Начало здесь
— Разрешите войти? — Беспалов, приоткрыв дверь, заглянул в кабинет начальника “Осот” полковника Игната Фёдоровича Самойлова.
У окна стоял высокий мужчина, крупного телосложения, в сером гражданском костюме и галстуке. На вид ему было лет сорок пять – пятьдесят. По тяжёлому подбородку и высокому лбу, испещрённому морщинами, опытный физиономист без труда определил бы, что перед ним находится волевой человек, повидавший немало на своём веку. Суровый проницательный взгляд карих глаз Игната Фёдоровича не раз приводил в трепет даже самых стойких вражеских агентов Абвера, попавшихся в руки тогда ещё капитана контрразведки. В отличие от многих других высоких чинов, располневших и обрюзгших на офицерских харчах, полковник и сейчас выглядел вполне спортивно без каких-либо намёков на лишние килограммы. На его, по-военному подтянутой, фигуре элегантно и естественно смотрелись как мундир, так и гражданская одежда.
— Входите, Геннадий Семёнович, — ответил Самойлов, отходя от окна.
Войдя в кабинет, Беспалов по привычке задержал свой взгляд на двух книжных шкафах до отказа заполненных книгами и брошюрами. В большинстве, это были издания на различных европейских языках, которыми в совершенстве владел хозяин кабинета. В этих старинных и не очень манускриптах содержались сведения по различным мировым религиям, но больше всего имелось множество всевозможных оккультных изданий, в которых говорилось о языческих обрядах, магии, знахарстве и прочей хиромантии. То есть всё то, что как раз и интересовало возглавляемый Самойловым отдел, и ради изучения чего он и был создан. С противоположной стены, расположившись в ряд над полками с папками, в которых хранились вырезки из газет и журналов, также в большинстве своём извлечённых из зарубежной прессы, на всю эту антинаучную и антирелигиозную ересь строго взирали три основоположника научного коммунизма — Карл Маркс, Фридрих Энгельс, Владимир Ильич Ленин. Над окном, прямо напротив двери, на каждого, кто входил в кабинет, лукаво прищурив глаза, взирал сам Феликс Эдмундович Дзержинский.
Полковник указал подчинённому на один из стульев, стоявших у стены, а сам уселся в мягкое кожаное кресло за массивный письменный стол, покрытый зелёным сукном. С одной стороны стола стояли два телефонных аппарата для внутренней и внешней связи, с другой — ещё одна стопка папок и подставка для перьевых ручек с чернильницей.
— Ну, так как прошло обследование, что тебе удалось выяснить по поводу наших вундеркиндов? — спросил он, уставившись в старлея любопытным взором, слегка прищурив глаза. Самойлов не любил носить очки, считая, что настоящему мужчине этот атрибут никак не идёт. Поэтому он старался надевать их только в случае острой необходимости, когда нужно было прочесть мелкий шрифт или что-либо написать.
— Кто же из троих заслуживает нашего пристального внимания? Или, может, они все гении?
— Товарищ полковник… — начал было Беспалов, но Самойлов жестом руки остановил его.
— Гена, да оставь ты это солдафонство, — добродушно сказал он, — мы же не на совещании и не на параде…
— Да, Игнат Фёдорович. Так вот… — старлей вновь замялся.
— Ну? — подбодрил его шеф. — Что вы там выяснили?
— Так непонятно товарищ… — Беспалов запнулся, но тут же поправился: — непонятно, Игнат Фёдорович.
— И что же тебе непонятно? — удивлённо поднял брови Самойлов. — Тебе что, наш уважаемый Альберт Яковлевич не смог расшифровать показания прибора?
— В том то и дело… — неуверенно продолжил старлей, переведя свой взгляд на окно, за которым густо сыпали крупные хлопья снега. — Ни прибор, ни тесты не выявили у детей никаких признаков сверхспособностей. Электроэнцефалограмма не показала никаких отклонений в работе мозга. Всё как у обычных детей…
— “Никаких, никаких”… — задумчиво, с паузой, произнёс полковник. — Ну и?.. — он продолжал не мигая щуриться на собеседника, отчего тому казалось, будто начальник смотрит не на его лицо, а пытается влезть прямиком в его мозг.
