. Возможно, именно хорошие теоретические знания совместно с отличной боевой подготовкой и уберегли его в первые месяцы пребывания в Афганистане от вполне возможной гибели. Даже то, что он получил тяжёлую травму, это было, скорее, дело случая, а не плоды его халатности и дилетантства. Однако чем же теперь, уже в нынешней, мирной жизни, могут пригодиться его навыки вояки и разведчика? Старый волхв из прошлого сказал, что нужно делать хорошие дела. Легко сказать: “Делать хорошие дела”, но как, где, какие? “Может податься в киллеры, — мелькнула в голове шальная мысль, — и уничтожать всякий сброд, которого расплодилось в наше время, как тараканов? Чем не доброе дело? Хороших людей редко заказывают, да и, в конце концов, мне ведь самому можно будет выбирать, кого брать в разработку, кого нет”.
— Нет, это бред сумасшедшего, — негромко оценил свои мысли Заречный, — убийство на войне, это одно, но убийство мирных жителей, какими бы они ни были подонками, это, как ни крути, совсем другое дело.
Из раздумий, в которые он погрузился во время пути, его вывел скрип тормозов и мелодичный, но настойчивый сигнал клаксона. Резко вернувшись в реальность, Иван увидел затормозившую в полуметре от себя красную иномарку, за рулём которой сидела симпатичная женщина лет тридцати. Он виновато улыбнулся и пожал плечами, мол, извини, задумался. В ответ ухоженная головка владелицы иномарки высунулась в открытое окно, а из её прекрасных уст, подведённых яркой и, видимо, не дешёвой помадой, потекли потоки такой изысканной брани, что ей бы позавидовал сам прапорщик Веризубенко из его роты, слывший в батальоне непревзойдённым матерщинником. Ничего не ответив, Заречный помрачнел, быстро перешёл на пешеходный тротуар и, подгоняемый непрекращающейся руганью автолюбительницы, двинулся дальше. “Куда катится мир? — вновь вернулся он к своим размышлениям, — мужиков не отличишь от женщин, а женщины — эти прекрасные создания, сотворённые для красоты и гармонии в нашей жизни, ругаются хуже всякого мужика”.
Вновь погрузившись в свои мысли, Иван поравнялся с магазинчиком, в котором продавались спиртные напитки, и вдруг почувствовал почти непреодолимое желание туда войти, чтобы чего-нибудь купить. “У тебя теперь столько денег, — нашёптывал незнакомый доселе внутренний голос, — что ты теперь можешь позволить себе всё, что угодно. Так зайди же и купи себе то, что не мог позволить себе раньше. Насладись вкусом и ароматом этих божественных напитков, которые могут себе позволить только очень состоятельные люди”. “Что за чёрт?! — выругался про себя Иван. — Опять меня на алкоголь потянуло, как пару месяцев назад. Но теперь-то я знаю, кто истинный хозяин таких желаний. Врёшь, слизкая тварь, меня так просто не возьмёшь, мы ещё с тобой поборемся. Хватит мне уже пропивать свою жизнь и здоровье, потакая твоим прихотям, пора и о настоящей жизни подумать, без этой гадости”. Усилием воли преодолев соблазн, он решительно прошагал мимо ликёро-водочного магазинчика, однако ещё некоторое время пришлось бороться с искушением вернуться назад и приобрести красивую бутылку какого-нибудь изысканного спиртного напитка.
Ещё через полчаса ноги сами незаметно принесли бывшего разведчика к знакомому ювелирному салону. Поднявшись по ступенькам, он нажал кнопку звонка и так же, как вчера Чех, посмотрел в глазок видеокамеры. Прошло около минуты, пока Заречный услышал знакомый щелчок замка, и дверь чуть отворилась, приглашая войти. Словно из ниоткуда перед ним возник охранник. Это был уже другой мужчина, который от вчерашнего отличался разве что выражением лица. У этого оно было очень серьёзное и озабоченное.
