До покоса было далеко. Примерно час нас вез Николай на машине.
Машина была грузовая, бортовая, кузов которой не был оборудован сиденьями, и мы сидели на полу на телогрейках, держась руками за деревянные борта. Дорога была каменистой. В кузове здорово потряхивало. Меня как больного хотели усадить в кабину, но я по-джентльменски уступил теплое место Марусе. Было раннее утро, от реки по склону горы, по которой проходила дорога, поднимался холодный туман. Он проникал под одежду, студил лицо, руки. Меня стало знобить. Николай ехал быстро, он спешил, ему нужно было успеть вернуться на работу к началу смены.
Мы доехали до небольшой речки. Дальше нужно было идти пешком. Мы пошли вдоль берега реки вверх по течению. Нас окружала настоящая сибирская тайга. Воздух был пропитан крепким концентрированным ароматом, замешанным на кедрово-пихтовой основе. Дышать было легко. В носу появилось приятное покалывание. Мягкие ветки кедров касались лица, обдавая прохладной, кристально чистой утренней росой. От ходьбы по сложной таёжной тропе я согрелся.
Лес закончился неожиданно. Мы вышли на небольшую скалу, нависшую над рекой. Перед нами раскрылась сказочная панорама. Впереди распростерся бескрайний зелёный луг. Горы расступились, образовав подобие огромной круглой чаши. По лугу извиваясь, грохоча, сверкая и переливаясь в лучах утреннего солнца, бежала речка. По склонам гор на фоне светло-зелёных кедров, торчали острые, как копья, тёмные верхушки пихт.
— Вот и пришли, — сказал дед.
Мы подошли к большому шалашу, покрытому сверху свежим сеном. Я заглянул вовнутрь. Шалаш был просторным, пол тоже был устлан душистым сеном. Вдоль стенки стопкой лежало несколько длинных кусков коры дерева.
— Шалаш хороший, жить можно в нём. А для чего лежит кора? Наверно, чтобы укрываться от дождя? Шалаш твой, видимо, не держит воду? — спросил я деда.
— Шалаш дождями не промочит. Сырые ночи здесь, в долине, у реки. Земля к тому же остывает быстро. Может тепло отнять во время сна у нас. Поэтому спать будем на коре, чтоб не замёрзнуть ночью и не простудиться.
— Как же на ней спать? Ведь будет очень жёстко?
— Сегодня сам узнаешь, жёстко или нет. Ещё кора поможет нам оздоровиться.
— Дед, а оздоравливаться как? Жевать кору мы будем? Или, как чай, заваривать?
— В природе человек живёт, и всё, что окружает, он должен применять для пользы. Деревья, травы, воду, воздух. Но только нужно знать, как надо применять. Лечиться можно и корой и хвоей. Деревья есть, берущие болезнь, а есть, которые здоровье людям дарят. Кора, которую ты видишь, не просто дерева кора, она от кедра. А он считается священным, царём деревьев всех в тайге. Для шорцев он дарован Богом. Дает он им и кров, и пищу, и лекарство. Захочешь, можешь пожевать смолу, а не кору, конечно. Смолу к больному месту можно приложить. Отвар коры даёт здоровье, силу. На ней мы все сегодня будем спать. Она болезни снимет с человека, нас защитит от холода и влаги.
— Не жаль сдирать с живого кедра? От этого погибнуть может он.
— С растущего, живого не берут. Её берут с поваленного бурей.
— Дед, шутишь ты? Как ветер может кедр свалить? Смотри, какие толстые у кедра корни.
— А ты вокруг взгляни. Вон видишь, как растут они на скалах? Для дерева опасно очень. Чем больше вырастут они, тем больший риск быть сваленными в бурю. Вот с них, упавших и снимают кору. Пойдём сегодня сам увидишь всё. Теперь нас много, всем коры не хватит, еще придётся заготовить для ночлега.
Разговаривая со мной, дед разложил вещи, развёл костёр, подвесил над ним большой закопчённый чайник. Вода в чайнике закипела быстро. В горах на большой высоте температура кипения воды намного ниже, чем на равнине.
На колышках возле костра острыми донышками вверх висела самодельная посуда, сделанная из бересты. Дед взял одну посудину, называемую кружкой, ёмкостью около литра. Достал из кармана какие-то травы. Он успел насобирать их по дороге. Я узнал листья брусники, черники, хвою кедра и что-то было ещё, похожее на какие-то корешки.
— Лекарство это для тебя, лечить тебя сегодня будем, — пояснил дед.
— А что за травы здесь, какие корешки так пахнут ароматно?
— Трав разных я насобирал, а корень называется маралий, его едят олени перед гоном, здоровья им и силы прибавляет.
Дед всыпал этот сбор в берестяную кружку, залил больше половины кипятком. Взял колышек, продавил в земле рядом с костром углубление, поставил в него острым концом кружку, закрыв её сверху большим листом лопуха. Из другого кармана он достал другой сбор трав и бросил его прямо в чайник.
— Вот этот чай для нас, а этот для тебя. Пойдём, пока он настоится, тебя лечить начнём сейчас.
Дед направился к реке, она была метрах в пятнадцати от шалаша.
— Разденься, зайди в воду и купайся, три раза нужно окунуться с головой.
— Дед, что ты говоришь? Меня и так знобит, умру после купания. Вода холодная, как лёд. Нет, не хочу, не буду я купаться.
— Саша, не бойся, делай, что он говорит, — послышался голос Маруси от шалаша, — не удивляйся всем его чудным приёмам, всю жизнь так лечит нас.
