Эта история произошла, скорее всего, в Италии в тёплый июльский день. Человек в идеально сидящем белом костюме остановился у выставки картин уличных художников. Он долго оценивающе разглядывал картину в голубой рамке с подсолнухами на фоне такого же голубого неба. Подсолнухи были словно живыми, они будто смотрели удивлённым детским взглядом, казалось: вот-вот и они оживут, подмигнут зрителю и взлетят в голубое небо, поиграть вместе с солнцем. «Жизнь хороша!» — эта мысль посещала каждого, кто смотрел на эту картину.
Рядом с «Подсолнухами» висел десяток других таких же картин, каждая со своим настроением. Вот отблески рождественской ёлки сквозь морозные узоры окна, а здесь… яблоки, сочные, спелые, как будто говорящие: «Съешь нас, мы выросли для тебя!». А на другой картине тихий, спокойный пейзаж золотой осени, так и пронизанный солнечными лучами…
От каждой картины веяло тёплым дыханием самой Жизни, они вселяли надежду и уверенность. Не говоря о том, что все они были выполнены мастером своего дела. Простые люди воспринимали их душой, искусствоведы ценили художественное исполнение.
— Добрый день, дон Педро! Сколько стоят «Подсолнухи»? — спросил человек в белом костюме задремавшего старика.
— О, Паоло! Какими судьбами? — воскликнул старик, увидев знакомого.
— Как всегда, проездом. Был на выставке в Париже, еду домой, не мог не заглянуть.
— Хорошо, что заглянул, — улыбнулся дон Педро.
— Оливия всё рисует! — восхитился Паоло, — за такой короткий срок столько новых работ!
— Да… — отмахнулся старик, — хлебом не корми — дай порисовать, а мне вот стой — продавай тут на жаре… — видно было, что старик любил внучку и возмущался ради приличия.
— Дон Педро, сколько стоят «Подсолнухи»? — снова спросил Паоло.
— 50 евро, — улыбнулся старик.
— Я возьму за 1000 евро, — сказал Паоло.
Дон Педро серьёзно посмотрел на Паоло и понял, что тот не шутит.
— Да, Паоло, но картина стоит 50 евро, — спокойно повторил старик.
— Я знаю истинную цену этих картин, и не могу заплатить меньше, — настаивал Паоло.
У соседних выставок оживились художники, кто-то подошёл к спорящим.
— Ишь ты, как ему нравится твоя внучка! — подмигнул дону Педро полноватый художник Диего, — продавай, в чём же дело?! Пусть покупает!
Дон Педро отвёл глаза и посмотрел вдоль улицы. По улице шли влюблённые пары, мамы с детьми, чинно прогуливались старики, останавливаясь у выставки картин и внимательно изучая. Дон Педро знал настоящую цену картин Оливии, которую давали искусствоведы. Не зря многие годы он работал экскурсоводом в картинной галерее, немало произведений искусств видел он за свои годы. Цена, которую назвал Паоло, ничуть не была завышенной. Но Оливия… Его самобытная и ни на кого не похожая внучка не согласится на такие деньги.
На какое-то мгновение у выставки повисло молчание.
— Привет! — раздался звонкий женский голос, — чего задумались?
Незаметно откуда-то появилась сама героиня событий. Оливия была в лёгком хлопчатом комбинизончике, кудрявые рыжие волосы были собраны заколкой сзади, несколько непослушных локонов прикрывали лоб. Добрые весёлые глаза излучали свет.
— Привет, Паоло! — улыбнулась Оливия старому знакомому, — С очередной выставки?
Паоло кивнул.
— Как, дедуля, дела? — обратилась Оливия к дону Педро.
— Вот! — вмешался Диего, — господин хочет купить твою картину за 1000 евро!
Оливия вдруг стала серьёзной. Она увидела, что художники со всех соседних выставок внимательно слушали разговор.
— Видимо, аукцион во Франции прошёл удачно, — решила отшутиться Оливия, — и Паоло решил заняться благотворительностью.
Все рассмеялись. Напряжение ушло.
Не давая Паоло возразить, Оливия поспешно добавила:
— Давно мы уже не виделись, Паоло? Угости меня чашечкой кофе!
Она взяла его за руку и увлекла за собой мимо торговых рядов, мимо лавок и, к удивлению Паоло, мимо летнего кафе, откуда тянуло кофейным ароматом. Пройдя по небольшой улице, они пришли в мастерскую Оливии. Здесь пахло цветами, апельсинами и, конечно же, красками. Вокруг были подготовленные холсты и несколько незаконченных картин. У окна стоял мольберт, а рядом свежая палитра красок.
Когда дверь мастерской скрыла от них шум улиц, Паоло не выдержал:
— Оливия, ты же знаешь, я назвал реальную цену твоей картине, на самом деле она стоит больше! Я много видел, я знаю цену искусству! Нельзя, нельзя себя занижать. Пора выходить на мировые выставки, не можешь ты всю жизнь быть художником провинциального городка! — Паоло на эмоциональном порыве говорил много слов в таком духе, ходя комнате, размахивая руками. Он привёл в пример молодого русского художника, картины которого расхватывают на аукционах за бешеные деньги, и тот, в свои 23 года, уже миллионер.
