Миссия. Начало пути. Книга первая
Миссия. Эликсир. Книга вторая
Миссия. Великий целитель. Глава 12 / Глава 13
Глава 14
— Ну, и где этот наш доблестный агент ноль-ноль-семь? — Игнатов взглянул на часы и, подойдя к столу, потянулся за графином с водой.
Его губы искривились в гримасе боли. Начальник охраны, как обычно, расположившийся на стуле возле стола, вопросительно посмотрел на шефа.
— Опять спину потянуло? — предположил он. — У тебя, можно сказать, персональный целитель есть, а ты всё маешься, непонятно зачем.
— Да был я у Андрюхи, — отмахнулся директор. — Он говорит, это психосоматика, тут, говорит, только ты сам себе помочь сможешь. Даже треки так называемые определил. Говорит, что я сам себя не ценю.
— Так верно наш знахарь говорит. Ты когда последний раз в нормальном отпуске был? То у тебя работа, то эти рептилоиды, будь они неладны. На дачу и то вырываешься реже, чем я там бываю.
— Да знаю я всё, — вновь скривился от боли Игнатов.
Он слышал такие упрёки от друга уже не один раз.
— Раньше никакой психосоматики не было. Доктор выписал пилюлю или микстуру — и снова здоров, и снова в строю. Когда мне ею заниматься, психосоматикой этой?
— Вот-вот, и я о том же. О других думаешь, а собой заняться руки не доходят. Так ты говоришь, что наш экстрасенс не смог “прощупать” этого Гроссмана? — Лю перевёл разговор на тему, ради которой они здесь, собственно, и собрались.
— Отсутствие результата, это тоже результат, — ответил директор, оторвавшись от стакана с водой, — Андрюха любого обычного человека просканирует, а вот если у него не получается, то это тоже о многом говорит. Сказал, что аналогичное чувство у него было, когда того самого дядю Петю пытался просмотреть. Говорит, будто дверь перед самым носом захлопывается.
— Тогда и сомневаться нечего, тот это или нет, о ком мы думаем; и то, что это точно ящерица, даже к бабке ходить не нужно.
Раздался щелчок селектора, и послышался голос секретарши Леночки:
— Олег Витальевич, к вам Авдеенко.
— Да-да, пусть заходит, — ответил директор, медленно опускаясь в своё кресло, — и принеси нам чайку, как обычно.
— Хорошо, Олег Витальевич, — ответила Леночка, а дверь кабинета тут же отворилась, и в проёме показался Коляныч.
— Здравствуйте! — поприветствовал он своих начальников и в нерешительности остановился возле входа.
Трудно было заподозрить, что в этом богатырском теле живёт скромная и застенчивая натура.
— Здрав будь и ты, — ответил Игнатов, а Лю, соблюдая дистанцию начальник-подчинённый, степенно кивнул головой.
— Чего задержался? — строго спросил китаец, который не давал поблажки никому из своих служащих.
— Так, это, там опять митингующие дорогу перекрыли, пришлось пешком добираться.
— Опять за Евросоюз голосуют?
— Та да, чего их туда тянет, мёдом у них там намазано, что ли? — возмутился Коляныч.
— У нас ещё что, — поддержал разговор Игнатов, — вы видели, что в столице происходит? А ты, кстати, чего такой кислый?
Директор комбината пристально посмотрел на здоровяка.
— Переживаешь по поводу этих митингов или ещё о чём?
— Нужны мне эти митинги, — буркнул Коляныч, — спалось плохо.
— Чем же твоя головушка занята была? — хитро прищурился Игнатов, — не о девице ли вспоминал?
И без того румяное лицо подчинённого вспыхнуло ярким красным цветом. Он насупился, словно маленький ребёнок, которого обвинили в том, чего он не совершал.
— Не думал я вчера ни о ком, не до этого было.
— А что так? Может, поделишься?
— Да, понимаете, вчера, когда с работы шёл, картину одну неприятную увидел.
— Ну, рассказывай уже, что из тебя, как клещами, по одному слову вытягивать приходится, — вспылил Лю.
— Так я и говорю, иду вчера вечером с работы. Решил пройтись пешком немного, вечерний город посмотреть. Ну, иду, смотрю. А на работе за день воды напился, вот меня и потянуло во двор за дома, чтобы нужду справить. Я ведь не в курсе ещё, где поблизости общественные заведения имеются. Захожу, значит, в какую-то арку, а там этот… — Коляныч замолчал, подбирая слова, — этот…
— Да кто этот? — вновь не удержался Лонгвей.