— Вот я и говорю — непонятно… Если они действительно обладают каким-то даром, то должны были хоть как-то проявиться. Дети такого возраста ещё ведь не понимают всего и не умеют скрывать свои способности. Вот вы как-то рассказывали про Изотова Володю? — Самойлов кивнул, давая понять, что хорошо помнит их разговор. О мальчике, умеющим взглядом передвигать предметы, сообщила в их организацию заведующая одного из детских садов, числящаяся, как и множество других граждан, внештатным сотрудником КГБ. Она была очень встревожена, когда у ребёнка обнаружились такие неординарные способности. Больше всего женщина опасалась за контактирующих с Володей детей. При обследовании мальчишки оказалось, что он довольно коммуникабелен и легко шёл на контакт с сотрудниками “Осот”. Он, по их просьбе, легко передвигал по поверхности стола мелкие предметы, но большие сдвинуть у него не хватало сил. Электроэнцефалограмма тоже показала небольшие аномальные отклонения в некоторых зонах мозга, которые при обычном амбулаторном исследовании вполне могли бы и не заметить. Этот уникальный ребёнок по согласованию с родителями (а кто бы посмел отказать работникам такого серьёзного учреждения) был помещён в специнтернат, где проживали дети с другими неординарными способностями. Меж тем Беспалов продолжал: — Так вы говорили, что Изотову было четыре года, а он раскрылся уже на тестировании…
— Но ты же сам своими глазами видел, как этот… — полковник щёлкнул пальцами.
— Гриша Толстых, — услужливо подсказал старлей.
— Да, Толстых… Ты же говорил, что видел, как он без помощи рук достал из коробки карандаш.
— Так точно, видел.
— Ну и?
— Тесты показали, что мальчишка развитый, но не более того. А электроэнцефалограмма так же ничего необычного не выявила.
Игнат Фёдорович протянул ладонь в сторону подчинённого и тот, вскочив со стула, отдал папку, которую до сих пор крутил в руках, и в которой были собраны скудные данные на троих детей. Самойлов открыл первую страницу и, сощурившись ещё больше, пробежался глазами по тексту.
— А этот Витя Петренко? Что он? — спросил полковник, оторвавшись от чтения.
— Он также ничего… Игнат Фёдорович, может действительно попу всё привиделось?
— У попа была собака… Он её любил… — задумчиво произнёс полковник, бросив ещё один взгляд в досье. — Нет, Геночка, — Самойлов вновь встал с кресла и подошёл к окну, за которым продолжал валить снег. — Дыма, как говорится, без огня не бывает…
— Но пацану два года! Не может же он умышленно что-то скрывать, если он ещё и говорить-то толком не умеет?
В этот момент старлей почему-то вспомнил об инциденте, произошедшем в чулане больницы. Там он и сам не понял, что же с ним случилось. Внезапно вспыхнувшее желание овладеть женщиной вдруг исчезло, а тело начало как-то неестественно быстро слабеть, словно из него струйкой утекала сама жизнь. Тут уж было не до любви. Тогда Беспалов по-настоящему струхнул. Таких сюрпризов, когда реально ощущаешь на себе дыхание самой смерти, его организм ему ещё не преподносил никогда в жизни. В тот миг в его голове непонятно откуда даже появились несвойственные человеку, находящемуся в здравом уме, мысли о суициде.
— А вот это тебе, Геннадий Семёнович, и нужно выяснить. — Голос полковника вернул Беспалова в реальность. — Тебя назначили куратором над этой троицей, тебе, как говорится, и карты в руки. — Самойлов решил не напрягать зрение, тем более что читать особо было и нечего. Он закрыл папку и вернул её хозяину. — Ты у нас работаешь не так давно и ещё многого не знаешь. Ты себе даже вообразить не можешь, насколько дети бывают смышлёнее нас взрослых. У тебя пока ещё работает стереотип: маленький, значит глупый. Поверь моему опыту, что это не всегда так, и такой стереотип, впрочем, как всякие другие, в нашей работе очень вреден. Кстати, а по поводу девчонки – что выяснили?
— Тоже ничего, — Беспалов развёл руками. — Просто одарённая и всё, так же, как и пацаны. Мамаша её работает уборщицей, отец с ними не живёт. Ни у кого из родителей в роду не было никаких выдающихся личностей…
— А у Толстых?