— Здравствуйте, Иван! — подал голос хозяин ювелирного салона, направляясь к входной двери, и выражение лица охранника сразу стало мягче. — Очень, очень рад вас снова видеть. Как ви имеете своё здоровье?
— Здравствуйте, Лев Иосифович. Спасибо, на здоровье не жалуюсь.
— Ви, вераятно, принесли остальную часть своего наследства? — загадочно улыбнулся Цвейбер, немного выделив интонацией слово “наследство”.
— Да, принёс. Вот.
Иван для начала выложил на прилавок алмазы, оставив бриллиант, как говорится, на закуску.
— Ну шо ж, давайте посмотрим и на эти камешки.
Ювелир аккуратно собрал алмазы себе на ладонь и, хотя сейчас в ювелирном салоне было достаточно светло, по привычке подошёл к своей настольной лампе. Яркие лучи летнего солнца беспрепятственно проникали сквозь бронированные оконные стёкла, и казавшееся вчера вечером мрачное помещение сегодня выглядело намного жизнерадостней. Создавалось впечатление, что при дневном свете лишённые жизни атрибуты далёкой рыцарской эпохи приобрели некоторую реалистичность.
— Давайте посмотрым, давайте посмотрым… — бормотал себе под нос Цвейбер, включая лампу и беря в руку большую лупу.
Он пристально рассматривал каждый алмаз со всех сторон, бережно откладывая в сторону уже обследованный им камешек. Закончив осмотр, ювелир выключил свет, положил лупу на стол, после чего устремил долгий изучающий взгляд на своего гостя.
— Ну шо, уважаемый Иван, я имею вам сказать? Только то, шо ви таки имеете вэсьма приличные алмазы. Честно признаться, я давно уже не встречал камешков такой чистоты. Может быть ви в курсе, откуда они? Я имею ввиду с какого именно месторождения? — сразу же уточнил ювелир, обратив внимание на негативную реакцию гостя на заданный вопрос.
— Нет, об этом мне ничего не известно. Я же сказал, они мне достались по наследству.
— Ну да, ну да… я вас понимаю, — согласился Цвейбер, но в его голосе звучало явное сомнение. — Шо ж, я готов заплатить вам хорошие деньги за эти камни. Даже при беглом осмотре я вижу, шо они ничем не отличаются от тех двух, которые ви принесли вчера, а те два я имел удовольствие весьма тщательнейшим образом осмотреть.
Ювелир собрал алмазы в ладонь и повернулся в сторону сейфа, однако Заречный остановил его.
— Но это тоже ещё не всё, — сказал он и достал из кармана бриллиант, грани которого, попав в лучик солнца, вспыхнули и заиграли фантастическим сиянием, рассыпав разноцветные блики по всему помещению.
Цвейбер, оглянувшись, так и замер в нелепой позе с повёрнутой назад головой. Он смотрел на это сверкающее чудо, словно заворожённый, не в силах пошевелиться и оторвать от камня глаз.
— Ви, ви позволите? — чуть дрогнувшим голосом произнёс он, медленно принимая естественное положение тела и протягивая левую руку, так как в правой ещё держал алмазы.
— Да, конечно.
Иван положил бриллиант на раскрытую ладонь ювелира. Тот даже не стал включать свою лампу. Он всматривался в игру солнечного света в идеально выверенных и отшлифованных гранях, и на его лице, наряду с удивлением, появилось выражение какого-то благоговения. В этот миг бывшему разведчику показалось, что Цвейбер держит в руке не природный минерал, а с особым уважением прикоснулся к деснице какой-нибудь царственной особы.
— Но это же… это же стоит целого состояния, — наконец, вымолвил ювелир, не в силах оторвать взгляда от бриллианта. — У меня нет таких денег, чтобы его купить.
— Лев Иосифович, я хотел бы вас попросить, — сказал Заречный, чтобы поскорее развеять сомнения Цвейбера по поводу покупки камня.
