Встреча встреч

Проснется ли способность, и хватит ли чуткого внимания, чтобы рассказать об ЭТОМ?

А ведь я всегда хотел этой встречи, только сейчас дошло.

Это терпеливое, мудрейшее Присутствие настолько всеохватной разумности, сострадания, любви, что могло позволить себе встречу со мной в любой форме. Иногда, это Присутствие, выступало из пространства лицом с глазами бездонной глубины и мудрости, чтобы привычному мне, не впадать в растерянность…

Мне в этой жизни повезло очень многое понять, что собственно всегда становилось началом и безконечным путешествием к следующим «пониманиям». И следующие вопросы становились всё объемнее и объемнее, ответы на которые, наверное, только и мог разделить ТАКОЙ собеседник. Он отвечал моим пониманием во мне, но, казалось, что слова - то его. Молчание, которым он отвечал, по силе полноты объема, могло вместить разве что всесущностное Безмолвие…, но живое. Да и не столько словесные формы, всплывающие во мне, сколько качественные состояния возможностей БЫТЬ и ЖИТЬ, он стремился мне передать. Я воспринимал это как послание, и приписывал эти характеристики Ему, хотя что-то подсказывало, что в глубине этим дышит всё Существование…

Прежде всего, любой вопрос в Нём откликался вездесущим спокойствием, в котором только и возможно почувствовать, как вся вселенная, не теряя своего содержания, трансформируется в ответ, понятный для меня, даже без слов, к которым привык. А сам при этом чувствуешь и осознаешь его истинность без сомнений, потому что одновременность такой гармонии и реальности не может размениваться на ложное, что и озарялось во мне светом и восторженным созвучием. И это доверие уже не отпускало, а только добавляло всё новые и новые подтверждения.

Он как-то странно, вернее, необычно для моего восприятия, создавал пространство спокойной Нежности, в которой ты чувствовал себя Дома. Того Дома, где всё – ты, и всё в родственном соседстве настолько, что кроме как Любовью и назвать трудно. Он так вдохновлял своим сострадательным вниманием, что мои неуклюжие обобщения всё же становились ясными и мне, а вопросы обретали завершенную форму, да так, что ответы тут же накрывали меня своей ясностью и простотой, глубиной и мудростью, и безконечным присутствием неразрывности Целого. Это почти невозможно передать словами, хорошо, что хоть я сейчас продолжаю чувствовать то содержание, которое теплится и танцует в них.

С каждым новым посылом, он организовывал пространство так, что я начинал чувствовать каждой клеточкой своего существа качество того, что Он хотел передать, да еще и как горизонты моего развития. Внимательность к Сокровенному так насыщали энергию внимания, что оно творило из пустоты настолько грандиозные вещи, процессы, образы, что этот онемевший режиссер – зритель восторженно сиял глазами: «Ай да…!»

Этот мой новый Друг, который был со мной всегда, отличался изысканностью такой формы, что вызывало во мне какое-то цветение, недоступное, вернее не переживаемое мною в прошлом. Мне хотелось обнять его, и расплакаться в нем благодарностью и признательностью. Он лишь улыбался и всё, всё понимал. Никакой тени укора или несогласия, полное приятие, что исключало во мне всякое неуместное трепетание, сомнение, возможные конфликты. Привыкать тогда к такой расположенности было ох как не просто и удивительно, и в то же время так естественно, и всё же просто…

Я понимал, что мы теперь с ним неразрывны, Он всегда рядом, во мне и никак не мешал моему опыту, причём любому. И лишь моё внимание к нему тут же откликалось в Нём всей полнотой Мудрости адекватной моей ситуации. Не понимать, уже такой нашей дружбы я не мог, разве что временно забывал, отдавая все еще дань привычкам ролей, в которых режиссёр находил свой интерес и уроки. А зона спокойствия во мне разрасталась всё больше и больше, покрываясь безмерной Благодарностью, которую в замешательстве от её огромности, я не знал, как донести. Видимо придется этому научиться, скорее всего, через творчество создания себя, достойного такой дружбы. И всё же, при слабости развитых средств во мне, Друг мой всеяшный, БЛАГОДАРЮ всем сердцем и Жизнью!

Он всё понимает и тихо улыбается во мне, с глазами полными Любви. И как ни странно, на его уровне пространство – Пустота, но не пустая, а как безграничные возможности твоего же творения. И с чем ты пришёл, то и создашь и будешь в этом жить.

Ты сам в этой дружбе становишься безконечным цветением, и на меньшее Жизнь просто не способна. Как же глупо, впадая в капли эгоизма отделенности, терять этот дар.

Его присутствие, перемежаясь с моей Благодарностью, не уходит, растет, забирает без остатка, а цветение только и хочет делиться этой радостью, то тихой, то восторженной.

Как же сохранить это единственно живое присутствие? Памятью ли, желанием ли, удерживающей ли фантазией. А разве присутствие держит…, и чем?

А тихое внимание само обнаруживает: ВСЁ здесь! Смутная догадка всё настойчивее даёт понять, что ОН – это ты и есть. Какое-то несогласие бунтует от невозможности такого, а само свидетельствование этого пространства, того, кто в нём, везде присутствуя, «смотрит», непостижимым образом и тобою является тоже.

Слов достаточно, они, как маленькие волны на поверхности безграничного Океана Сущего и уже просто мешают объединяться с ним во всепонимающем Безмолвии, которое именно таким образом и переживаешь, как всеохватное единство настоящего, где ничего не теряется и не искажается.

Благодарю тебя, Брат, за терпение в тех временах, где ты ждал моего пробуждения здесь. Теперь я понимаю, что значит творчество такого рода, и какой бездонной Мудростью, Любовью и Состраданием надо обладать, чтобы дождаться этого мгновения – вечности, и самое главное – её океанического содержания.