Начало здесь
Мы сидели на ступеньках дома, пили чай. Холодно было, май выдался на редкость холодный, Шаманка говорила, что духи встревожены, верхние небеса дрожат, потому такой сильный ветер и даже в мае идёт снег.
Духи Шаманки говорят, что видели, как танцуют высоко над верхними небесами неведомые им боги.
А на земле — идёт снег.
И сидим мы с дедом Колясычем, пьём чай, и дед говорит:
— Тебе когда что-то изо всех сил внушают, убеждают, что иначе и быть не может, ты сразу думай, кто и зачем так делает?
Колясыч подул, хлебнул чая.
— Очень ты хорошо придумал туда мяту положить, как надо чай получился.
— Ты что ввиду-то имеешь? Про убеждение? — уточнил я. Колясыч порой выдавал такие примеры, делал такие выводы, что я понимал, нет, он не порождение моей психики. Может, когда и был, но сейчас уже стал самостоятельным обитателем этой ветки Яви.
— Да хоть эти соцсети твои. Помнишь, ты как-то рассказывал, как тебя твой знакомый убеждал, что писателю без соцсетей никуда?
— Было такое.
— А он чем занимался-то тогда?
— Журналистом он был. Ну и рекламу продавал, всякое такое.
— Так он чужим вниманием зарабатывал. Понимаешь? А самый пробивной-то кто среди этих вот, сетевых?
— И кто?
Я и сам ответ знал, но уж больно интересно, а то и неожиданно-неуютно было следить за тем, что и как говорит Колясыч. Да, примеры он брал из моей головы, но переворачивал их сам и выдавал в таком виде, что мне делалось не по себе. Слабым и потерянным я потом иногда себя чувствовал, но каждый раз, если это чувство перебарывал, делалось лучше и спокойнее.
— Сам ты всё знаешь. Если по простому, то мошенники, да пустышки. А всё почему? Тебя почему туда убеждают идти? Они же твоим вниманием зарабатывают. Но не просто. Внимание — это только то, что на поверхности. Они человеческим временем зарабатывают. Энергией, которую в это время выкачивают. Несделанными хорошими делами. Книгами, что ты в это время не написал. Уверенностью твоей в том, что ты можешь что-то.
Колясыч замолчал. С досадой сплюнул прилипшую чаинку.
— И это всё только на самом внешнем, явном круге. Это только то, что очевидно. И соцсети эти, это всё верхушка только. А ежели чуть глубже копнуть...
— То что там? — мне было не по себе. Я понял, что не знаю, что ответит Колясыч. Этого знания во мне не было.
— Там трясина. Там не заработок уже. Ты пойми, всё что высасывает энергию творчества, созидания, попытки подняться хоть на ступень над собой, это не просто так. Серые лизуны не просто так. Разрушенные ветви... Вспомни, когда тебе в голову образы Старших Сущностей пришли, ты что испытал?
— Мне стало не по себе. Неловко, как будто я в детской глупой мести признавался и боюсь, что засмеют. Я как во Вселенную вышел. Мир увидел, который, я думал, навсегда остался там, где мне 15.
— Вот именно. Во Вселенную ты вышел. Ты Столпы Мироздания увидел. То не каждому дано.
Он посмотрел в небо. В небе летели чёрные снеговые тучи.
Шёл месяц май.
— Вот и думай, что с этим делать.
— А потом я снова вернулся в реальный мир и начал ломать голову над тем, как прокормить семью, и снова стал хвататься за всё, что попало, и разбрасываться.
Колясыч рассмеялся и хлопнул меня по плечу,
— Разбрасываться... Хе. тут, понимаешь, всё тоже непросто. Чем больше ты испробовал, чем больше раскинул щупальца свои, — он даже показал руками, как раскидывает их в разные стороны, — чем больше у тебя было сомнений, и казалось, что ты разбрасываешься, тем шире и прочнее у тебя получается фундамент, основание.
Он сложил руки домиком, поднял сведённые вместе ладони вверх.
— Тем прочнее может у тебя получиться остриё. Оно не обязательно получится. Ты можешь метаться до конца этой жизни, и метания перейдут с тобой туда, за Кромку.
— Что нужно, чтобы оно получилось.
— Тебе нужно постепенно затачивать его. Вспоминать и понимать, что самое прочное, важное и светлое ты пронёс с собой через жизнь. Записывать это. Осмысливать. И отбрасывать лишнее. Оставлять то, что надо. Идеи, которые тебе действительно важны. Превращать их в тексты, которые важны и нужны тебе. Поступки, которые значимы для тебя. Их будет немного. Но тебе и не нужна больше суета. Чем больше ты будешь вспоминать о важном и основательном, чем чаще будешь протягивать нити этого воспоминания в будущее, тем спокойнее и основательнее будет твоё настоящее. И тем прочнее будет основание твоего Острия, с которым ты уйдёшь в Вечность.
Холодало. Но мы не уходили, хотя и чай уже остыл.
— А всё же, Колясыч, скажи. Ты, вот, говорил о том, что вещи, которые лишают сосредоточенности, дробят внимание, энергии лишают, они лишь на явном уровне — для заработка. А если копнуть?
Колясыч выплеснул остатки чая. Заговорил тихо и глухо:
— Мы, вроде, умираем и кончаемся. И след наш кончается. Так? — и сам себе ответил. — Так, да не так. Вот, зодчий, скажем, что Василия Блаженного строил, он умер. Но храм стоит. И Явь вокруг себя держит. Ты на Красную площадь глянь. Её Явь не столько Кремль, сколько Василий Блаженный держит. И сколько веков он её вокруг себя выстраивает. Представляешь, какую мощь зодчий в нём заложил, хоть, может, и не осознавал того? И след, что он здесь оставил, ему и там, за Кромкой, помогает и поддерживает. И Явь выстраивает не только в нашей ветви. Так и каждый из нас. Кто больший, кто меньший след за собой тянет. И в Узор вплетает.
“Узор” Колясыч произнёс так, что ясно было — не о простом узоре речь, с заглавной буквы узор, о котором он говорит. Я помолчал. И Колясыч продолжил,
— Узоров тех в Мироздании несколько. И от того, какую Явь хочешь строить ты, зависит, какой Узор ткаться дальше будет. И некоторые... лучше б их и не было. Ан, вот они, паутиной Мировое Древо оплели и растут, душат.
Он замолчал.
И молчал долго.
Пока мы не замёрзли совсем.
Тогда, молча, встали и ушли в дом.
Мыть чашки.
Следы в Яви
Примечания автора:
Этот текст я принципиально выкладываю бесплатно, но буду признателен за оценки и награды текста.
Прошу понять правильно — это не роман с чётко определённым сюжетом. Информация мира приходит не по заказу, обрабатывать её я тоже не всегда могу быстро, к тому же, не всегда сразу понятно, как перевести её в понятные людям слова и образы. Не всегда сразу понятно — стоит ли, вообще, публиковать узнанное и пережитое.