— Да-да, я готов послушать за вашу просьбу, — в глазах ювелира вспыхнул лучик надежды, что продавец предложит вариант, при котором он всё-таки сможет стать обладателем этого чуда.
— Скажите, я мог бы на некоторое время оставить причитающуюся мне сумму за алмазы у вас? А что касается бриллианта, то я готов предложить его вам в рассрочку. За это время вы сможете сделать к нему достойную оправу, а когда продадите изделие, тогда и рассчитаетесь со мной окончательно.
— Шо ж, пожалуй, я смогу удовлетворить вашу просьбу, — словно раздумывая, ответил Цвейбер.
Он тщательно старался скрыть довольную гримасу, которая так и норовила проявиться на его лице.
— И я вполне согласен с вашим предложением. Но ви же должны понимать, что таких вещей так бистро не делают, и что всё это займёт опрэделённое врэмя.
— Не волнуйтесь, я всё прекрасно понимаю, и, кстати, вы не подскажете, не продаётся ли где-нибудь недалеко от центра какой-нибудь приличный домик, а также, возможно, вам известно, где бы я мог снять на время квартиру?
Цвейбер словно ожидал такой вопрос, потому что сразу же ответил:
— Насчёт домика я не могу так бистро сказать, но по поводу съёма послушайте моих слов. У меня есть очень хорошая знакомая, которая, как раз таки и сдаёт квартиру приличным жильцам. Не сомневаюсь, что она будет иметь за счастье сдать её вам.
— Вот и отлично, — обрадовался Заречный, что ещё одно дело смог так быстро решить. — Вы мне тогда адресок напишите, и хорошо бы на словах объяснить, где она живёт.
— Нэпрэмэнно, я сделаю для вас всё в лучшем виде, — рассыпался ювелир любезностями, беря ручку и записывая на листочке адрес своей знакомой. — Вот, извольте.
Иван взял листок с адресом, пробежал по нему глазами. Затем он выслушал подробное объяснение, как быстрее найти нужный дом и квартиру Хаи Моисеевны, так звали знакомую Цвейбера. Получив от ювелира ещё довольно приличную сумму денег на оплату квартиры и на так называемые мелкие расходы, не откладывая в долгий ящик, Заречный отправился на поиски предложенного ему жилья. Как объяснил Цвейбер, хозяйка жила по соседству со сдаваемой ею квартирой, то есть на одном этаже. Найдя нужный дом и поднявшись на второй этаж, Иван нажал на кнопку звонка и стал ждать, с интересом поглядывая на соседнюю дверь, за которой, видимо, находилось его будущее временное жильё.
Ювелир же, проводив своего посетителя долгим изучающим взглядом, дождался, когда дверь за ним плотно захлопнется, быстрым шагом направился в свою мини-лабораторию. Проведённые им исследования теперь уже всех десяти алмазов подтвердили его первоначальные предположения. Это были идеальные минералы без трещинок и посторонних вкраплений, к тому же все десять были, практически, одинаковой величины, а их природная форма позволяла изготовить превосходные бриллианты с минимальной потерей веса и объёма. О таком качестве и идентичности ювелиры всего мира могли только мечтать, так как в природе не существовало даже двух одинаковых камешков, не говоря уже о целом десятке.
Лишь только Цвейбер закончил исследования, как тут же достал из кармана мобильный телефон. Постояв некоторое время в раздумье, он по памяти набрал нужный ему номер. После нескольких гудков ювелир услышал знакомый мужской голос и тут же быстро и негромко, словно опасаясь, что его услышат, заговорил:
— Здравствуйте, это я, Цвейбер.
— Здравствуй, Лёва, — ответил собеседник, видимо, сразу узнав его по голосу.
— Имею вам сказать, шо он таки принёс камешки, как и обещал.
— Ещё восемь?
— Да-да, ещё восемь штук, и шо существэнно важно, так это то, шо они все, точно братья-близнецы.