В голосе деда, в его поведении, чувствовалось уверенное спокойствие, вызывающее доверие. К тому же мне хотелось скорее прийти в нормальное состояние, я решил рискнуть.
Я разделся, вошёл в этот бурлящий, сверкающий ледяной поток, набрал в лёгкие воздуху и окунулся три раза. Обратно я вылетел пулей. Все мышцы свело в единой судороге, кости ломило от холода, внутренние органы сжались в комок, я не мог ни вздохнуть, ни слова вымолвить. Но вдруг, через мгновенье, мое тело начало гореть, миллионы иголок пронзали каждую клетку, Внутри меня, будто газовую горелку зажгли. Мне стало жарко.
— Теперь одеться можешь, — дед сказал.
— Нет, не хочу я одеваться, мне жарко даже без одежды.
— Не спорь теперь, сейчас одеться нужно, чтоб сохранить тепло внутри.
Я оделся, все сели вокруг костра и стали пить чай с хлебом, маслом и вареньем. Вкуснее чая я не пил никогда в жизни, даже чаем трудно было назвать, это был божественный бальзам, вобравший в себя все ароматы сибирской тайги.
Когда чайная трапеза была окончена, дед сказал мне:
— Иди в шалаш, поспи немного. Возьми кедровых два куска. Один положишь под себя, другим накройся сверху.
Я зашёл в шалаш и сделал, как мне было указано. Удивительно, но жёстко не было. Наоборот было мягко, уютно, тепло. От коры исходил приятный аромат, пахло кедровыми орехами, смолой, какой-то неземной свежестью. Я уже начал было засыпать, как вдруг земля подо мной закачалась. "Землетрясение", — подумал я и положил руку на землю. Земля была спокойна, не было вибраций, не было подземного гула. "Странно", — думал я, меня качает как на волнах. Но тело моё спокойно лежало в уютном ложе. «Что это такое»? — ничего не понимал я.
— Дед, что со мной, качаюсь как на волнах? — спросил я деда, который ремонтировал сломанный зуб у деревянных граблей рядом с шалашом.
— Какие ощущения твои? Приятные, или не очень?
— Вообще-то да, приятные, но непривычно как-то.
— Тогда всё хорошо. Не бойся, успокойся, спи. То, родина тебя признала. Ты чувствуешь дыхание земли, природа-мать тебя приняла.
Я успокоился, расслабился, отдался этому ритмичному мягкому покачиванию. «Наверное, так чувствует себя ребёнок в утробе матери», — подумал я.
Проспал я больше двух часов. Когда вышел из шалаша, все уже работали. Солнце подсушило скошенное несколько дней назад сено. Его нужно было переворошить, то есть перевернуть в валках. Я тоже взял легкие деревянные грабли и начал работать вместе со всеми.
— Как чувствуешь себя? — спросила Маруся.
— Нормально, — автоматически ответил я.
И вдруг я осознал, что действительно совершенно здоров. Горло не болело, глоталось легко. Я посмотрел на левую руку, она была совершенно нормальной, от воспаления не осталось и следа. Даже не верилось, что два часа назад я не мог в ней даже кружку держать. Я вопросительно посмотрел на деда.
— Дед, как такое возможно, столько дней мучился, а поправился за два часа?
— Природа свою силу показала, болезни каждый привлекает сам, природные законы нарушая.
«О каких законах дед говорил, ведь я не нарушал никаких законов», — думал я. Вдруг вспомнил, что читал где-то о том, что в Японии богатые люди лечатся подобным образом. Они раздетые садятся в кедровую бочку, затем их засыпают до головы кедровой стружкой. Несколько таких сеансов дают человеку огромное количество энергии и излечивают от многих заболеваний. Значит, я излечился кедровой корой, решил я. Какое хорошее лечение придумали шорцы. Такое лечение в тайге мог позволить себе любой человек, к тому же бесплатно.
— Дед, ты говорил любой корой лечиться можно, корой от всех деревьев?
— Да, можно и корой лечить и берестой и соком. Но, нужно знать, в каких местах росли деревья, травы. В какое время года можно их собрать. Знать нужно, для чего и как их применяешь. Осина, например, болезни забирает, но вместе с тем часть силы человека. Потом потерю надо восполнять, всё тем же, кедром, например. А можно по-другому: землёй или водой. Но, только нужно понимать, лечение само поможет мало. Мир внутренний свой нужно изменять. Законы изучать природы, по ним стараться жить, не нарушая. Потом тебя всему я научу.
Я обрадовался тому, что выздоровел, быстро забыл о произошедшем чуде, и с большим удовольствием продолжил работу, и не просто с удовольствием, а с наслаждением. Запах, а вернее, аромат скошенной на альпийском лугу травы меня опьянял. Ноздри самопроизвольно втягивали глубже воздух, насыщенный этим божественным ароматом. Всё тело, казалось, пропитывалось им, испытывая какое-то первозданное наслаждение.
До сих пор запах свежескошенной травы, даже на городских клумбах, вызывает во мне необычные, не поддающиеся описанию чувства. Видимо, ароматы цветов, трав, ароматы чистой, первобытной природы относятся уже к иному, четвёртому измерению.
А ещё мне нравилось, что можно было сразу делать несколько полезных дел. Во-первых, была хорошая физическая тренировка: покос — не лёгкое дело. Во-вторых, работая, можно было загорать: я никогда не любил пустого лежания на пляже. В-третьих, изучать окружающую необычную природу. Вокруг кипела жизнь. Тысячи насекомых летали, ползали, копошились, занимаясь только им известным нужным делом. Летали птицы, гремела река. Все это вызывало в душе покой и гармонию.