— Ну, мужик: весь в кровище, и тётку какую-то жрёт.
Румянец на лице богатыря начал быстро таять, пока он не превратился в подобие белого гипсового изваяния. Казалось, что он с трудом сдерживает рвотный позыв. Лю вскочил со своего места и быстро нажал на какие-то точки на теле у подчинённого. Через несколько секунд лицо Коляныча вновь начало оживать, приобретая свой естественный цвет.
— И что дальше? — после небольшой паузы осторожно спросил Игнатов, боясь вызвать у парня очередной приступ тошноты.
— А что? — богатырь, кажется, совладал с собой. — А ничего. Он меня увидел и, словно бегун какой-то, так рванул в темноту, что я и опомниться не успел.
— Приметы хоть мужика запомнил? — поинтересовался Лю.
В кабинет вошла секретарша и, составив с подноса чашки с парящим напитком, быстро удалилась.
— Садись, попей чайку, — по-отечески предложил директор парню.
— Спасибо, — ответил Коляныч и, придвинув к столу свободный стул, скромно присел на краешек.
Он отпил пару глотков и взглянул по очереди на своих начальников, словно вспоминая, о чём он только что говорил.
— Так что приметы? — напомнил Лонгвей.
— Та какие там приметы: во-первых, темно было, а во-вторых, я как кровищу увидел, так мне не до примет стало.
— По-нят-но, — протянул Игнатов, и в это время у него зазвонил мобильник.
Он взглянул на дисплей и удивлённо посмотрел на Лю, затем перевернул телефон дисплеем к китайцу и показал фамилию звонившего, после чего и на лице начальника охраны также отобразилось некоторое удивление. Игнатов провёл пальцем по экрану и ответил:
— Здравствуй, Георг!
— Здравствуй Олег! — прозвучал из динамика, как обычно, бодрый голос.
— Ты, как всегда, по делу или просто вспомнил старого друга?
— Скажем так, — весело ответила трубка, — я по делу вспомнил старого друга.
— Слушаю тебя, майор.
В динамике раздался смешок.
— Не майор, а господин подполковник!
— Ну, прости, дружище. Ты видишь, как редко мы с тобой общаемся, что я даже твоё повышение пропустил. Так чем могу быть полезным господину подполковнику нашей доблестной милиции? — полушутливым голосом спросил Игнатов, а для Лонгвея показал у себя на плече два пальца.
Тот понимающе кивнул и по привычке навострил уши, чтобы услышать, о чём будет идти речь.
— А вот ты мне скажи, — продолжал разговор подполковник Чавадзе, — ты такого Авдеенко Николая Петровича знаешь?
Игнатов непроизвольно покосился на своего работника, который не спеша потягивал из чашки горячий чай.
— Работает у меня такой, а что?
— Да тут вчера происшествие неприятное в городе произошло. Я бы сказал даже, скверное происшествие.
— Да-да, я тебя слушаю.
— Так вот, этот твой Авдеенко у нас главный свидетель... пока.
— Что значит, пока? — перебил его директор.
— Да ты не кипятись. Это обычное дело, мы же должны рассмотреть все версии. Поэтому я тебе и звоню. Что ты можешь о нём сказать?
Игнатов вновь взглянул на Коляныча, а тот, оторвавшись от созерцания уже пустой чашки, также взглянул на шефа своими грустными глазами.
— Я тебе вот что скажу, дорогой Георг. Я за этого парня как за себя ручаюсь.
— Вот и хорошо, — улыбнулся подполковник, — это я и хотел услышать, потому как доверяю вполне и твоему опыту, и твоей интуиции.
— Ну, спасибо и на этом.
— Ладно, друг, не обижайся, ты ведь лучше других понимаешь, что работа такая. Постоянно всё проверять приходится.
— Согласен.
— Ну, вот и ладушки. Тогда будь здоров, работа ждёт. Происшествие из ряда вон выходящее, высокое начальство всех на уши поставило.
— Давай, Георг, звони, не забывай.
Игнатов положил трубку на стол, вновь сморщившись от неаккуратного движения и пронзившей тело боли.
— Ты, мил человек, зачем военную тайну всем подряд раскрываешь? — сказал он, строго глядя на Коляныча, найдя для себя удобное положение в кресле.
— Какую тайну? — не понял тот.
— Ты кому вчера рассказал, что на меня работаешь?
— Так это, — забубнил здоровяк, — я ведь милицию вызвал, а они давай расспрашивать, кто да что, и так косо на меня поглядывают, будто это я у этой тётки кусок мяса на шее откусил.