— Ты хорошо посмотрел. Это не подделка?
— Нет, шо ви, конечно, не искусственные. Повэрте моему опыту, Лёва Цвейбер знает о чём говорыт.
— Я тебе, Лёва, вполне доверяю, но, как говорится, и на старуху бывает проруха. А откуда камешки клиент случайно не сказал?
— Нет, к сожалению, он не сказал из какого они мэсторождения. Канэшно, можна сделать некоторое прэдположение, шо они весьма похожи на Якутские, но... Скажу вам честно, я впервые вижу партию камней такого идеального качества.
— На Якутию, говоришь, похоже? — словно размышляя вслух, произнёс собеседник. — Как же он их раздобыл? Не хватало нам только конкурента заиметь, чёрт бы его побрал! Ладно, занимайся камешками, но смотри, если ещё чего выяснишь, сразу мне звони.
— Да-да, канэшно. Нэпрэмэнно сообщу, если шо-то станет извэстно.
— Лёва, а ты с клиентом полностью рассчитался?
— Понимаете, — извиняющимся тоном промямлил Цвейбер, — дело в том, шо я на данный момэнт не располагаю такими срэдствами. Я виплатил часть суммы, и ми договорылись о том, шо виплачу остаток в течение некоторого врэмэни.
— Ох, темнишь ты, Лёва, всё прибедняешься… а мне из-за тебя, вот, теперь придётся голову ломать, как быть дальше.
— Ну шо ви, я совсем не прибедняюсь, это всё чистая правда. Я же ещё не реализовал ваш заказ.
— Ты имеешь в виду товар, который предназначен нашему заграничному другу?
— Совэршенно вэрно.
— Но у тебя эта партия уже готова к отправке?
— Шо ви говорыте? — переспросил Цвейбер, на миг отвлёкшись каким-то своим мыслям. — Ах, насчёт партии ал… да-да, не волнуйтесь, всё уже готово в лучшэм виде.
— Хорошо, тогда сегодня курьер всё заберёт. Ну, лады. Будь здоров, Лёва.
— До свидания.
Ювелир положил замолчавшую трубку в карман и взглянул на лежавший на прилавке бриллиант. Солнечный луч уже соскользнул с этого чуда немного в сторону, но, несмотря на это, камень не потерял своей привлекательности и притяжения. В душе Цвейбера сейчас шло сражение между жадностью и здравым рассудком. Жадность на данный момент выигрывала, поэтому он умышленно, сказав собеседнику об алмазах, на всякий случай не упомянул о том, что получил в своё распоряжение ещё одну драгоценность. Уж очень ему хотелось оставить бриллиант у себя, во всяком случае, пока.
Тем временем Заречный, стоя на лестничной площадке, прислушался к звукам за дверью. Звонок прозвучал так коротко и неубедительно, что он начал сомневаться, а услышала ли его хозяйка квартиры. Однако, вопреки его предположениям, вскоре с той стороны послышались шаги, после чего из-за двери раздался старушечий голос.
— И кто там? — спросили из-за двери.
— Здравствуйте, — ответил Иван, — мне ваш адрес дал Лев Иосифович Цвейбер. Он сказал, что вы сдаёте квартиру.
За дверью послышалась возня, после чего щёлкнул замок, и дверь приоткрылась на длину цепочки. В щелку выглянула ярко-рыжая голова старой еврейки с худым сморщенным лицом. Хая Моисеевна, хозяйка квартиры, приподняв тонкие, выщипанные по старой моде, брови, изучающе окинула взглядом незнакомого мужчину и, видимо, удовлетворившись тем, что увидела, вновь прикрыла дверь, но только для того, чтобы отстегнуть цепочку и распахнуть её уже пошире. Теперь перед Иваном предстала в полный рост невысокая старушка в махровом длинном халате, непонятного цвета, видимо, из-за большого количества стирок, которые он претерпел за свою жизнь. На худых старушечьих пальцах красовалось несколько перстней с камнями красного и зелёного цвета, которые никак не гармонировали с её видавшей виды одеждой.