— Да у них у всех троих не на что даже обратить внимания, не за что зацепиться… Мне уже начинает казаться, что кто-то из них глубоко законспирированный агент иностранной разведки.
Полковник хмыкнул.
— Ну ты и сказанул! Слышал поговорку: “Когда кажется, нужно перекреститься”. Ты ещё скажи, что иностранная разведка подменила в роддоме нашего советского ребёнка, так сказать, патриота своей родины, на своего человечка, насквозь пропитанного западной идеологией. — Самойлов грузно опустил обе ладони на крышку стола. — Ладно, давай, Гена, работай. Саенко пока можешь оставить в покое, а вот за мальчишками присмотри повнимательней. Как я уже сказал, дыма без огня не бывает, а потому рано или поздно кто-то всё равно себя проявит. Не может быть иначе. Если принять версию, что всякие там полёты по церкви — это лишь выдумка посторонних людей, которые могли просто Гоголя начитаться или ещё чего, то летающий карандаш ты видел своими глазами.
— Видел, — подтвердил старлей.
— Вот иди и разбирайся ху из ху.
— Понял, Игнат Фёдорович.
— Ну а коли понял, то иди, выполняй.
— Есть. — Беспалов подошёл к двери и, словно что-то вспомнив, обернулся. — Тут вот ещё какое дело, Игнат Фёдорович.
— Ну?
— Я когда с заведующей детсада беседовал, мол, не было ли у них каких-нибудь курьёзных случаев в этой группе, она мне рассказала интересную вещь. Говорит, что когда дети были ещё грудничками, работала у них нянечка по фамилии… — старлей заглянул в свой блокнот, — по фамилии Бутова. Так вот, с ней произошёл инцидент, после которого её пришлось уволить.
— Ну-ну, — проявил интерес полковник.
— Так вот, как-то Бутова заглянула в комнату, где спали ребятишки и обнаружила, что одного ребёнка нет. Нянечка подняла тревогу, но когда пришла заведующая, то все были на месте. Но главное, что буквально через минуту повторилось то же самое, опять пропадает ребёнок, Бутова поднимает шум и вновь с тем же результатом.
— И кто же из малышей исчезал? — спросил заинтригованный рассказом Самойлов. — Не Петренко случайно?
— В том-то и дело, что ни один из нашей троицы не принимал в этом никакого участия. Толстых тогда ещё в садике вообще не было, он появился чуть позже, а Петренко и Саенко были на месте. Бутова указывала совсем на другого ребёнка.
— Фамилию узнал?
— Так точно! — Беспалов вновь заглянул в блокнот. — Митя Лобанов.
— И чем он ещё отличается, кроме умения исчезать?
— В том-то и дело, что это самый отстающий по развитию ребёнок из всей группы. Маленький, слабенький…
— Не детсад, а сплошная аномалия, — хмыкнул полковник. — Может и этого тоже следует на заметку взять? Как ты думаешь, Геннадий Семёнович?
— Честно сказать, я уж и не знаю, что думать, — буркнул старлей. — Не дети, а сплошная загадка.
— Ладно, иди, разгадывай загадку.
— Есть! — бодро ответил Беспалов и вышел.
Самойлов встал с кресла и подошёл к большому аквариуму, в котором плавала одна единственная Золотая рыбка. — Ну, что скажешь, Зося? — обратился он к ней. Услышав голос хозяина, та развернулась к нему головой и замерла на месте, словно ожидая продолжения разговора. — Молчишь, — вздохнул полковник, — ну молчи, а я подумаю пока. — Игнат Фёдорович взял из банки щепотку сухого корма и насыпал в пенопластовую кормушку.