Лицо Коляныча вновь начало терять цвет, но в этот раз он совладал с собой без посторонней помощи.
— Ну? — вновь поторопил его Лю.
— Ну, я вижу, куда ребята гнут, вот и решил подстраховаться, сказал, что у вас работаю. А что, Гроссман меня из каталажки вытягивать будет, если меня вдруг загребут?
— Ну что ж, разумно, — согласился Игнатов.
— Тем более, я список нёс товаров, которые вы мне поручили сделать. Вот.
Богатырь полез в карман куртки и достал свёрнутый вчетверо тетрадный лист, исписанный мелким почерком. Он протянул его директору, но тот переадресовал записи начальнику охраны. Лонгвей развернул и, пробежавшись глазами по строчкам, сказал, глядя на шефа:
— Всё, как мы и предполагали. Консервы, напитки и прочая дребедень, всё тем или иным боком связано с притаившейся нынче "Монсанто". Если сказать кратко, то господин Гроссман тщательно заполняет полки своих супермаркетов либо самими продуктами ГМО, либо товарами, включающими в свой состав эти продукты. Ну, а за самим боссом чего-нибудь подозрительного заметил?
— Так я его и видел всего, может, пару раз. Тут разве можно чnо-нибудь заметить. Я ведь в торговом зале дежурил, а у него отдельный вход в кабинет имеется.
— Ну что ж, — Игнатов перевёл взгляд на Лонгвея, затем снова на Коляныча, — свою миссию ты у Гроссмана, пожалуй, выполнил; если хочешь, то можешь оттуда рассчитываться.
— Так, это, — замялся здоровяк, — мне предложили работу в охране самого босса.
— В охране Гроссмана, — удивился Лю.
— Ну да.
— Нет, пожалуй, не стоит рисковать, — возразил директор, — если он тот, о ком мы думаем, то обычных людей к нему так просто не подпустят. Ты и глазом не успеешь моргнуть, как тебя так обработают, что ты забудешь и про честь, и про совесть, и вообще про то, кто ты такой. Будешь выполнять все их приказы, как дрессированная собачонка.
— Да я… — попытался было возразить Коляныч, но Игнатов строго его осадил.
— Успокойся! Твоя сила здесь ничего не решает, они работают на других уровнях. Никакими мышцами, без специальной психологической подготовки, их воздействию на мозг ты противостоять не сможешь.
Богатырь виновато опустил взгляд в пол.
— В общем, как я и сказал, бери расчёт и приходи в агентство, там тоже для тебя работа найдётся. Мне нужен живой, здоровый и с ясным сознанием зять.
Лицо Коляныча вновь вспыхнуло, словно красный фонарик, но он лишь сказал по-военному:
— Разрешите идти?
— Давай, иди, боец невидимого фронта. Ты только, если в милицию вызовут для дачи показаний, больше про меня не распространяйся. Понял?
— Понял, Олег Витальевич, не дурак.
— Ладно, иди.
Когда дверь за Авдеенко закрылась, Игнатов взглянул на Лю.
— Есть мысли по поводу происшествия с нашим сотрудником?
— Думаю, это один из наших “друзей”.
— Мне тоже эта мысль сразу в голову пришла. Ну, кому из людей в голову придёт такое? Разве что сумасшедшему, да и то… Хорошо, давай бери этого Гроссмана в полный оборот, чтобы всё про него знать. Только очень осторожно. Если, опять же, это тот, о ком мы думаем, то справиться с ним будет очень не просто.
— Понятно, шеф, — поднялся со своего места Лонгвей. — А ты всё-таки к целителю загляни ещё разок, авось поможет.
— Да помогал он уже. Несколько дней после сеанса бегал, будто заново родился, а потом снова… Ладно, давай, работай.
— Подожди.
Лю подошёл к шефу и нажал на какие-то акупунктурные точки. Дождавшись, когда на лице того отразятся признаки облегчения, спросил:
— Ну что, полегче стало?
— Просто божественно! — расцвёл улыбкой Игнатов.
— Ты, конечно, на длительный результат не рассчитывай. Андрюха прав был, когда про психосоматику говорил, но, думаю, сегодня спина тебя больше беспокоить не будет.
— Благодарю, Лонг! Ты ко мне вот так каждый день поутру заглядывай, глядишь, и у Андрюхи время отнимать не придётся.