— Проходите, — сказала она коротко, отступая в сторону, чтобы гость мог войти.
Закрыв за собой дверь, она ещё раз скрупулёзно осмотрела посетителя, словно прикидывая, какую сумму можно из него истребовать, чтобы не продешевить.
— Должна вас предупредить, молодой человек, — серьёзным тоном заявила Хая Моисеевна, — что я беру предоплату за месяц.
— Я не против, — улыбнулся Заречный, пытаясь произвести на хозяйку хорошее впечатление.
— И никаких женщин. Все свидания устраивайте вне моей квартиры, — продолжила наставлять старушка.
— Не переживайте, женщин здесь не будет.
— Вы пьющий?
Хозяйка впилась неприятным сверлящим насквозь взглядом в глаза Ивана, а одна из её бровей чуть приподнялась вверх.
— Нет, я закодировался.
Заречный выдержал этот проницательный взгляд и улыбнулся. Старая еврейка не ответила ему тем же. Она с серьёзным выражением лица ещё раз, только теперь с некоторым подозрением и сомнением окинула взглядом посетителя, но, больше ничего не сказав, сняла с вешалки висевший на верёвочке ключ и вновь отперла входную дверь.
— Что ж, пойдёмте, посмотрите квартиру, — сказала она, жестом приглашая Ивана выйти на лестничную площадку.
Хая Моисеевна заперла свою квартиру, а снятым с вешалки ключом открыла соседнюю дверь. Квартира, предлагаемая ею, была двухкомнатная, со старенькой, но вполне сносной обстановкой и кухонными принадлежностями, что весьма обрадовало квартиросъёмщика. В целом, это было уютное жильё, показавшееся Заречному после его подвала чуть ли не царскими хоромами.
— Меня всё устраивает, — сказал он, когда они закончили осмотр, и хозяйка, в ожидании ответа, остановилась в прихожей. — Сколько вы хотите за свои апартаменты?
Хая Моисеевна назвала сумму. Иван, не торгуясь, достал из кармана деньги и, отсчитав необходимое количество банкнот, вручил их хозяйке. Получив наличность, та сразу повеселела и даже предложила выпить с нею чаю, но новый квартиросъёмщик, деликатно отказавшись, проводил старушку к дверям. Закрыв замок, он ещё раз прошёлся по квартире, запоминая расположение комнат и где что лежит. Сегодня ночевать здесь не придётся, ведь он обещал вернуться к Алле, а значит, первую ночёвку в этой квартире придётся отложить до завтра. В ванной комнате он кончиком ножа открутил шурупы на сетке вентиляции и, завернув в целлофановый пакет, спрятал там половину полученных от ювелира денег. Вторую половину он оставил на “мелкие расходы”. Проделав эти нехитрые манипуляции, Иван удовлетворённо кивнул и покинул своё новое жильё.
Следующее, что он хотел сделать, так это помочь своим друзьям, с которыми прожил в подвале не один год. Теперь Заречный направился не в павильончик, в котором они обычно покупали самые недорогие продукты питания, а в большой супермаркет. Набросав в тележку всяких продуктов, которые для его бывших сожителей, да и для него самого, были настоящими деликатесами, он сложил всё в большой пакет и направился к остановке, возле которой обычно “работала” Мария Адольфовна. Издали увидав убогую старушку, сидевшую на газоне, Иван улыбнулся. Та сидела, чуть покачиваясь, и, словно мантру, повторяла заученную фразу, которая должна была помочь людям, проходящим мимо неё, с воодушевлением расстаться с некоторой частью своей наличности.
Заречный подошёл к ней и, достав из кармана пять купюр достоинством в одну тысячу, бросил их в коробочку для милостыни. Раскачивания и причитания старушки вмиг прекратились, и она медленно подняла голову, чтобы взглянуть на своего благодетеля. Некоторое время Монс непонимающе смотрела на Ивана, словно пытаясь понять, не наваждение ли это, но вскоре, осознав, что всё происходит в реальности, произнесла:
— Ваня, это ты?!