— Скажи, Паоло, — спокойно спросила Оливия, дождавшись, когда он выскажет всё, что хотел, — а где висят картины того художника?
— Как где? — удивился вопросу Паоло, — у тех, кто их купил, в элитных домах Европы.
— А кто видит эти картины?
— Их хозяева и их гости.
— То есть только элита, богатые люди? — уточнила Оливия.
— Да, получается так… — озадаченно произнёс Паоло, подумав: "Куда это она клонит?".
— А как ты думаешь, Паоло, Бог создал красоту окружающего мира только для элиты или для всех людей?
— Конечно, для всех…
— А талант он дарует нам, чтобы мы делились им только с избранными?
— Конечно нет!
— Вот и я, Паоло, хочу, чтобы картины, которые я рисую, мог приобрести каждый желающий. Повесить на кухне, в прихожей или даже в ванной комнате. Чтобы взглянул на картину, улыбнулся и захотел тоже что-то сотворить полезное для себя и мира. И дети, Паоло, мне хочется, чтобы их с детства окружала красота. Чтобы они видели не штампованные картинки в металлических рамках, а картины, чтобы ценили красоту природы, чудо каждого мгновения. Представляешь, возьмёт картину хозяйка дома, повесит её в столовой, откроет окно, раздвинет шторы, впустив солнечный свет. Ей захочется везде сотворить красоту: она и скатерть новую на стол постелет, и пыль везде-везде смахнёт. Букет цветов в вазу поставит. Муж вернётся домой, улыбнётся, обнимет её. Дети прибегут, залюбуются. В таком доме захочет жить Любовь! Подумай сам, когда дети подрастут, они же только красоту смогут творить вокруг себя…, кто-то создаст чудесный фильм, кто-то напишет удивительную музыку, а кто-то посадит сад для души…
Паоло посмотрел в сияющие глаза Оливии, в этот момент она была особенно хороша, вся словно окутана светом.
— Я не знаю, что сказать тебе… — растерянно произнёс он.
— А и не надо ничего, — улыбнулась Оливия, — тебе кофе со сливками или без?
— Со сливками! — в ответ улыбнулся Паоло.
Оливия пошла готовить кофе.
Паоло подошёл к мольберту. С холста на него смотрел удивлённый малыш, а вокруг него, даже заходя за рамку, были рассыпаны нежно-розовые цветы, похожие на цветы яблони. Малыш улыбался. Паоло протянул к нему руку, коснулся кончика носа. Краска ещё не совсем высохла, и на пальце Паоло остался нежный розовый след.
— Нравится? — спросила Оливия, увидев Паоло, разглядывавшего картину, и протянула ему кружку с дымящимся кофе.
— Угу! — ответил Паоло и продолжал смотреть на малыша.
— Он мне сегодня приснился… — тихо сказала Оливия.
Спустя некоторое время Оливия и Паоло вышли из мастерской. Они подошли к выставке. У картин стояла женщина средних лет и о чём-то оживлённо беседовала с доном Педро, а рядом с ней была девочка лет семи, она обнимала своими детскими ручками картину с подсолнухами, весь её вид говорил о том, что держит в руках нечто драгоценное и очень важное. Оливия рассмеялась и спросила её:
— Привет, Солнце, как дела?
— А мы картину купили, — важно сообщила ей девочка, — мы её в детской повесим.
Оливия потрепала девочку по голове. Дон Педро обратился к внучке:
— Сеньора говорит, что дочка очень любит рисовать, хотела отдать её на обучение.
— В воскресенье, в 9 утра, у меня в мастерской занятия для детей — приходите, — сказала женщине Оливия, — нужны краски, беличьи кисти, ёмкость для воды и фартук. Стоимость занятий 5 евро в месяц, это на холсты.
Глаза девочки засияли, мама обрадовано поблагодарила Оливию. Пока Оливия объясняла как дойти в мастерскую, Паоло наблюдал за нею. Сперва его возмутило, что занятия такие дешёвые, Оливия опять недооценивает себя. Но увидев глаза девочки, её счастливое лицо, которое было прекраснее любых картин, Паоло всё понял. А ещё он вдруг осознал, что не просто так после каждой выставки его так и тянет в этот провинциальный городок, неслучайно на душе становится теплее, когда он видит родное лицо Оливии в ореоле рыжих завитков, и что давно уже не представляет жизни без её звонкого ласкового голоса. Он украдкой взглянул на свой указательный палец, нежно-розовое пятнышко краски напоминало о ком-то родном и пока столь далёком, но очень долгожданном. Паоло уже хотелось протянуть к сыну руки, поднять, покружить. Дон Педро внимательно посмотрел на Паоло, и сам себе улыбнулся. Старики порою видят больше, чем мы думаем…
Иллюстрации Анны Гейдебрехт