— Не за что, — махнул рукой начальник службы безопасности. — Только на меня надеяться не нужно. Я ведь не вылечил, а всего лишь обезболил. Причина-то всё равно осталась. Это как зуб. Сколько обезболивающего не принимай, а к стоматологу всё равно обращаться придётся. Только решить проблему будет уже гораздо сложнее. Вспомни тот случай, когда Андрей тебе про опухоль намекнул.
— Ладно, — махнул рукой Игнатов и наклонился над какими-то документами.
Лю убедился, что с начальником всё в порядке, и тоже пошёл по своим делам.
* * *
— Ты что же это твогишь? — кричал Гроссман на притихшего у дверей мужчину, на вид гораздо старше своего босса.
Глаза подчинённого излучали преданность и покорность, а сам он ссутулился, словно ожидая неожиданного удара.
— Ваша Милость, бес попутал, — нерешительно попробовал оправдываться он.
— Бес, говогишь? — Гроссман подскочил к мужчине и замахнулся на него кулаком, — тебе что, бомжей мало? Какого хгена ты в центге гогода столовую себе устгоил.
— Ваша Милость, простите, не смог удержаться. Я после того, как полгода у этой шлюхи одну водку жрал да куриные яйца, проголодался без крови. Теперь как увижу лакомый кусочек, так удержаться не могу.
— Удегжаться он не может, — Магистр вновь начал нервно вышагивать по кабинету. — А ты не думаешь, что своими кулинагными изысками можешь пгивести сюда совсем даже не дгузей?
В дверь постучали, и в проёме появилась голова секретарши. Она только было открыла рот, чтобы что-то сказать, как Гроссман рявкнул во всё горло:
— Двегь закгой!
Та в первый раз видела своего босса в таком состоянии, поэтому сначала опешила от неожиданности, а затем её словно ветром сдуло.
— Если бы у нас было больше сотгудников из нашего года, да не твои заслуги пегед Огденом, — немного понизив голос, продолжал Магистр, — то я бы тебя в погошок гастёг. Ты же мне обещал, что пгошлый газ был последним.
— Но, Ваша Милость, я же полгода на диете. Не смог удержаться, — запричитал подчинённый.
— Нет, ты ничего не понимаешь, — вновь начал распаляться Гроссман, — зачем ты сожгал одну из митингующих? Ты этот митинг для чего собигал: для того, чтобы кгови попить, или чтобы они нужное дело для нас делали? Ты что, не понимаешь ничего? Если слухи по гогоду пойдут, что митингующих какой-то маньяк жгёт, то ты ни за какие деньги никого не собегёшь.
— Куда они денутся, — вновь аккуратно попытался возразить подчинённый. — За бабки мы сколько угодно народу соберём.
— Конечно, собегём за бабки, — передразнил Гроссман, — вопгос только будет, за какие бабки? Сегодня они идут за гхоши, а завтга в десять газ больше потгебуют.
— Подумаешь, — тихонько пробурчал мужчина, немного осмелев, — нам наши братья из Штатов пришлют сколько потребуется, у них там станок круглые сутки работает. Чего им, бумаги жалко будет на хорошее дело?
Гроссман грозно зыркнул на подчинённого, и тот вновь стушевался.
— Ну, простите меня, Ваша Милость, больше такого не повторится.
— Ладно, — Магистр отмахнулся от его слов, будто от назойливой мухи, — слышал уже. Ты только одно запомни: не дай Бог я почувствую, что за тобой хвост, то не обижайся, если вдгуг пгоснёшься мёгтвым и закопанным где-нибудь в посадке. Мы не для того здесь сидим, чтобы в один пгекхасный день нас в этом гогоде взяли и укокошили, а наша великая миссия осталась не выполненной. Иди и запомни, что я тебе сказал. И позови моего секгетагя, чего она там хотела?
Дверь за агентом закрыться не успела, так как в дверном проёме вновь появилось озабоченное и испуганное лицо секретарши.
— Вольдемар Генрихович, можно, — робко спросила она, пытаясь по лицу угадать психологическое состояние босса на данный момент.
* * *
Когда Андрей вернулся после работы домой, оказалось, что у них в гостях сидит Коляныч. Вымыв руки, Столяров, как обычно, присел за стол. Супруга поставила приготовленный ужин, а сама пошла в другую комнату, в которой гулял Ярослав.
— Ну, как твои дела на сердечном фронте? — улыбнулся Андрей, разрезая на мелкие кусочки овощные котлеты в томатном соусе.
— Та с этим у меня всё в порядке, — Коляныч ответил какой-то полуулыбкой, что не укрылось от глаз друга как, впрочем, и его немного взволнованное, неестественное состояние. — У меня к тебе разговор есть.