— Я, Мария Адольфовна, я, — улыбнулся Заречный.
— Но, как же это ты…?
— Мария Адольфовна, давайте, я потом всё расскажу, хорошо? Сейчас собирайтесь и пойдёмте праздновать.
Иван многозначительно поднял два пакета, заполненных всевозможной снедью.
— Но… — всё ещё не в состоянии решиться на то, чтобы внезапно покинуть своё место работы, произнесла Монс.
— Никаких возражений! — Заречный придал голосу командной строгости. — Собирайтесь и пойдёмте. У вас, как и у меня, тоже начинается новая жизнь.
Женщина ещё немного посомневалась, но всё же подчинилась. Через некоторое время, пройдя по маршруту Профессора, которым тот обходил свои владения, и не встретив его, они подошли к дверям их новой ночлежки. Захар Фёдорович уже был здесь. Сегодняшний день не принёс ему никаких дивидендов ни в виде металла, ни в виде какой-либо вещицы, поэтому, пока в помещении было достаточно светло, он сидел на своём месте и, нацепив очки с одним стеклом на правом глазу, листал какую-то потрёпанную книгу. Он поднял глаза на вошедших, и в его взгляде появилось недоумение. Во-первых, Монс никогда не приходила так рано без жизненно важной необходимости, а во-вторых, в её спутнике он еле признал их бывшего коллегу, который сегодня выглядел настоящим франтом. Увидев выражение его лица, Иван улыбнулся, а Мария Адольфовна защебетала в своей манере:
— Не удивляйся, Захар, я тоже ещё ничего не знаю и не понимаю, но Ванечка сейчас всё расскажет. Правда, Ваня?
— Правда, правда, — ещё шире заулыбался Заречный, увидев, как начало меняться лицо Профессора, когда он стал выкладывать из пакета принесённые продукты.
Содержимое пакета удивило не только Чеснокова, но и Монс. Та, хотя и получила от Ивана солидную сумму, однако не ожидала увидеть на своём столе ещё и такие дорогие продукты, вкус которых был уже давно позабыт обитателями подвала. Две пары глаз вопросительно смотрели на товарища. А тот, деловито накрыл стол новой клеёнкой, порезал ароматную сухую колбасу и с большими дырками твёрдый сыр, а также налил в чашки с забавными рисунками дорогое импортное пиво. Закончив процедуру приготовления тем, что выложил на стол пакетик с варёными креветками, Заречный сделал красивый жест рукой и торжественно сказал:
— Господа, прошу к столу! С сегодняшнего дня, с этого момента я объявляю новую жизнь!
Вопреки ожиданиям, лицо Профессора посерьёзнело, и он строго произнёс:
— Ваня, вы примкнули к какой-то криминальной организации?
— Могу вас заверить, что нет, — улыбнулся Заречный.
— Тогда откуда это изобилие? — всё ещё не доверяя словам товарища, спросил Чесноков.
— Всё это заработано честным трудом, — заверил Иван. Клянусь честью офицера, что здесь нет никакого криминала.
После таких слов взгляд Профессора смягчился. Он знал, что капитан запаса такими клятвами понапрасну не разбрасывается. Переведя взгляд с мужчины на деликатесы, Чесноков который раз проглотил слюну и, словно нехотя, присел за стол. Монс тоже не пришлось упрашивать. Услышав, что всё добыто в рамках закона, она также поспешила присесть поближе к вкусняшкам. Аромат настоящей, купленной в супермаркете, а не собранной на помойках, пищи на некоторое время в этом маленьком помещении перебил стойкий запах жилища бомжей. Как не точил Ивана червячок желания выпить пивка, он всё же ограничился газировкой. В первые минуты его бывшие сожители растерялись — попробовать хотелось сразу всё, но потом, немного освоившись, они принялись не спеша прикладываться ко всем угощениям поочерёдно. В отличие от их прежних совместных трапез, на этот раз все ели молча, словно хотели в полной мере насладиться вкусом еды, не отвлекаясь на разговоры.