Задуматься главе “Осот” было о чём. Последние три года их отдел работал, что называется, вхолостую. Были, конечно, всякие аномальные явления в разных уголках страны: то призрака видели в заброшенном доме, то НЛО на пустыре засветилось, то человек среди улицы неизвестно откуда появился и вновь исчез… Но всё это не имело никакого практического значения и не подтверждалось никакими вещественными доказательствами. И вдруг такая удача — необычный ребёнок с необычными способностями да ещё в их Зарецке. Только, похоже, что дар этот у этого ребёнка проявлялся либо спонтанно, либо на него периодически воздействовал какой-то посторонний, возможно, невидимый глазом объект, иначе говоря, вселившаяся в него астральная сущность. Самойлов не раз видал на своём веку так называемых одержимых дьяволом людей. В повседневной жизни они были вполне обычными гражданами, но когда в них проявлялась тёмная сущность — могли творить такое…
Эта же аномальная троица явно не походила на таких вот одержимых, но и ни одно из проведённых обследований не подтвердило и не опровергло это. За всё время работы в отделе с такой загадкой полковник столкнулся впервые. Обычно у всех детей с врождёнными способностями, которые попадали в поле зрения “Осот” и в частности полковника Самойлова, всегда регистрировались изменения активности различных участков головного мозга, а самое главное, они, кто сразу, кто немного поломавшись, с удовольствием показывали всё, на что способны. Но вот теперь… А теперь мало того, что на поверку Петренко оказался обычным ребёнком, но с его появлением возникла ещё одна загадка. У них в группе, оказывается, есть ещё двое вундеркиндов, которые родились в тот же день, что и он, и так же, как он, упорно не хотят афишировать свои возможности. То, что судьбы этих детей переплетаются с числом “девять”, полковник понял сразу, лишь бросил беглый взгляд на дату их рождения, пропечатанную в принесённом старлеем досье.
Самойлов вернулся в своё кресло, открыл ящик стола. Несколько мгновений смотрел на непочатую пачку сигарет, после чего задвинул ящик обратно. Он давно уже бросил курить, но в моменты умственного напряжения всё же выкуривал одну-две сигареты, для лучшего сосредоточения. Сейчас курить было незачем, так как сколько не размышляй, а пока не будет конкретных фактов о наличии дара у этой троицы в целом или у кого-то отдельно, дело с места не сдвинется. Посидев в задумчивости ещё некоторое время, полковник взял трубку внутреннего телефона и набрал короткий номер.
— Да, — услышал он через некоторое время.
— Матвей Лукич, ты не сильно занят? — поинтересовался Самойлов.
— Собираюсь в интернат.
— Зайди-ка ко мне на пару минут, я тебя надолго не задержу.
— Хорошо, Игнат Фёдорович.
Через пять минут в кабинет постучали.
— Заходи, Матвей Лукич.
В двери показался мужчина среднего роста в тёмном костюме. На вид ему можно было дать лет сорок, если не обращать внимания на седой ёжик волос на голове. Майор Матвей Лукич Поленов был одним из старейших в “Осоте” сотрудников. Он был частым гостем интерната, где жили “особенные” дети. Поленов вошёл, прикрыл дверь, приготовился слушать.
— Скажи-ка, — полковник встал с кресла, подошёл к сотруднику. — Как там поживает Изотов?
— Вовка?
— Да.
— Нормально поживает. Жаль, что кроме способности двигать предметы ничего больше не умеет. Правда, недавно у него получилось килограммовую гирьку сдвинуть с места.
— Это ему сколько годков?
— Восьмой пошёл.
— Тут такое дело… — полковник ещё раз в голове прикинул свой план и продолжил: — Ты же знаешь, что мы сейчас наблюдаем за тремя малышами из детсада “Утёнок”?
— Слышал.
— Так вот, эти гаврики, понимаешь, не хотят раскрываться.
— Это что, двухлетние мальцы уже в шпионов играют? — хмыкнул Поленов.
— Что-то типа того… Так вот, я и подумал: как бы нам их свести с Володей Изотовым?
— Чтобы заинтересовать?
— Да. Пусть он покажет пару фокусов из своего арсенала. Может и эти поймут, что ничего опасного в том нет, если и они свои способности покажут.
— Можно, — согласился майор. — Когда вы хотите их познакомить?
— Я потом тебе сообщу. Нужно немного ещё почву подготовить.
— Хорошо, Игнат Фёдорович. Разрешите идти?
— Иди.
Когда Поленов вышел, полковник вернулся в кресло и набрал ещё один номер.
— Слушаю, товарищ полковник, — раздался из трубки женский голос.
— Дина, зайди ко мне.