— Слушаю.
Столяров отложил в сторону нож и вилку и внимательно посмотрел на друга.
— Тут, понимаешь, какое дело. Я сегодня днём был у шефа.
— У Лонгвея? — предположил Андрей.
— У Игнатова, ну и Лю там тоже был.
— Ну, ну?
— Так вот, я им рассказал, что со мной вчера вечером произошло.
Столяров заметил, как изменилось лицо друга, но ничего не сказал. Он всё же решил немного поесть и положил в рот кусочек капустной котлеты, предварительно обмакнув её в томатный соус.
— Но я им не всё рассказал.
Андрей поднял на рассказчика вопросительный взгляд.
— Ты, давай-ка, рассказывай всё по порядку: что с тобой произошло, и чего ты начальству не договорил, — сказал он, зная, как его товарищ любит подержать интригу.
— Ну да, хорошо. Так вот, я вчера после работы шёл по городу, ну, и свернул в переулок, чтобы отлить. Придавило так, что думал, сейчас в штаны наделаю. Ну и вот… захожу я в переулок, а там какая-то тварь жрёт женщину. Я когда увидел — про свои дела напрочь позабыл.
Столяров перестал жевать, а Коляныч мысленно выругал себя, осознав, что нужно было подождать со своей историей, пока друг поест. Но Андрей, кроме удивления на лице, не выказал никакой другой реакции и, наоборот, поторопил с рассказом:
— Ну-ну, что за тварь?
— Я шефу и ментам сказал, что это мужик какой-то был, но это был не мужик, это вообще не человек был!
— Да ну, а кто же тогда? Животное?
— На первый взгляд, конечно, вроде и мужик, только… — Коляныч задумался. — Ты вот фильм “Чужие” видел?
— Коляныч, ты чего, фантастики насмотрелся, тебе что, чужие в подворотнях мерещатся?
— Зря смеёшься, сэнсэй, я эту тварь никогда не забуду. Он, конечно, не совсем как чужой, но что-то в нём такое от ящерицы было. Издалека я не рассмотрел, да и темновато там было, а когда я за ним погнался…
— Так ты ещё и погнался за ним? — воскликнул Андрей, вновь забыв про ужин.
— А ты что думал, я буду стоять и смотреть, как эта тварь будет жрать ни в чём не повинных женщин? Это я посторонним сказал, что мужика видел, чтобы меня “на дурочку” не положили, а с тобой вот хотел поделиться, ты же у нас всё-таки экстрасенс. Так может, ты чего больше знаешь про свой город и про тех, кто здесь живёт... Что это было такое, сэнсэй? Или ты всё же думаешь, что у меня крыша поехала?
— Ну что ж, — Столяров вытер губы салфеткой и, скатав её в виде шарика, мастерски отправил через незакрытую дверь мойки в мусорное ведро, — думаю, пора ввести тебя в курс дела. Всё равно тебе придётся это когда-нибудь узнать, а возможно, и ещё раз столкнуться с этой тварью.
И Андрей не торопясь рассказал вкратце, кто такие рептилоиды, что им нужно здесь, на Земле, и что делает Игнатов и его ребята для того, чтобы очистить наш город и нашу страну от этих тварей. Коляныч слушал, открыв рот, и его глаза говорили о том, что если бы рассказчиком был не сэнсэй, и если бы вчера своими глазами не увидел это чудовище, то никогда бы не поверил в то, что слышал.
— Андрюша, поставь чайник, пожалуйста, — раздался из другой комнаты голос Светланы.
— Хорошо, любимая, — отозвался Столяров, а потом тихо добавил Колянычу. — Ты вот что, дружище. Игнатов получше многих в этой теме разбирается, и ему обязательно нужно будет всё рассказать.
— Раз так, то конечно, — немного посомневавшись, согласился друг, — завтра всё и расскажу. А теперь я, пожалуй, пойду.
— Куда это пойду? — послышался от дверей голос Светы. — Я коржиков напекла, а он уходить собирается. Вот сейчас чайку попьём, и пойдёшь.
— Свет, ты и так меня накормила под завязку. Куда ещё чай?
— Возражения не принимаются, — безапелляционно заявила Светлана, — когда это было? Ты ел ещё, когда Андрея не было, а с того времени сколько прошло? Или тебя кто ждёт? — хитро улыбнулась хозяйка.
— Не, сегодня мы с Владой не договаривались.
— Тогда и не думай увильнуть, — категорически заявила Светлана и, убрав со стола грязную посуду, принялась готовить чаепитие.
Продолжение следует...