Так прошло минут десять, а может и более. Иван то и дело, с еле заметной улыбкой, бросал взгляды на своих товарищей и, видя блаженство и удовлетворение на их лицах, радовался в душе, что смог хоть чем-то им помочь. Но вдруг в помещении подвала, словно с приближением ночи, начало темнеть. Заречный, протирая глаза, подумал, что ясное, безоблачное небо внезапно затянуло грозовыми тучами. Пространство перед ним всколыхнулось, точно размываемое морским прибоем, и он вдруг увидел, что вместо пожилой Монс сидит молодая рыжеволосая Анастасия, а на месте Профессора, её любимый дедушка Велимудр. Не веря своим глазам, Иван на всякий случай ещё раз протёр их ладонями, но когда отвёл руки в стороны, видение не исчезло. Анастасия подняла на него свои голубые глаза, а на губах появилась её загадочная улыбка. Заречный попытался улыбнуться в ответ, но это у него вышло коряво и не очень убедительно. Тогда он перевёл взгляд на суровое лицо волхва. Тот привычно изучающе смотрел на него, и хотя в этом взгляде не было ничего необычного, однако по телу капитана запаса побежали неприятные мурашки. Таких ощущений он не испытывал даже в Афгане, когда сама смерть заглядывала в его лицо.
Это всё продолжалось всего несколько секунд, хотя для Заречного они показались бесконечно длинными, словно безразмерная верёвка, извлекаемая фокусником из своей волшебной шляпы. Но, наконец, подвал вновь всколыхнулся рябью, и лицо старика начало на глазах стариться ещё больше. Его глубокие морщины превращались в трещины, из которых начала сочиться кровь. Ивану стало не по себе, чтобы отвлечься от этого неприятного видения он перевёл взгляд на Анастасию и невольно отшатнулся, словно ошпаренный кипятком. На него смотрела дряхлая старуха, лишь отдалённо напоминающая женщину, которая сидела здесь ещё несколько секунд назад. Её ясные глаза замутились и ввалились в глазницы, кожа лица обтянула череп, словно тугая резина, а красивые рыжие волосы поседели и медленно осыпались на пол, будто отжившие свой век осенние листья.
— Что за чертовщина! — выругался вслух Заречный и, зажмурившись, провёл вмиг вспотевшей ладонью по лицу.
Когда же он вновь открыл глаза, то увидел перед собой недоумевающие лица его бывших сожителей. Наваждение исчезло, подвал вновь был светлым, как и раньше, а его товарищи, перестав жевать, с опаской и тревогой в глазах смотрели на него, словно на сбежавшего из психушки больного.
— Иван Петрович, что с вами? — первым отозвался Профессор. — На вас же просто лица нет.
— А? — встрепенулся Заречный, услышав своё имя, — А, нет… нет, ничего… всё в порядке. Так, вспомнилось кое-что.
— Понятно, — сочувственно протянул Чесноков, думая, что бывшему воину вновь привиделся Афган. — Такое, конечно, не скоро забудется, а может и вообще никогда… — понятливо добавил он.
Профессор замолчал, вновь обратив свой взор на значительно опустевший стол. Глаза Монс были полны сочувствия, а Иван, вдруг почувствовав тошноту, решил поскорее покинуть это помещение и выйти на воздух. Он небрежно вручил женщине ещё пять тысячных купюр, а удивлённому Чеснокову, попытавшемуся было отказаться, насильно всунул в карман десять таких же. Чувствуя, что голова, будто пустая комната в вечерние сумерки, наполняется густой темнотой, Иван пробурчал что-то невразумительное и спешно покинул подвал.
